Назад, в жизнь

– Да куда же ты, черт тебя побери!? – донесся досадливый возглас сверху. – Как тебя найти?

Девушка не ответила и с ликующим сердцем растворилась в ночи.

ГЛАВА 2

Но стоило ей оказаться на улице, и счастливая улыбка, игравшая на ее губах, растаяла. Хотя темные пустынные улицы устраивали девушку куда больше, чем заполненные людьми, в ее взгляде появилась растерянность. Она огляделась по сторонам, пытаясь принять решение, в каком направлении ей лучше пойти, и, помедлив, побрела наугад, выбирая затененные от фонарей участки.

Громады домов зазывно и насмешливо смотрели на нее сотнями по-волчьи светящихся в ночи глаз. Там, в их оранжево-желтом уюте, гнездились люди, семьями, парами. Они вместе ужинали, пили чай, делились событиями минувшего дня, готовились к дню следующему. Удобно расположившись в мягких креслах, читали книжки, газеты, смотрели телевизор. Ссорились, мирились, любили друг друга. Кто-то сейчас сидел в кинозале или в театре, кто-то отплясывал на дискотеке. Иные глотали таблетки на больничной койке, мечтая поскорее вернуться домой. Рожденные творить, создавали свой собственный мир в тиши кабинетов и мастерских. Женщины рожали детей, нянчили их, кормили грудью, наслаждаясь великим счастьем материнства. Жизнь, коварная и бесчестная, спряталась от нее за квадратами чужих окон, отгородилась бетонно-каменными стенами, оставив ее одну на безлюдной, неприветливой улице. Одну во всей Вселенной.

Вдалеке послышались мужские голоса. Выходит, не одна она бродит в ночи. Почувствовав опасность, девушка бросилась к ближайшему подъезду, но он оказался заперт. Прижавшись спиной к холодной стене, она затаилась в густой тени подворотни. Голоса неотвратимо приближались. Трое громко спорящих, явно подвыпивших парней прошли мимо. Выждав немного, девушка покинула свое укрытие и собралась продолжить путь. Но тут один из парней оглянулся, заметил одинокую девичью фигуру и, тыча в нее пальцем, заорал:

– Братцы-охотники! Глядите-ка, дикая козочка!

– Эй, красотка! – присоединился другой. – Ты, часом, не ночная бабочка?

Поспешно свернув в ближайший в переулок, девушка прибавила шагу. Сердце ее гулко и тревожно колотилось.

– Стой, когда с тобой разговаривают соловьи-разбойники! –За окриком последовал молодецкий заливчатый посвист.

Тот, что первым заметил «дикую козочку», видя что она ускользает, принялся подначивать дружков:

– Ату ее, охотнички! Ату!

Все трое пустились за ней вдогонку. Топот бегущих ног быстро нарастал. И по мере их приближения растерянность и испуг на лице девушки уступали место жесткой и спокойной уверенности. Понимая, что укрыться от преследователей негде, она остановилась и обернулась, чтобы не принять опасность спиной. Добежав до нее, парни рассредоточились полукругом, отрезая ей путь к отступлению. Один из них – белобрысый, здоровенный детина с втянутой в плечи маленькой головой, растопырив лапищи, пошел на нее:

– Ну иди сюда, моя козочка, - хрипло ворковал он: - Иди, побалуемся. Гули-гули-гули...

Его дружки плотоядно и хамски загоготали, уже не сомневаясь, что добыча у них в руках.

Слегка наклонив вперед голову, девушка исподлобья смотрела на белобрысого. Это был тяжелый, застывший взгляд. Детина уже готов был сгрести ее в охапку, но промахнулся, проскочил мимо и с размаху врезался в фонарный столб, крепко обхватив его. Воя от боли в разбитом носу, он силился разнять руки и не мог.

– Держи крепче!
– строгим голосом наказала девушка, пряча улыбку. – До утра держать будешь.

Его дружки, не сообразив еще, что происходит, бросились к заблудшей «козочке», и оба во всю длину растянулись у ее ног.

– Там камушки на асфальте, - подсказала она. – Много драгоценных камней. Ищите хорошенько. Вон их сколько. Вам всех и не собрать.

Парни принялись елозить на четвереньках по тротуару, старательно собирая воображаемые камни. Их лица при этом выражали алчный восторг и нетерпение. Они хватали с асфальта полные пригоршни воздуха, запихивая его в карманы, за пазуху и даже в рот. Соловей-разбойник, обнимавший столб, глухо подвывал, извиваясь всем телом. Его руки сцепились так крепко будто их намазали клеем или дегтем.

– Чтоб впредь не повадно было, - весело бросила им девушка и беспрепятственно продолжила свой путь.

Теперь она шла не оглядываясь, твердо зная куда идет. Она спешила. Однако по мере приближения к намеченной цели поступь ее замедлялась, становясь менее уверенной. На пути встали новостройки. Но они не могли обмануть девушку. Обогнув типовую пятиэтажку, она юркнула в узкий проход между облицованными бело-голубым кафелем стенами и оказалась в закрытом со всех сторон дворе. Здесь, стыдливо спрятавшись за густыми кронами узловатых деревьев-старожилов, чудом сохранился такой же старенький одноэтажный домишка. К нему-то и направилась девушка, вздрагивая и прячась в черных провалах теней при каждом подозрительном шорохе.

Ночь стояла безветренная, таинственно-тихая. Было довольно прохладно, но девушка не ощущала холода и не могла понять, почему в разгар лета все окна плотно закрыты. Внутри было темно, отчего дом казался монолитной бесформенной глыбой. Нет, не ночь пугала ее, не недвижные, вырубленные из сказочного черного камня деревья, а возможность встречи с теми, с кем встречаться ей было нельзя.

Стараясь не производить шума, она осторожно приблизилась к дому и, встав на цыпочки, заглянула в окно. К ее разочарованию и облегчению одновременно, занавески были плотно задернуты. Она подошла к другому окну, потянула на себя створку – безрезультатно. Девушка обошла все окна, так ничего и не добившись. Где-то поблизости, а может и вдалеке – все звуки в гулкой ночной тиши кажутся ближе и громче – хлопнула дверь. Девушка отпрянула, как вспугнутая лань или застигнутый на месте преступления воришка, и бросилась наутек.

Она бежала долго, не разбирая дороги. Сердце неистово колотилось, но она не остановилась до тех пор, пока окончательно не перехватило дыхание.

Отдышавшись и немного придя в себя, девушка забралась в первый попавшийся двор, тихий и черный, как все вокруг, отыскала укромное местечко среди жестких стеблей садовых цветов и свернулась там жалким комочком.

Ей очень хотелось, смакуя и анализируя каждую прожитую минуту, мысленно вернуться к событиям минувшего дня, таким значительным для нее, таким невероятным, но волнения и усталость сделали свое дело, и она мгновенно уснула.

Однако и сон ее не был безмятежным. Девушку тотчас начали терзать кошмары: Стремительное падение в никуда... Искаженное ужасом и болью лицо мужчины.Страшный в своей нечеловеческой пронзительности женский крик – ее собственный крик. Тщетно силясь проснуться, она стонала сквозь стиснутые до скрежета зубы, металась, подминая под себя цветы, и наконец затихла.

ГЛАВА 3

Скрипнула дверь. Девушка испуганно распахнула глаза. Солнце светило весело и приветливо, протягивая сквозь листву косые, еще мутные со сна лучи. На крыльце дома, выпятив круглый голый животик, стоял мальчуган с зажатым в кулачке горшком. На нем была только короткая, замявшаяся в гормошку рубашонка. Он спустился босиком в сад, ища место, где бы пристроиться. Заметив в цветах девушку, удивленно уставился на нее круглыми пуговками глупеньких глаз, часто-часто заморгал и вдруг разразился громким ревом.

Непрошенная гостья вскочила, заметалась по двору в поисках выхода. На плач ребенка появилась заспанная женщина в ночной сорочке. Девушка успела спрятаться за стволом дерева.

– Господи, опять удрал! В такую-то рань! Ну что мне с тобой делать! – напустилась на малыша женщина, звонко шлепнув его по голенькому заду. – А ну марш в постель. Живо!

Насильно увлекаемый матерью в дом, малыш не переставал реветь и все смотрел и смотрел, выворачивая шею, в ту сторону, где пряталась незнакомка.Как только дверь за ними закрылась, девушка выбралась из сада, отряхнула платье и нехотя побрела наугад вдоль безлюдной еще улицы.