Наживка для фотографа

— «Темная лошадка»? — предложил Антон не очень уверенно. — Или — «Последний барьер»?

— Эх, я всегда говорил: не умеют у Германыча заголовки придумывать! — Босс довольно усмехнулся, потер руки и объявил: — «Депутат Маркин: «Ставки сделаны, господа!»» Ну как?

— Ни фига себе! — присвистнул Антон. — А не слишком круто?

— Да Маркин после этого и нас, и вас в порошок сотрет, — прошептала Ленка.

— Ну, что касается меня — руки коротки, — усмехнулся главный. — А вас, господа журналисты, мы напечатаем под псевдонимами.

— Ну ладно, я все понимаю, мы с Ленкой мелкие сошки, уволят — невелика беда, газета не закроется. Но Германычу-то все это зачем? — удивился Антон. — Кто же режет курочку, которая несет золотые яйца?

— Эй, полегче насчет «курочки», — хихикнул собеседник. — Все-таки моя фамилия Курицын, и эта птичка мне дорога. А насчет Маркина… Сам подумай, молодой человек, всегда ли тот, кто танцует, любит того, кто музыку заказывает? То-то. Вечное танго или ча-ча-ча могут и надоесть. Захочется, знаешь, и самому однажды собачий вальс на пианино сбацать…

И Павел Никифорович, вызвав ответственного секретаря, велел ему поставить в номер репортаж внештатных корреспондентов Буянова и Мухиной.

— Павел Никифорович, есть еще одно обстоятельство, — сказала Ленка, когда главный вышел из-за стола, чтобы проститься с посетителями.

— Ну, что еще? — недовольно спросил шеф. Он не привык терять время на глупые пояснения. Солдат газетного фронта должен выполнять, а не рассуждать.

— Дело в том, что нам некуда идти.

— Говори точнее, — попросил он. — В журналистике главное — четкие формулировки.

— Куда уж четче, — вздохнул Антон, — я вообще-то не трус, но их там слишком много.

Курицын выглянул в окно и присвистнул.

— Наконец-то! Как я соскучился по настоящим скандалам! Похоже, завтра наша газета наделает шума, и продажи наконец пойдут вверх. А то в последнее время все было как-то чересчур скучно, как-то слишком чинно-благородно. Разве это бизнес? Читатель жаждет криминала! Помните, как в фильме «Игрушка» хозяин газеты говорит герою Пьера Ришара: «Читателям нужны мертвые французы!»

— А вам нужны наши трупы? — невесело пошутила Ленка.

— Нет, что вы! Не обижайтесь, молодые люди, но они недорого стоят. Людочка, — позвонил он секретарше, — действуем по варианту номер один.

— Поняла, — ответила боссу по телефону Людочка. Через минуту темноволосая красавица вошла в кабинет и ослепительно улыбнулась шефу. — Езжайте отдыхать, Павел Никифорович, я все сделаю, не в первый раз. Пойдемте, — пригласила она Антона и Лену, и те, ничего не понимая, двинулись за манящей нимфой.

Пройдя по каким-то бесконечным коридорам и лестницам в соседнюю пристройку, они вышли на лестничную площадку. Людочка открыла ключом какую-то дверь, и Антон с Ленкой оказались в обычной квартире.

— Ну вот, отдыхайте до утра, здесь вы найдете все самое необходимое, — гостеприимно предложила Людочка.

— А что будет утром? — удивилась Ленка.

— Завтра газета выйдет, и мир изменится, уверяю вас, — успокоила ее секретарша. — Такое у нас частенько бывает. Все окажется другим. Сводить с вами счеты станет для преступников бессмысленно, все равно что на себя доносить. Мы частенько прячем здесь на день-два наших авторов или героев публикаций. Чтобы никто и ничто не помешали выходу номера с сенсационной статьей.

Когда за Людочкой захлопнулась дверь, Ленка и Антон вдруг поняли, что остались совершенно одни.

Поздние сонаты Бетховена всегда помогали Леле сосредоточиться. Гений, стремительно терявший слух, уходил в свой безграничный мир, сам отгораживался звуками от всего суетного, мелкого и пошлого, а теперь, через полтора столетия, помогал своей исполнительнице и поклоннице поставить барьер житейским мелочам. Но так было прежде. Теперь даже Бетховен оказался бессилен. Суетное, мелкое и пошлое в лице супруги Кшиштофа Агнешки проникло во внутренний мир Лели, мешало ей сосредоточиться на главном. На творчестве и любви к Кшиштофу.

«Ну как же так? — с обидой думала Леля. — Зачем он тащит за собой в Москву эту капризную, недалекую женщину, которая попортила мне столько крови еще в Варшаве? Сам ведь говорил, что Агнешка исчезла навсегда из нашей жизни, что она на другом краю земли, что он ее больше не любит… Мол, никто и ничто не помешает теперь нашей любви. А на деле… Похоже, наш роман втроем обрел музыкальную форму рондо, и теперь основная тема бесконечно повторяется в разных вариациях. Нет, это просто садизм какой-то! Я, Леля, видите ли, должна придумывать, как развлекать в Москве супругу моего любовника. Может, ее еще третьей в постель пригласить?»

Не переставая злиться на себя, Кшиштофа и Агнешку, Леля тем не менее пролистывала «Досуг в Москве» и прочие подобные издания. Она терпеливо выбирала самые длинные спектакли и концерты в самых удаленных от центра залах. Неожиданно это оказалось полезным. Леля и не предполагала, сколько новых концертных площадок появилось за последнее время в Москве и в музеях-усадьбах ближнего Подмосковья. Надо бы послать туда своего директора, договориться о сольных концертах… Телефонный звонок застал ее как раз за этим увлекательным занятием.

— Ольгушка, родная, что ты сейчас делаешь? — ласково спросил Кшиштоф.

— Да вот, выбираю варианты нескучного досуга для твоей дорогой супруги, более интересного занятия для меня у тебя не нашлось. — Леля была раздражена и говорила с любимым не очень-то ласково. — А ты? Наверное, уже отдыхаешь в гостинице?

— Ловлю багаж в Шереметьеве. Самолет здорово опоздал, я только что прошел паспортный контроль. Надеюсь, скоро смогу тебя обнять. Но тут, видишь ли, какое дело… Леля, прости меня, но я должен тебе это сказать. Короче… Словом, Агнешка пропала. Обещала встретить меня — и исчезла. Охранник вспомнил, что маленькая дама с собачкой уехала час назад в неизвестном направлении. Я звонил в гостиницу, которую заказал Агнешке, — такая гостья там не появлялась.

— И что ты предлагаешь? Чтобы я занялась ее поисками? Подала заявление в милицию? Занялась частным сыском? Ну, дорогой, согласись, это слишком. Мне кажется, Агнешки и так многовато в моей жизни. Ты даешь мне ее телефоны, я полдня заказываю твоей жене билеты в театр, потом она исчезает. Отлично! Я очень рада.

— Подожди, не злись. Это тебе тоже не идет.

— Что значит — тоже?

— Ну, не придирайся к словам, дорогая. Просто не могу не думать об Агнешке. А вдруг ее похитила мафия? Ты ведь помнишь, Агнешка очень богата…