Назад в юность

– Ну, Сережа, не бойся, я твоя.

Меня как стукнули молотком по голове. Я выпустил из рук горячее девичье тело. Мы сидели почти раздетые на куче нашей одежды прямо на берегу ручья и даже не замечали ночного холода.

«Ты что же делаешь, пьяный дурак? Зачем создаешь себе проблемы на ровном месте? Или хочешь веселой свадебки на первом курсе?!» – высказал я сам себе.

– Таня, оденься, пожалуйста, здесь холодно, – промямлил я.

Та с недоумением посмотрела на меня и, не сказав ни слова, начала одеваться. Вслед за ней быстро оделся и я. Мы молча пошли обратно к дому. Там уже царила тишина, все разбрелись кто куда: парочки – по ранее найденным местам, а большинство уже легли спать. Все было спокойно, только Таня Большая сидела у плиты и доедала приличный кусок бараньей ноги.

– Таня, ты так жалела бедного барашка, как же ты можешь его есть? – удивился я.

Девушка на это ничего не ответила, только махнула рукой, дескать, идете – и идите.

И мы с Воробьевой пошли спать, увы, в разные места.

Утро было серым, погода совсем испортилась. Но настроение у всех было хорошим. Проспавшийся Пиндюша завел свою машину. Мы набились в кузов, как сельди в бочку, и поехали на станцию. Впереди нас ждала учеба.

* * *

Когда мы гурьбой вывалились из вагона, шел мелкий осенний дождь, поэтому никто не задерживался. Мы быстро распрощались на перроне, пообещав встретиться вновь через неделю уже на занятиях пятого октября.

Дома меня никто не ждал. Мама была на работе, Лешка – в школе. Только одна бабушка встретила меня в дверях:

– Ну что, копарь, наработался? Картошки-то хоть привез? А похудел-то как, одни глаза торчат да мослы! Давай быстро в ванну, и не забудь переодеться, а то козлом от тебя прет.

Я залез в горячую ванну и нежился с час. Конечно, мы в совхозе тоже три раза были в бане, но там всегда была куча народу, и вся помывка проходила в спешке.

Выйдя, надел чистую одежду, приготовленную бабушкой, и накинулся с волчьим аппетитом на настоящую еду.

Пообедав, я наконец почувствовал, что напряжение, державшее меня в тонусе весь месяц, начинает исчезать. Меня клонило в сон, я лег и вырубился до вечера.

Разбудил меня приход Лешки. Он шумно вбежал в комнату и заорал:

– Ура, Сережка приехал!

И тут же начал вываливать на меня все школьные новости за последний месяц. Ничего сверхъестественного в школе, конечно, не происходило. Но когда он заговорил о директоре, я вспомнил свое обещание, данное Розенбергу, о встрече с представителем КГБ.

Под Лешкин треп я сидел и обдумывал все плюсы и минусы этого контакта.

Разумеется, если это учреждение заинтересовалось мной с подачи директора, то все сведения обо мне уже собраны. И не исключено, что сейчас собираются дополнительные сведения обо мне после картофельной эпопеи. Не забыли наверняка получить информацию от соседей, тренера и сотрудников больницы, где я работал. Так что придется очень подробно продумать свои ответы, это не Тане Большой очки втирать.

«А может, не ходить на эту встречу?» – думал я. Да нет, так не пойдет. Пожалуй, надо будет сыграть роль немногословного целеустремленного комсомольца, который знает, чего хочет от жизни в плане карьеры, но в то же время является патриотом своей страны.

Да ведь в октябре будет пленум ЦК, где снимут Хрущева, его место займет Брежнев, и начнется эпоха, которую некоторые считают самым лучшим временем в своей жизни, а другие – эпохой застоя.

Нет, упоминать об этом для меня слишком опасно, так что это отпадает. Все, я определился. На встречу придет активный комсомолец, озабоченный получением медицинского образования и делающий все для того, чтобы лучше овладеть будущей профессией. Обладает определенными организаторскими способностями, при этом патриот и согласен работать в КГБ внештатным сотрудником для обеспечения безопасности своей страны.

А быть внештатным сотрудником КГБ – очень неплохо для моих планов. Если я наметил себе конкретную цель – Кремлевскую больницу, фильтра КГБ мне не избежать. Так пусть лучше проверку будет проходить уже их сотрудник, зарекомендовавший себя.

Через пару часов с работы пришла мама, и все охи и ахи повторились в том же объеме. Мы дружно сели за стол.

Тут уж от меня потребовали гораздо более подробного рассказа о пребывании в совхозе. Я скрывать ничего не стал, просто старался не выделять свою роль, представляя дело так, будто все шло само собой. Но моя мама носом чуяла все мои недомолвки и в конце концов вытянула подробности сельской жизни, ну за исключением личных дел. Хотя она старалась и это выведать, но безуспешно.

– Нет, вы посмотрите! О чем думали в вашем деканате! Это же надо – пятнадцатилетнего сопляка оставили за старшего! А если бы что-то произошло? Кто бы за это все отвечал? Нет, я такое в первый раз в жизни слышу! Ты же сам сказал, что там была взрослая женщина-фельдшер, почему ее не оставили в качестве старшей?

– Ну, значит, не сочли достойной.

– Ах ты, мелочь! Это ты-то достойный! Да все твое достоинство – только девок обхаживать! Небось в деревне опять новую себе завел. Мне бабушкой-то еще не светит стать в следующем году?

– Мама, перестань, пожалуйста, ведь все прошло нормально. Мы выполнили план уборки, приехали почти на неделю раньше остальных да еще привезли благодарственное письмо за работу. Так что твой сын не только девчонкам голову морочит, но и работать может.

– Вот, Дашка, гляди-ка! Я-то все твержу, что он в отца, а оказывается, он в тебя пошел. Ты вон всю больницу в кулаке держишь, хоть и медсестра: парторгом работаешь, указания главному врачу даешь, так он с тебя пример и взял, всех построил, – высказала свое мнение бабушка.

– Хватит ругаться, давайте ужинать.

Но мама еще долго не могла остановиться. Я ведь за месяц написал всего два коротеньких письма, в которых ни слова не говорил о том, что у нас происходит. Поэтому она жила в полной уверенности, что у нас есть руководитель, за нами присматривает взрослый человек, а тут оказалось, что ее сын, который еще полгода назад играл во дворе в футбол, сейчас проявил себя успешным организатором на уборке картошки.

Но в конце концов все успокоились, и мы все же поужинали.

Вечер прошел спокойно, хотя мама, как Шерлок Холмс, все пыталась выведать, не появилась ли у меня новая зазноба и не изменил ли я столь горячо любимой ею Ане.

На следующее утро я вместе с Лешкой отправился в школу. На его недоуменный вопрос, что я там забыл, ответил, что мне надо встретиться с директором по вопросу документов. Для Лешки этого хватило. А мама уже ушла на работу, иначе она бы подумала, что я спешу увидеть свою Аню после месячной разлуки.

Когда я зашел в вестибюль на первом этаже, ко мне кинулись мои бывшие одноклассники, жаждущие узнать, что это я тут делаю. Но вдруг они расступились, и мне на шею бросилась Аня. Не стесняясь никого, она поцеловала меня, а потом еще и обвела всех присутствующих гордым взглядом.