Назад в ссср 6

— Как это? — вскинула на меня изящную бровь Галя. — Ты что? И Горохову уже не доверяешь?

— Нет. В нем я на сто процентов уверен. Как в себе. Ну говорю же… Акела. А пока я один все разнюхаю. Если нарою чего, уже сам все преподнесу ему на блюдечке.

— Ясно… Но ты, Андрей, сильно в бутылку-то не лезь… Сам знаешь. Закон переступишь, чуть должностные превысишь, и ситема тебя сомнет. И ты уже не мент, а подозреваемый.

— Знаю, не в первый раз, — не удержался и выдал я.

— Когда только успел, — Галя вскинула на меня уже обе брови.

— Ладно, красавица. Пока. В гости не зову, сам, если что, заскочу.

— Пока, Андрей. Если что новое по Глебу Львовичу будет, ты мне, пожалуйста, сразу сообщи. Не чужой человек был. До сих пор иногда в подушку плачу.

— Обязательно, Галь. Найду я его убийцу. Обещаю…

Уже за дверью, правда, я поморщился от собственных слов. Не любил я обещать, да и не всегда эти обещания исполнялись так, как можно было бы себе представить.

Вот так я и вышел от Федоровой, раздумывая над дальнейшем планом. Пазл в голове у меня сложился. Теперь я уже предполагал, кто мог убить Дубова с вероятностью процентов в восемьдесят, а то и в девяносто. Вот только зачем он это сделал? Каков мотив? Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо кое-что проверить. Для этого я направился прямиком в городское УВД.

Проскочил через дежурку, мимо восьмого кабинета, где заседал Горохов (нежелательно, чтобы он меня видел сейчас), и очутился возле приемной, в которой восседала работница канцелярии и стучала по клавишам пишущей машинки.

Молодая ладная девушка в костюме в полоску с красивым и глупым лицом. Странно. А куда Петровну дели? Раньше здесь сидела пожилая женщина-фронтовичка. Видно, Сафонов сменил “интерьер” в своей приемной. Неприглядность и опытность заменил на лоск и глупую молодость. Что ж… В его духе.

— У себя? — кивнул я на дверь с вывеской: “начальник УВД подполковник милиции Сафонов В.И.”

— А вы кто? — девица умудрилась взглянуть на меня свысока, хотя сама при этом продолжала сидеть. — Вы записывались?

— Нет. Я только спросить, — улыбнулся я и шагнул к двери.

— Подождите! — секретарша вскочила со стула. — Туда нельзя!

Я отмахнулся от нее, как от назойливой мухи и потянул дверь. Двери, как всегда, у начальства двойные. Чтобы никто подслушать не мог. Открыл наружную, а во внутреннюю уже постучал и толкнул ее от себя:

— Разрешите?

— Валерий Игоревич! — прыгала за моей спиной секретарша. — Я его не пропускала! Он сам.

Не дожидаясь разрешения хозяина кабинета, я шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь, чтобы отсечь вопли “привратницы”.

Огромный кабинет дышал пафосом. На стенах непонятные картины, по углам огромные вазы и даже статуэтка, совсем не похожая на бюст Ленина. Длиннющий стол из темной полировки в виде буквы “Т” упирался в развалившегося на кожанном кресле Сафонова. Блин. Откуда такое кресло у него? У членов Политбюро и то скромнее, наверное.

Сафонов сидел и хлопал на меня глазами. Никак не ожидал, что я так бесцеремонно ворвусь в его “тронный зал”, к которому даже начальники теперь приходили с поклонами, по предварительному звонку секретарше – и входили робко, мялись у двери и ждали команды шагнуть дальше. Прошлый начальник УВД в этом плане проще был. Принимал всех по простому панибратскому стуку в дверь.

— Петров! — наконец, выдохнул Сафонов. — Ты какого черта без разрешения приперся? Вон из кабинета!

— Я ненадолго, Валерий Игоревич, — с улыбкой проговорил я, не думая отступать.

— Тебя еще не выперли из органов? Ну, ничего, я постараюсь.

Я оглядел кабинет. Меня кое-что в нем очень интересовало. Огромный сейф в углу. Ручка, как у штопора, только железная. Скважина стандартная щелевидная, довольно большая. Значит, замок сувальдного типа (ключ с двумя бородками, получается). Замок один, а сейф старый. Явно ещё послевоенного производства. Это тоже очень хорошо.

— Ты что молчишь?! — брызгал слюной Сафонов.

— Товарищ подполковник! — бодро заявил я. — Разрешите вопрос?

Тот опешил и на пару секунд заткнулся.

— Чего у женщины две, а у коровы четыре?

— Да ты совсем охренел!

— Неправильно, товарищ подполковник, вы подумали. Верный ответ — ноги. Все. Ухожу. Я просто дверью ошибся. С головой не все в порядке еще, — я ткнул на повязку на лбу. — Двери иногда путаю. А неплохой у вас кабинетик. Прям как у графьёв. Смотрите, чтобы в контру вас не записали. У нас ведь все равны сейчас…

Я вышел из кабинета под вопли Сафонова. Испуганная секретарша еле успела отскочить от внутренней двери (внешняя и так была открыта). Подслушивала, конечно.

— Лида! — взвизгнул Сафонов, призывая секретаршу.

Та протиснулась внутрь, обогнув меня. Я поспешил убраться. Дело сделано.

Вышел на улицу и уселся в свою “Волгу” на дальнем конце парковки. Притаился. Ждать пришлось недолго. Стандартный рабочий день подошел к концу. Часть сотрудников уже утекала из здания редким ручейком через распахнутую дверь. Таких было немного. Большинство, как всегда, задерживалось.

Сначала выдвинулись домой вспомогательные службы (бухгалтерия, кадры), потом тыловики и штаб. Следователи и опера еще не скоро пойдут, у них рабочий день негласно длиннее. Но Погодин, на мою радость, слишком не задерживался. Появился на крыльце и бодрой походкой пошлепал на троллейбусную остановку. Он-то мне и нужен…

Я хотел уже выйти из машины и окликнуть его, но тут на крыльце появилась Света с Катковым. Катков что-то увлеченно щебетал, семеня за психологиней.

Ну, Алешка. Пока меня нет, активизировался пострел. Им со Светой по пути. В одной гостинице живут. Катков, конечно, счастлив провожать предмет своего воздыхания хоть на край Земли. Но Света, на мое удивление, дальше с ним не пошла. Попрощалась вдруг с криминалистом, кивнув тому, и свернула на парковку. Там села в белые жигули. Модель я не разглядел. Какой-то хмырь в милицейской форме выскочил из машины и любезно открыл ей переднюю дверь. Ни морды, ни звания не видно. Вот, сучонок. За нашей Светой приударил! А как же Катков?

Тот стоял, растерянный, посреди тротуара. Вздохнул и поплелся в гостиницу один. Грустный, как мамонтенок, потерявший маму. У меня тоже настроение что-то упало. Наверное, Алешку жалко было… Да, точно. Кого же еще?

Белый “жигуль” со Светой и хмырем умчался вглубь города. А я снова переключился на Погодина. Только друг мой, пока я тут в гляделки играл, уже ускакал на остановку. Я завел машину и порулил за ним. Остановился возле бетонной, явно сделанной на века коробки в цветастую мозаику и, распахнув дверь, крикнул: