Назови меня полным именем

— Купить пришлось. В шкафах детских вещей не осталось, баба Поля давно раздала. Если правильно помню… она, кажется, в церковь все относила. Там отдавали нуждающимся, чаще — в многодетные семьи, баба Поля рассказывала.

Вячеслав покосился на пакет и улыбнулся:

— И ты купила белое платье?

— Да. Очень красивое.

— Непрактично!

Таисия растерянно молчала. Вячеслав хмыкнул:

— Сама прикинь — малышка сидит практически на асфальте, твое белое платье через минуту придется отправлять в стирку… — И хмуро рассмеялся. — Впрочем, о чем я? Какая стирка? Ты ведь видела этих детей, хорошо, если у них есть дом…

— Я… не подумала. Глупо вышло, ты прав.

— Не переживай, — добродушно улыбнулся Морозов. — Белое платье все равно лучше грязных лохмотьев.

Глава 11 Все, все, все…

Два месяца пролетели незаметно, лето сменилось на удивление теплой осенью. Таисия жила как во сне. Казалось, она никогда не была настолько счастлива, настолько спокойна и безмятежна. Если это сон, ей не хотелось просыпаться.

Таисия впервые не мучилась собственным несовершенством. Впервые не задумывалась о будущем. Впервые не страдала от одиночества. И засыпала мгновенно, едва голова касалась подушки.

Она жила как живется. Просто бездумно плыла по течению. И время летело незаметно, у нее минуты лишней не оставалось на глупые рефлексии.

С утра Таисия бежала на работу. В обеденный перерыв они встречались с Вячеславом у небольшого ювелирного магазина. Он ждал в машине, за квартал от офиса.

Именно Таисия потребовала «конспирации». Она неизменно сбегала из офиса через черный ход.

Все окна небольшого отдела выходили на улицу, даже любопытная Симонова до сих пор не знала, что у Таисии свидания. Считала, она ходит обедать. И одобряла: глупая Таська наконец стала думать о собственном здоровье. Не сидела больше на одном кофе, уткнувшись носом в книгу или монитор, а нормально питалась и гуляла на свежем воздухе.

По счастью, составить компанию Света не предлагала!

Морозов посмеивался над «чудачествами» девушки, но не возражал. Эти «детские игры» возвращали ему молодость, история собственного брака постепенно затягивалась дымкой и уходила в прошлое. Эмоции вдруг перестали быть затертыми, Морозов снова учился радоваться жизни.

Пусть Таисия не разрешала встречать ее у дверей, пусть он до сих пор не знал толком, где она работает, а сама Таисия никогда не интересовалась, кто он и что он, не задала ни одного вопроса о его доходах…

Невероятно, но она вообще не задавала вопросов.

Никогда.

Непрактичность Таисии потрясала. Вячеслав уже не сравнивал ее с Лизой, как делал невольно в первые дни, — между девушками не оказалось ничего общего.

Словно они росли в параллельных мирах. Не совпадали приоритеты, нравственные ценности, отношение к детям и животным, богатым и нищим, здоровым и калекам, деньгам и вещам, книгам и фильмам…

Морозову нравилось осторожно подбрасывать Таисии информацию к размышлению, а потом слушать ее вдумчивые комментарии. Он каждый раз удивлялся нетривиальности ее мышления. При внешней робости Таисия умела отстаивать свое мнение и практически не ссылалась на авторитеты.

Впрочем, нет, ссылалась.

На свою няньку!

Баба Поля наверняка была еще более неординарна, чем воспитанница. Вячеслав сожалел, что не успел с ней познакомиться. Ничуть не сомневался — Таисия стала ТАКОЙ именно благодаря колоритной старухе.

* * *

За несколько недель девушка узнала свой город лучше, чем за всю жизнь. Вячеслав возил ее обедать в кафе и рестораны, Таисия во время поездок прилипала к окну, жадно рассматривая улицы и людей, будто впервые видела. Огромный промышленный город был похож на отдельную страну с мешаниной обычаев, национальностей, вероисповеданий и кухонь.

Таисии внезапно понравилась новая жизнь. Понравилось находиться в круговерти событий. Даже кафе и рестораны — Таисия раньше ненавидела их! — теперь нравились.

Вячеслав не диктовал ей, что заказывать. Не заставлял непременно есть фрукты. Не выговаривал за плохой аппетит. Не требовал доесть хотя бы мясо. Не вытаскивал танцевать на глазах у всех, если она была не в настроении. Не обвинял в дикости и неумении общаться. Не перечислял регулярно ее комплексы. Не напоминал о косметике. Спокойно принял ее манеру одеваться…

Вячеслав просто наблюдал за ней. Наблюдал, как за диковинной птицей, случайно оказавшейся у него в саду. Неназойливо и с интересом.

Девушка постоянно ловила на себе его вдумчивый взгляд, частенько — бесстрастный, почти всегда спокойный и доброжелательный.

Таисии легко дышалось рядом с Вячеславом. И она постоянно сравнивала его с Бекасовым.

Ругала себя за это. Ненавидела. И сравнивала. На любую мелочь ее сознание реагировало однотипно: а вот Федор Федорович…

Только сравнения оказывались не в пользу Бекасова.

Всегда.

И все же… все же… Таисия не забывала о нем. Правда, за эти секунды, минуты, часы, недели и месяцы она ни разу не назвала его Федей! Только по фамилии и имени-отчеству. Таисия держала данное себе слово.

А когда они встречались — Федор Федорович по-прежнему заглядывал к ней, — держалась корректно и почти не поднимала глаз. Так было легче… сохранять безмятежность.

Таисия редко выходила с Вячеславом вечерами, отговаривалась усталостью после рабочего дня. И в то же время наотрез отказалась перейти в его фирму — и правда, какая разница, где работать экономистом? К тому же Таисия привыкла к коллегам, особенно жаль ей было расставаться с Валерией Степановной.

Несколько раз они с Вячеславом ездили в театры. Дважды — за город на шашлыки. Иногда гуляли в сквере.

Вот уж от кого Таисия была без ума, так это от Суслика — потрясающе милый пес! Внешне грозный и даже страшноватый, на деле — ласковый, как дитя. И редкостный лакомка.

Криволапый горбоносый Суслик отвечал Таисии взаимностью. У нее обязательно в карманах лежало что-нибудь вкусненькое для него, Суслик мгновенно это усвоил.

К тому же у Таисии были волшебные руки. Хозяин не умел так нежно гладить его по голове, по брюшку или чесать за ухом.

Как ни странно, Вячеслав еще не видел ее квартиру, а Таисия упорно отказывалась зайти к нему на чашку чая или кофе. Хотя не сомневалась ни секунды в его порядочности. Просто… не хотела спешить.

Морозов не настаивал. Он опасался спугнуть эту необычную девушку неосторожным движением, вопросом и даже взглядом. Радовался самому факту ее появления в своей жизни и не желал торопить события.

Ему впервые нравилось в человеке все. И обманчиво неяркая внешность, и манеры, и внутренний мир — ни на что не похожий, мучительно заманчивый…