Назад в ссср 6

– Давно рассказывали, а в голове отложилось. А у Федоровой что интересного нашли? – поспешил я вернуть тему в прошлое русло.

– Валюту. У Горина, оказывается, родственники в Израиле проживают. Похоже, сладкая парочка и правда собиралась покинуть страну.

В этом можно было не сомневаться, уж больно восторженно Галина говорила про свободы там, на Западе.

– Еще один вопрос мне не дает покоя… – выдал я. – Поначалу меня сбило с толку, что Дубов убит неумелыми ударами ножа. Ведь мы же даже ту девчонку подозревали, его любовницу – Лиду из химчистки. Множество ранений на теле имелось. А Печенкин одним ударом на тот свет отправлен. Точным и сильным.

– Я задавал этот вопрос Федоровой. Она сказала, что Горин незадолго до этого руку правую повредил и колол Геба Львовича левой. Несподручно ему было. Я проверил, и действительно. В этот день Горин даже находился на больничном и накануне был на перевязке у хирурга.

– Тогда все сходится… Алиби превращается в доказательство, – хмыкнул я. Но на душе было смутно: – А с Сафоновым что? Прижмем гада?

– За что? Он никого не убивал. Только Гошу пытался пристрелить, якобы за нападение на сотрудника, то бишь, на тебя.

– Как – за что? За крышевание фарцы. Я же вам рассказывал. И племянник его из ОБХСС в этом замешан.

– Сам понимаешь, Андрей. Фарца для нас – слишком мелко. Не наш профиль, так сказать. Мы межведомственная спецгруппа, созданная для раскрытия громких и особо тяжких преступлений.

– А разве коррупция со стороны начальника милиции – это не громкое преступление?

Горохов нахмурился и посмотрел на меня, будто на школьника.

– Громким оно станет, когда нам Москва “фас” скажет. Мы по темным делам работаем. А тут, похоже, ещё и местная верхушка завязана. Я понимаю, что Сафонов твой личный недруг, да и тип неприятный. Но если мы его возьмем – дело к производству не дадут принять. Его местные расследовать будут. И перспективы судебной никакой. На корзину сработаем.

Прав был мой начальник – дело просто замнут, и никакого толку не будет. Может, даже наглее после этого будет проворачивать дела Сафонов.

– Ничего, – кивнул я. – Придумаю, как ему хвост прищемить. Земля круглая, еще скатится вниз.

***

Зал ресторана “Октябрь” переливался отблесками незатейливой цветомузыки, плафонами которой был утыкан периметр под белым потолком.

Ого… Что-то новенькое. Раньше просто приглушенное освещение от винтажных светильников создавало антураж, а теперь помещение отдаленно напоминает диско-клуб. Вот что значит – Гоша выздоровел. Сразу взялся за модернизацию заведения. Молодец.

Я отмахнулся от учтивого официанта в лощеном наряде пингвина, мол, столик не заказывал и сам знаю, куда мне идти. И вообще, эти официанты могли бы уже давно морду мою запомнить раз и навсегда. И выучить, что прихожу я сюда всегда к хозяину заведения, который неизменно каждый вечер (вот и сейчас тоже) восседает в глубине зала на уже немного затертом диванчике.

– Привет, – я протиснулся через мордоворотов и сел рядом с Гошей.

Вместо приветствия тот лишь молча кивнул и нахмурился. Мордовороты (один из них оказался тем самым, которого я немного помял, когда брали Гошу, вот этот бугай хорошо меня запомнил и теперь зло косился) уже без лишних указаний отошли в сторону и встали за колонну. Выдрессированные.

– Ты извини, что на тебя думал, – я сам налил себе стопку марочного коньяка из уже вскрытой, но еще не отпитой бутылки. – Уж очень враг хитер оказался. Чуть сам на тот свет не отправился пару раз.

– И в тебя тоже стреляли? Как и в меня? – с ехидством хмыкнул Гоша.

– Девять миллиметров, навылет. Правое плечо. Операция в полевых условиях на квартире твоего кореша Медведева. Потом пришли меня ножом убивать. Потом в розыск объявили за убийство следователя прокуратуры. Потом задержали, и ночь я провел в КПЗ, в хате с урками, где пришлось объясняться за место под солнцем.

– Ну ни хрена себе, – Гоша приподнял на меня стриженную бровь. – Помотало тебя. Это тебе за то, что старым друзьям не доверяешь.

Я кивнул.

– Урок усвоил. Давай выпьем, что ли.

Мы чокнулись. Армянский семилетний пошел легко и снял в горле комок. Как-то неприятно, когда тебя считают гнидой и предателем…

– У меня для тебя подарок, – сказал я вытаскивая из портфеля сверток.

– Мне от ментов ничего не надо, – Гоша чуть скривился, мельком глянув на сверток.

– А это не от мента. Мент бы сдал это куда надо, а я тебе отдаю… – я развернул пергамент и извлек огромный конверт.

Протянул его Гоше.

– Это явно не мне адресовано, – пробормотал с удивлением тот, прочитав строки на лицевой стороне. – Я не товарищ Щелоков.

– Не выеживайся уже, – буркнул я. – Загляни внутрь.

Гоша выудил из конверта подшивку из стопки стандартных серых листочков. Пялился в печатный текст несколько секунд. Хмурился. Затем нехотя полез в карман пиджака и выудил очки. Круглые и несуразные.

– Ни хрена без окуляров не вижу, – оправдываясь, проворчал он, водружая очки на нос.

– Ха, – я не смог сдержать лыбу. – Первый раз тебя в очках вижу! Антуражно выглядишь. На историка похож какого-то. Точно. На Берию. Лысины только не хватает.

– Тише ты… – Гоша огляделся. – Не люблю очки. Не хочу, чтобы меня в них пацаны видели…

– Все, молчу. Ты читай, читай.

Гоша впился глазами в строчки. Переворачивал листы. Морщил лоб, периодически поправлял ворот модной цветастой рубахи, что-то бурчал.

– Откуда это у тебя? – наконец еле слышно проговорил он.

– Гостинец от Глеба Львовича. Но ты на Дубова зла не держи. Он ходу материалам так и не дал. Компромат собрал и спрятал у себя на квартире.

– Кто о нем еще знает?

– Бывшая следователь прокуратуры Федорова Галина Владимировна. Но она сейчас главный подозреваемый. Уже, наверное, даже статус обвиняемой получила по делу Дубова. Так что ее можно в расчет не брать. И пара моих надежных друзей-сослуживцев. Но они никому ничего не скажут.

– Занятные документы…

– Это верно. Я только одного не пойму. Почему Дубов тебя не сдал? Столько усилий потратил, чтобы закатать катран, материалы собрал, а потом все поставил на паузу. Может, ты подскажешь?

Гоша тихо хмыкнул – он явно знал ответ на этот вопрос.

– Долг карточный я ему простил, – улыбнулся он. – Поговорили мы с ним по душам. Выпили немного. Все непонятки выяснили. Я сказал, что уважаемых людей мне незачем в должниках держать. Мол, долг аннулирую. Он не ожидал от меня такого. Молчал сначала пару минут. Потом еще по рюмке хряпнули, тогда только он ожил, покряхтел и по плечу меня похлопал. Сказал, мол, извини, ошибся я. Не понял я тогда, за что он извинялся, только теперь вот дошло, – Гоша кивнул на бумаги. – Эх… Хорошо, что я тогда к нему поговорить поехал.