Назад в СССР 5

Зазвонил телефон. Горохов поморщился, зыркнув на аппарат, что так бесцеремонно прервал его инструктаж.

— Слушаю, Горохов. Что? Когда? В каком смысле – убили?! Кто? Конечно, я его знаю. Как это произошло? — следователь свел брови так, что казалось, они сдвинут переносицу вниз, а рукой мял кончик галстука.

На лбу вдруг проступили глубокие морщины. Судя по всему, новости явно плохие. Никита Егорович еще некоторое время поговорил, что-то односложно поспрашивал, все больше выслушивая трубку, потом коротко сказал:

— Ясно, будем думать. Придется командировку переоформлять.

Грохнул трубкой об аппарат, раздувая щеки…

— Что случилось? — первым не выдержал Алексей, мы со Светой пока молчали, знали, что следователь сейчас сам все выложит в красках.

— Беда случилась союзного масштаба… — Горохов вытер лоб платком. — Заместителя прокурора города убили. Похоже, что поиски туристов отменяются. Нас отправляют в Новоульяновск.

— Как в Новоульяновск? — теперь уже мы со Светой воскликнули в один голос.

— Дубова Глеба Львовича больше нет.

— Не может быть, — вскочил я со стула. — Это ошибка. Он не зампрокурора, а старший следователь по особо важным делам прокуратуры!

— Повысили его, Андрей… — тихо и с горечью пробормотал Горохов, напрочь забыв свои студенческие разногласия с Дубовым. — Недавно совсем замом назначили. Но не успел он ничего на новом месте...

Я, мягко говоря, охреневший, снова плюхнулся на стул. Легендарного Дубова больше нет. Твою мать, как такое возможно? В моей реальности его убили в девяностые на крыльце “Октября”. Два выстрела, один в голову и другой в сердце из бандитского ТТ-шника за то, что он настаивал на смертной казни для предводителей организованной преступной группы, которую сам же и повязал. Преступление так и не раскрыли. Но я-то знал об этом – и предупредил его два года назад, чтобы был поаккуратнее в будущем со своей принципиальностью и избранием меры наказания. Намекнул. Думал, что смогу уберечь, а получилось все наоборот. Получается, что я изменил реальность, и Глеб Львович погиб намного раньше. Легенда девяностых теперь не станет таковой.

— Как это произошло? — спросила Света.

Она тоже хорошо помнила Дубова, хотя и немного с другой стороны. В ее памяти еще живы были воспоминания, как он навязчиво пытался с ней флиртовать в ресторане “Октябрь”, но она тогда здорово его осадила.

— В подъезде подкараулили. Десять ножевых. Тело обнаружили соседи поздно вечером.

— Вообще зацепок нет? — спросил я.

— Похоже, что нет. Подробностей не знаю, на месте разберемся. Собирайтесь, товарищи, — Горохов вскинул руку и потряс, смещая браслет “Славы” к запястью из-под рукава пиджака, посмотрел на часы. — Билеты я закажу на ближайший рейс. Если получится, то вылет сегодня…

— Насколько я знаю, в этом самом Новоульяновске вы поймали маньяка, — сказал Катков. — А теперь туда снова возвращаемся. Не слишком ли много громких преступлений для одного провинциального городка...

— Не такой уж он и провинциальный, — вступился я за свою новую родину. – Население полмиллиона человек, свои вузы и производство. А вот насчет преступлений соглашусь. Но, может, просто совпало так.

Я высказался, а у самого в душе засело нехорошее предчувствие. Катков прав. Не успел утихнуть резонанс с серийными убийствами, как произошло ЧП тоже масштаба немаленького. Смерть заместителя прокурора города, это далеко не рядовое убийство… Что за проклятие лежит на моем городе? Кому помешал Дубов? Мне во что бы то ни стало захотелось докопаться до истины. Почему-то меня не покидало свербящее чувство, что убийство Дубова как-то связано со мной. По крайней мере, с моим попаданием в это время. Неужели я изменил ход истории – больше, чем мог бы предположить? Ладно… Как сказал Никита Егорович, на месте разберемся.

***

Соня повисла у меня на шее прямо в аэропорту Новоульяновска:

— Андрюша, я так соскучилась! Как долетел? Ты голодный?

