Назад в СССР. Шелепин

По прибытию в Константинополь барон Врангель поставил перед собой следующие задачи: обеспечить всех покинувших Крым людей кровом и пищей, оказать им медицинскую помощь, сохранить боеспособность Русской армии и в дальнейшем перевести ее в братские славянские страны.

Основной воинский контингент был определен в четырех лагерях: в Галлиполи под начальством генерала от инфантерии Кутепова, в Чаталджи под начальством генерал-лейтенанта Абрамова, на острове Лемнос под начальством генерал-лейтенанта Фостикова и в Безерте под начальством вице-адмирала Кедрова, куда было направлена Русская эскадра и морской кадетский корпус.

На острове Лемнос казаки чувствовали себя словно в тюрьме. Окруженный со всех сторон морем, казачий лагерь был оцеплен французскими часовыми, по нему даже не разрешалось свободно передвигаться. При этом, союзники выделили казакам ограниченное число палаток, по одной на 14 человек. Рваные, полуистлевшие, не защищавшие ни от дождя, ни от ветра. Не только казаки, но и женщины и дети, спали на голой земле, иногда — на жиденькой подстилке из травы. Донцы страшно завидовали кубанцам, которые прибыли на Лемнос раньше и получили от союзников кровати и одеяла. Ежедневный продовольственный рацион составлял — 200 граммов консервов, 400 граммов хлеба, 4 грамма чая и 30 граммов сахара. Питьевой воды не хватало. Еду нельзя было достать даже за деньги. Дров союзники отпускали так мало, что их не хватало даже на кипячение воды, не говоря уже о приготовлении пищи. Поэтому казакам приходилось с первых же дней заботиться о топливе. На безлесном, каменистом острове, со скудной растительностью, это казалось самой неразрешимой задачей. Почти месяц казаки потратили на то, чтобы разбить линейки, устроить площадки, лестницы, дорожки. Каменистый грунт с трудом поддавался. Для защиты от дождевой воды, которая могла затопить и снести палатки, пришлось рыть целую систему канав. И все же, лагерь был разбит в срок, точно по указанному плану и, даже выглядел презентабельно. Ровными рядами, со строгими интервалами стояли палатки. Особенно выделялся правильностью линий и симметрией участок Терско-Астраханского полка, хотя он и располагался в самом неудобном месте — на склоне горы.

Попасть в город можно было по особым пропускам, которые выдавались всего лишь на день, да и то не всем. Греческую церковь посещали только группами, причем французы внимательно следили за тем, чтобы люди не расходились по городу. Немало неприятностей доставлял климат острова. Все чаще и чаще шли дожди, выпадал снег, порывы ветра усиливались. От постоянной сырости дно палаток превращалось буквально в грязную трясину, которая засасывала постели из соломы. Досаждали вши. Конечно, в лагере существовали бани, однако, из-за отсутствия дров они почти все время не работали. Не спасали и дезинфекционные камеры. Не хватало одежды и особенно обуви. Скудный рацион, отпускаемый союзниками, толкал изголодавшихся людей распродавать или обменивать личные вещи на продукты у греческого населения острова.

Но гораздо тяжелее переживалась полная оторванность от мира. Никто из казаков не знал о судьбе остальных частей Русской армии генерала Врангеля, ни одна русская газета не доставлялась на остров Лемнос. Союзники предлагали свои издания, но читать их могли очень и очень немногие.

По прибытии Русской армии в Константинополь на ее средства полгода содержались врачебно-санитарные учреждения в военных лагерях, лазареты для беженцев в Константинополе и его окрестностях и 3 госпитальных судна. Все раненые и больные были размещены в этих лечебных учреждениях, а также в иностранных госпиталях. Часть беженцев отправлена в соседние государства, правительства которых дали согласие на их прием: 22 тысячи в Сербию (в том числе 2 кадетских корпуса), 4 тысячи в Болгарию, 2 тысячи в Румынию и 2 тысячи в Грецию. По распоряжению Врангеля в Константинополе была создана Беженская часть, которая совместно с общеизвестными организациями обеспечивала остальных эмигрантов лагерями и общежитиями, которые финансировались из средств, отпускаемых Главнокомандующим. Однако следует отметить, что средств, отпускаемых на нужды гражданской части беженцев, катастрофически не хватало. Люди продавали вещи, не брезговали ни какой работой. По данным Красного Креста, более 2,5 тысяч женщин из-за жестокой нужды были вынуждены заниматься проституцией.

Практически с самого начала размещения Русской армии в Турции французское военное командование предпринимало активные меры по принуждению Врангеля к сдаче его армией оружия. Поэтапно урезалась норма воинского пайка и размер денежного жалования, к солдатам и офицерам допускались агитаторы, призывающие возврату в Россию или же к переезду в Бразилию. Несмотря на явно враждебные проявления со стороны вчерашних союзников, влачившая полуголодное существование армия, сокращенная Врангелем до 45 тысяч человек, морально окрепла и показала французам образец воинской дисциплины. Кроме этого, получила второе дыхание общественная жизнь в эмигрантских лагерях: играли полковые оркестры, были сооружены 7 церквей, функционировал самостоятельный театр, организовывалась рукописная печать и различные клубы.

Оторванные от родных станиц, в тоскливом ожидании казаки на острове Лемнос старались хоть внешне чем-нибудь скрасить свою жизнь. Одним из развлечений был футбол. Юнкера Атаманского и Алексеевского училищ организовали команды, постоянно игравшие между собой. Временами удавалось даже проводить международные матчи, против находившихся на острове англичан и французов. Большую часть своего времени донцы проводили в церкви, сооруженной в самой просторной палатке. Иконостас, светильники и вся утварь были сделаны из подручного материала: из простынь, одеял, банок, жестянок и ящиков из-под консервов. Организовали хоры, нашлись регенты — не только любители, но и со специальным образованием. Под влиянием тяжелых условий жизни религиозность казаков еще больше окрепла. Церковь всегда была полна усердно молящимися.

Особенное внимание в лагерях было обращено на военно-учебную часть. В восьми военных училищах обучалось 3 тысячи юнкеров, были открыты школы: артиллерийская, инженерная, гимнастическая, а также курсы по подготовке командного состава. Для детей-подростков были устроены гимназия и детские сады.

Продовольственную поддержку эмигрантам частично оказывала Лига Наций, организация ARA (American Relief Administration) и французское военное командование, но основная финансовая нагрузка легла на плечи командования Русской армии. Значительные денежные средства Российской империи находились в руках дипломатов, объединившихся в Совет послов, но выделять деньги Врангелю они под разными предлогами отказывались. Лишь в апреле 1921 года бывший командующий Северной армией генерал Миллер смог уговорить русского посла в Вашингтоне передать на нужды беженцев 600 тысяч долларов. Миллион франков перевел на нужды Русской армии через Земско-городской союз русский агент в Токио. Чтобы поправить финансовую ситуацию в эмигрантской среде, Врангель пошел на непопулярную меру — была проведена распродажа невостребованных ценностей Петроградской ссудной кассы.

Тяжелым положением беженцев воспользовались различные агитаторы. Примерно около тысячи эмигрантов (в основном казаки) выехали в Бразилию (преимущественно для работы на кофейных плантациях).

Французы, воспользовались настроением казаков, объявили запись в «иностранный легион». При поступлении заключался обязательный контракт сроком на 5 лет, и выплачивалось единовременное пособие в 500 франков. Союзники рассчитывали, что измученные пребыванием на Лемносе, казаки с радостью воспользуются возможностью сменить обстановку. Причем, запишутся наиболее боеспособные солдаты и офицеры. Это вынудило Врангеля издать специальный указ, регламентирующий вступление в иностранный легион. Стать волонтером мог лишь тот, чье пребывание в русской армии признавалось нежелательным. Французы тут же начали призывать казаков не слушать начальников, которые привели Белое движение к краху. В итоге записались в волонтеры и казаки, и юнкера, и офицеры. Лишь бы только вырваться из лагеря, а там — будь, что будет.

Некоторая часть эмигрантов поддалась на уговоры вернуться в Россию. Так в феврале и апреле 1921 года в Новороссийск и Одессу прибыло 4 тысячи репатриантов. Третья часть из них была тут же расстреляна, остальная часть помещена в концентрационный лагерь близ Новороссийска, а затем отправлена на принудительные работы на Север России или же в Баку.

Были случаи и бегства репатриантов из СССР обратно за границу. Так, 14 ноября 1925 года удалось бежать из Одесского ЧК и добраться до Варны 50-ти казакам. Среди них было пятеро терцев: Крылов, Марченко, Мальцев, Скляров и Тищенко.

Широкомасштабная акция большевистского правительства по репатриации провалилась, 2/3 всех возвращенцев прибыло в СССР из разных мест рассеяния в 1921 году, в дальнейшем число желающих вернуться значительно сократилось. Всего с 1921 по 1931 год в Россию прибыло 181 432 человека, что представляло не более 9% от общего количества эмигрантов.

Врангель не желал распускать армию, во-первых, не желая лишиться мощного рычага политического давления, во-вторых, рассматривая возможную перспективу продолжения вооруженной борьбы с большевизмом. Учитывая сложность обстановки, Главнокомандующий отправил на Балканы начальника штаба Русской армии генерала Шатилова для переговоров с правительствами стран, которые смогли бы принять у себя белогвардейцев.

Королевство сербов, хорватов и словенцев дало согласие на прием регулярной конницы на службу в сербскую пограничную стражу, а кубанских казаков и технические части — на различные дорожные работы.

Правительство Царства Болгарского дало разрешение на расселение в предоставленных болгарами казармах 14-тысячного воинского контингента, причем в обеспечении их жизни на один год, были внесены средства в депозит государственной кассы.

Небольшая часть военнослужащих русской армии была размещена в Греции, Чехословакии и Венгрии. Перемещение воинского контингента в перечисленные страны производилось с мая 1921 года по май 1923 года. В мае 1921 года началась переправа казаков в Болгарию и Сербию.