Наживка

Джек помогает пострадавшему на месте автомобильной аварии, Джек беседует с рабочими на строительной площадке, серьезный озабоченный Джек у больничной койки, наконец, энергичный харизматический Джек в суде, и голос диктора: «Вам нужен адвокат? Обращайтесь к Джеку Гилберту, который всегда держит нос по ветру. Звоните по телефону 1-800-555-5225. Не оставайтесь с носом!»

– Шлок, [23] – пробормотала Лили.

– Не знаю. По-моему, ничего.

Лили хмыкнула.

23

Дешевка, отбросы (идиш).

– Раньше ты никогда его шлоком не называла. Напротив, гордилась.

– Раньше он был моим сыном, – отрезала она.

Марти вздохнул. Из уважения к памяти Мори решил выйти из небытия, всеми силами помочь Лили. Так хотела бы Ханна. Но он вовсе не намерен вечно этим заниматься, поэтому надо покончить с бессмысленной феодальной семейной враждой. Черт побери, пускай Джек позаботится о родной матери.

– Господи Иисусе, Лили, ты самая упрямая женщина на планете.

– Зачем так говоришь? Зачем поминаешь Иисуса? Хорошо знаешь, я этого не люблю.

– Да ладно тебе. Для нас, евреев, имя Иисуса ничего не значит.

– Для кого-то что-то значит. Прояви хоть какое-нибудь уважение.

Он набрал полную грудь воздуху.

– Хорошо, не буду поминать, если ты перестанешь увиливать от темы. Лили, у нас кончаются Гилберты. Остались только вы с Джеком, пора бы тебе закопать в землю меч. Ну, женился на иноверке, и что? Вы с Мори в храм никогда не ходили. Почему тебя так возмущает, что его жена лютеранка?

Лили недоверчиво на него покосилась:

– Неужели действительно думаешь, будто в этом дело?

– А в чем?

– Фу. Ничего не понял. Даже не старался понять. В отставке слишком занят делами.

Марти заскрипел зубами, прежде чем сумел достойно ответить:

– Только не надо меня обвинять. Мы с Джеком долго не виделись, Ханна ему звонила, он бросал трубку, поэтому я спросил Мори, что происходит. Он сказал: Джек женился на лютеранке, говорить больше не о чем. Точка. Приблизительно через неделю Ханна была убита, ты уж меня извини, черт возьми, что я дальше не стал разбираться.

Он глубоко дышал, разглядывая бутылку виски. По прикидке, каждая порция долларов десять. Даже совестно тратить такие деньги на поездку в желанное кратковременное забвение.

– Пей, – предложила Лили. – Лучше умереть от цирроза печени, чем от язвы желудка после твоих дешевых помоев.

Если думает, что его надо дважды просить, то совсем из ума выжила. Марти схватил бутылку и налил стакан, мечтая погрузиться во тьму.

Лили проследила за долгим глотком.

– Хочешь знать насчет Джека?

– Конечно. Почему бы и нет?

Она кивнула, откинулась на спинку дивана, ноги оторвались от пола, торча вперед, как у старенькой девочки.

– Помнишь, он каждый день приходил обедать. До шлоковой рекламы, когда я еще могла говорить людям, что мой сын адвокат, а не стыдилась клоуна на телевизионном экране. В один прекрасный день все кончилось. Исчез с лица земли. Ничего – ни звонков, ни обедов. Звоню в офис – разговариваю с автоответчиком, звоню домой – разговариваю с другим автоответчиком. Мори сказал, что они поскандалили.

– Из-за чего?

– Кто знает? Отцы часто ссорятся с сыновьями. Так и раньше бывало. Не общались какое-то время, пока не забудут о глупостях, которые наговорили друг другу в безумии, на том и кончалось. А в тот раз не кончилось. По почте пришла фотография, где этот здоровенный шлок стоит на коленях среди девочек в белых платьицах и мальчиков в черных костюмчиках перед крестом с прибитым к нему бедным мертвым евреем.

Марти заморгал, задумавшись, не окончательно ли последняя порция виски спалила мозги, потому что чего-то решительно не понимал.

– О чем ты говоришь? Какая фотография?

Лили пропустила вопрос мимо ушей.

– Внизу подпись: Джек Гилберт, первое причастие, какая-то там лютеранская церковь, не помню названия.

– Что? Джек крестился?

Лили молча хлебнула из своего стакана.

– Полный абсурд. Он в Бога нисколько не верит.

Она взглянула на него, как на слабоумного.

– Да что с тобой? Дело вовсе не в Боге. Джек попросту влепил нам обоим пощечину, повернулся спиной к семье и к себе самому из-за какой-то глупой стычки с отцом. Через пару недель прислал свадебную фотографию. В том же месте, перед тем же крестом, с девушкой постарше, в белом платье размером побольше. Трус снова косвенно нас отхлестал по щекам.

Марти запустил пальцы в волосы, стараясь пробудить заснувшие серые клетки и осознать услышанное. Джек натворил кучу глупостей, но никогда не казался способным кого-то сознательно оскорбить, особенно родителей. Вдобавок зачем надо было наказывать Лили за ссору с отцом?

– Ничего не понимаю.

– Неудивительно. Я и сама ничего не понимаю. Больше года голову ломаю.

– Ты должна была Джека спросить.

– Я тебе говорю, он не стал бы со мной откровенничать. И Мори ничего не хотел объяснять. Мужчины с ума сходят, а женщины страдают, не зная почему.

Марти тупо смотрел, как Лили пьет, не видя никаких эмоций на давным-давно знакомом старческом лице. Не сомневался, что они присутствуют, и одновременно знал, что никогда их не увидит. Наверно, если бы Лили Гилберт раз в жизни заплакала, то не сумела бы остановиться.

– Ладно, сам поговорю с поганцем.

– Хорошо.

– Мне очень жаль, что он тебя обидел.

Лили бросила на него туманный взгляд:

– И все это время считалось, что я хуже всех. Кстати, Сол мне сегодня звонил после закрытия питомника. Знаешь, тебе предстоит гроб нести.

– Знаю.

Она чуть улыбнулась:

– Мори давно его выбрал. Постоянно бывал в похоронной конторе, играл с Солом в покер, однажды пришел и сказал: «Лили, я тут себе гроб присмотрел. Тяжеленный, отделанный бронзой, носильщики надорвутся. Тем лучше для костоправа Харви, у которого плоховато идут дела».

Марти с улыбкой услышал знакомые речи.

– Не знал, что он играл в покер.

– Только с Солом, у которого мог выиграть. Иногда еще с Беном.

– Кто такой Бен?

– Никто.