Я подхватил ее, хотел расцеловать, но, уловив пристальные взгляды коллег (особенно жег спину взгляд Светы, я нутром ощущал, как она хмурится), поставил свою девушку на мрамор крыльца и лишь скромно коснулся губами ее порозовевшей щеки.

Теперь уже хмурилась Соня:

— Ты что меня не целуешь? Чмокнул в щечку, как сестру.

— Познакомься с моими коллегами, — поспешил я перевести разговор в другое русло. — Никита Егорович, Алексей и Света.

— Очень приятно. Соня, — улыбнулась она присутствующим, задержав взгляд на психологине, громко добавила, стиснув мою руку и прижавшись к моему плечу: — я невеста Андрея.

— Взаимно приятно! — улыбчиво закивал Горохов. — Андрей не рассказывал, что у него такая такая красивая невеста. Он вообще не говорил, что есть невеста.

— Он мне тоже не рассказывал, что у него есть такие коллеги, — Соня зыркнула на Свету, чуть прищурившись, но через мгновение взяла себя в руки, нацепив маску радушия.

— И это правильно, — вступился за меня Горохов, — дела домашние никак не должны пересекаться с рабочими.

— Но теперь, похоже, пересеклись, — процедила Соня и покосилась на статную психлогиню в летнем красном платьишке из крепдешина в советский горошек. Незатейливый наряд сидел на ней, как назло, очень сексуально. Подчеркивая талию, слегка оголяя соблазнительные ямки французских коленок и чуть приоткрывая грудь – в меру дозволенности. Модница, что сказать. Умеет себя подать, не то что большинство советских женщин. Хотя в этом их винить никак нельзя. До начала 60-х считалось, что в СССР вообще моды нет. И, в отличие от секса, ее действительно не было. Потом в Общесоюзный дом моделей одежды пришел работать амбициозный и трудолюбивый паренек Славик и доказал, что мода в СССР все-таки существует. Он был первым мужчиной в зарождающемся советском модном бизнесе, и ему удивительным образом удалось адаптировать передовые западные идеи (о которых общественность узнала в пресловутом 1957 году, после фестиваля молодежи и студентов) под “союзную” действительность.

Он стал нарасхват у советских звезд, его заметили и пригласили костюмером-модельером на съемки “Ивана Васильевича”, что хотел профессию поменять. Зайцев не оплошал и состряпал из героини Зиночки звезду советской моды, тем задав нужные тенденции. Практически сразу после премьеры фильма яркие платья с геометрическими принтами и белые брючные костюмы стали трендом номер один, а за босоножками и зонтиками-тростью до сих пор советские граждане охотятся.

Судя по всему, Светино платье сшито на заказ. Выпустить в массовое производство модели, разработанные советскими дизайнерами, невозможно. Заводы легкой промышленности клепают продукцию по накатанной и ничего не хотят менять. Старое оборудование всех устраивает, а отсутствие конкуренции поставило на поток производство незатейливых унифицированных моделей. Плановая экономика вкупе с идеологией выработали постулат — советский человек должен выглядеть скромно и просто. Мода существовала, но она не стала общедоступной.

Соня с завистью (а может, это была и не зависть вовсе) поглядывала на Светино платьишко. Я даже немного разозлился на психологиню. Могла бы и попроще что-нибудь надеть для перелета. Какой-нибудь бесформенный спортивный костюм, например. Но сегодня жарко. Август в Новоульяновске выдался мягкий и теплый. Только Катков и Горохов, как всегда, парились в своих неизменных костюмах из шерсти мериноса, хотя, судя по цвету, сделаны они были из мышек.

Нас встретил еще и Погодин. Он подошел чуть позже. Начальник УВД Новоульяновского горисполкома отрядил ему служебную “Волгу” для такого случая.

— Здравствуйте, Никита Егорович! — Федя в первую очередь бросился трясти руку следователю, будто не я его лучший друг, а он. — Рад, что вы вернулись в наш город!

— Не могу сказать тоже самого, Федор Сергеевич, — нахмурился Горохов. — Повод для возвращения совсем невеселый.

— Да. Глеб Львович был уважаемым человеком в городе, — кивнул Федя. — Жаль его.

Но лицо Погодина не омрачилось. Ему очень импонировало, что Горохов помнит его по имени и отчеству, хотя почти два года уже прошло.