Назад в СССР 2
Шрифт:
Сухоруков снова повысил голос.
— Фамилия, имя, отчество, — он снова четко выговаривал каждый слог.
Я устало покачал головой, и снова представился. Я понял, что меня берут на пушку. Никаких признательных не существовало.
Мне опять задавали те же вопросы.
— Я спасатель ОСВОД, в мои задачи входило страховать двух водолазов. Мы погружались с членами научной экспедиции, которые проводили работы по поиску затонувшего древнего города Акра. Нас снесло течением…
Я повторял свою историю в сотый раз. В глазах мутнело. Я попытался понять, сколько времени. Казалось, что уже полдень. Второй вскользь
Сквозь звон в ушах я услышал спокойный голос Сухорукова
— Вот здесь подпиши. С моих слов записано верно, фамилия, имя, отчество полностью. Дата подпись.
Я читал рукописный текст, в точности дублирующий содержание моего рассказа. Всё кроме рассказа о Солдатенко. Его почему-то в протокол не включили.
— Дежурный!
В комнату снова вошел сержант с васильковыми погонами и петлицами.
— Выдай ему матрас и отведи в третью камеру.
— Есть, товарищ капитан.
— Или отсыпайся, Бодров.
Я не помнил, как получал матрас, по каким коридорам мы шли.Где мы останавливались, и где меня шмонали и отбирали ремень. Наконец, мы подошли к железной двери камеры с цифрой «три». Дежурный вместе с надсмотрщиком следовавшим впереди нас остановились. Надсмотрщик заглянул в глазок снаружи, потом прогремел связкой ключей, отпер дверь и сделал шаг назад, молча пропуская меня внутрь.
Я посмотрел на матрас в своих руках и зашел с ним в небольшую камеру.
Глава 4
К раткое содержание предыдущей главы:
Главный герой вместе с Леной и профессором доставлены в местное управление КГБ для допроса. Максим с честью прошел сложное испытание. Он настаивал на своей собственной версии событий, хотя это было сложно. Он устал, а сотрудники Комитета проводили допрос ночью, обвиняя его в попытке бегства за границу, но Максим не сломался. Чем вызвал к себе уважение в глазах оперативников КГБ. Однако, после завершения допроса, его не отпустили, а выдали матрас и отправили в камеру.
Надсмотрщик заглянул в глазок снаружи, потом прогремел связкой ключей, отпер дверь и сделал шаг назад, молча пропуская меня внутрь.
Я посмотрел на матрас в своих руках и зашел в камеру.
Моя камера находились в полуподвальном помещении. Она пустовала — в ней никого не было. Как ни странно, но она показалась мне довольно светлой. Под потолком располагалось зарешеченное окно, сквозь которое яркое солнце освещало выкрашенные в серый цвет стены.
Они были заштукатурены «под шубу», чтобы попавший сюда не мог оставить надписи на них. Раньше я слышал, что в раствор для штукатурки для этого добавляли соль и известь, а потом наносили при помощи специального валика. Поверхность получалась с острыми, как иглы, бугорками.
Через некоторое время я мог убедиться в том, что о «шубу» можно порезаться, прикоснувшись к ним рукой.
К стене была пристегнута металлическая шконка, опускать её мог только надзиратель.
Он зашел в камеру вслед за мной и объяснил
это правило, впрочем он тут же при мне ее опустил.Тут же находился маленький стол со скамейкой они и составляла всю остальную мебель камеры. За невысокой перегородкой находилась ржавая параша. Пол был из каменных плит черного цвета и вытоптан ногами до блеска. Вообще в камере было чисто.
Надзиратель сообщил, что я могу лечь спать. Он развернулся, вышел и с грохотом закрыл камеру. В железной двери громко лязгнули проворачивающиеся языки замков.
Я расстелил матрас и коснулся шершавой стены ладонью. Я мог убедиться в том, что о «шубу» можно, если не порезаться, то порядочно поцарапаться, ненароком прикоснувшись к стене.
Я подошел к столику и рассмотрел царапины на нем:
«Всем гадам воздастся по заслугам! Жизнь везде одинакова»,- прочитал я одну из них.
Расстелив матрас, я подложил сложенную куртку под голову вместо подушки, прилег на шконку и почти мгновенно уснул.
Я снова там, во сне. Шел в чернильной бездне против отлива. И вдруг резко остановился.
На дне, как бы целясь в меня, торчало тупое железное рыло. Я вышел прямо ей в лоб! Ракета казалась неправдоподобно огромной. Когда смотришь в иллюминатор трехболтовки все предметы под водой кажутся больше своего реального размера, но эта махина, казалась просто гигантской.
Она недвижно торчала передо мной, словно затаила злобу за то, что ее нашли. Я почувствовал, как у меня пересохло во рту. Воды бы сейчас, или глоток теплого чаю.
Вот так вот — один на один выходят охотники на зверя, и, увидев друг друга, начинают оценивать силы противника и свои.
Я остановился, но, пересилив себя, сделал еще шаг вперед, он затем еще два, чтобы встретиться с ней, ненаглядной.
Ракета не торпеда, на ней не стоял магнитный датчик. Торпеда неконтактная, срабатывает от взаимодействия электромагнитного взрывателя с металлическим бортом корабля. Водолазы всегда опасались таких торпед.
А на ракете инфракрасная головка самонаведения. Я, конечно, не корабль, чтобы вокруг меня было сильное тепловое поле и инфракрасные волны не испускаю, но все равно — черт ее знает, что у этой зверюги на уме.
Рванет даже лаптей не найдут. Да и искать никто не станет, пожелают вечного плавания. А это пока в мои планы не входит.
Я остановился, разглядывая объект и переводя дыхание. Моряки звали ее ласково «Пятнашка», хотя конструкторы нарекли ее «Термитом». Надо с ней договариваться. Нос возвышался над песчаным дном. «Ты моя хорошая. Я тебя уважаю. Давай обойдемся без нервов, без ссор. Я тебя домой заберу. Нельзя тебе тут. А то чужие дяди до тебя доберутся и увезут куда не надо » Я осторожно погладил бок ракеты и стал перемещаться вдоль сигарообразного корпуса снаряда.
Отдать бы под трибунал бы тех, кто ее «пролюбил». Небось, сейчас сидят сухое красное винишко попивают в свое удовольствие. А может и пульку расписывают*(игра в преферанс)
Я обошел ее всю. Путь вдоль «Пятнашки» показался мне бесконечно долгим. Никогда не думал, что она такая длинная. Дошел наконец до хвоста, остановился. Двигатель и задние элероны остались свободными, и, также как и нос, не врезались в грунт. Ракета лежала хорошо, брюхом на ровном месте. Будто просто вертикально опустилась и прилегла отдохнуть. Отлично.