Назови меня своей

– Принц Райф, – растерянно повторила Касия. Неужели она неправильно к нему обратилась? Разве не так он просил его называть?

Или она должна была встать перед ним на колени, как когда-то это было принято в Нарабии? Но когда он вышел из воды и остановился перед ней, она отбросила эту идею. Во-первых, судя по всему, принц был не особенно возмущен нарушением этикета. Во-вторых, если она опустится на колени, то на уровне ее глаз окажется… Ох, лучше даже не думать об этом.

– Просто Райф, – сказал он. – В Холади я не принц, а вождь.

Он протянул руку, чтобы снять с ветки куста свои брюки. Она почувствовала аромат пустынного тимьяна рядом с соленым ароматом его кожи, позолоченной блестящими каплями воды. Только когда он оделся, мышцы ее шеи наконец расслабились.

– Мой брат настоял на том, чтобы дать мне титул принца Касима, когда десять лет назад мы заключили перемирие, – сказал он, опустив глаза, чтобы затянуть шнурок на поясе. – Но в пустыне этот титул ничего не значит.

Касия уловила легкое раздражение в его голосе. Ей было известно, что Холади и Нарабия воевали в течение нескольких лет, пока старого шейха не свалил удар. Как только Зейн получил трон, он договорился о перемирии с его сводным братом.

Но, похоже, в отношениях двух братьев не все было гладко. У нее защемило сердце, когда она подумала о шрамах на его теле и о его ночных кошмарах. И конечно, она слышала историю о том, что его выгнали из дворца и бросили умирать в пустыне, чтобы освободить место для законного наследника.

Касия не знала, насколько правдива эта история, и никогда особо над этим не задумывалась. Все это скорее было похоже на легенду. Сказку, миф… Только теперь, когда она увидела его шрамы, миф превратился в реальность.

Касии вдруг стало нестерпимо жаль Райфа, но она совсем не знала, чем могла быть ему полезной.

– Я должна осмотреть и перевязать вашу рану, – вдруг сказала она.

Он перехватил ее руку, когда она попыталась дотронуться до него.

– В этом нет необходимости.

– А что, если она снова начнет кровоточить?

– Это всего лишь царапина. У меня были раны и посерьезнее.

– Но я все равно чувствую себя виноватой, что стреляла в вас.

– Вы в меня не стреляли. Вы просто испугались. На вашем месте я бы поступил точно так же. Вы действовали исключительно в целях самообороны.

– Но вы позволите мне хотя бы осмотреть вашу рану, принц Касим? – спросила она, пытаясь сохранить видимость приличия. – Мне так будет спокойнее.

Он улыбнулся и пристально посмотрел на Касию.

– Конечно, можете, если согласитесь называть меня Райфом. – Он отпустил ее руку, по ее коже пробежали мурашки. – Учитывая, как… хм, в каких ракурсах вы меня уже видели, нет смысла церемониться.

Только пять минут спустя, когда он сел на край матраса, а она, чтобы перевязать ему рану, опустилась рядом с ним на колени, Касия поняла свою ошибку.

– Как вас зовут? – спросил Райф, нуждаясь в каком-нибудь отвлечении, когда кончики ее пальцев касались его плеча, наматывая новую – и совершенно ненужную – повязку.

Знала ли она, какое впечатление на него производит? Райф никак не мог разгадать эту женщину. Она так отличалась ото всех прочих его знакомых!

– Кася. Касия Салах, – сказала она, не поднимая глаз, стараясь сосредоточиться на своем занятии.

– Вы нарабианка? – Почему это показалось ему важным? Он занимался сексом с самыми разными женщинами. И вообще, судил о них не по их национальности, а по тому, насколько они ему нравились.

– Да, я выросла в Золотом дворце. Моя бабушка работала поваром, а я была прислугой.

Принц вдруг резко нахмурился. Значит, она не была высокого происхождения. Не слишком отличается от него.

– Пока я не стала помощницей Кэт, – добавила Касия с вызовом в голосе.

– Кэт? Какой Кэт?

– Кэтрин Смит, которая теперь королева. Это ее заслуга, что мне удалось получить образование за границей. Она очень много сил вложила в мое воспитание.

– Не ваша заслуга? – спросил он, раздраженный ее готовностью отдать кому-то должное за свои достижения.

Жена Зейна была красивой и умной женщиной, но девушка, которую сегодня он увидел впервые, была ничуть не хуже. Единственная разница между ними заключалась в том, что Кэтрин-Хан не пришлось ни перед кем выслуживаться, чтобы получить образование.

Касия бросила на него слегка раздраженный взгляд. Ее золотистые глаза соблазнительно искрились, когда в них не было тени вины или стыда.

– Она дала мне редкую возможность учиться за границей. В учебном заведении под названием Кембриджский университет.

«В учебном заведении под названием Кембриджский университет»! Неужели она думает, что он никогда не слышал о Кембридже? За кого она его принимает? За дикаря?

Райф подавил желание ответить ей какой-нибудь резкостью или колкостью.

Пять лет она была за тысячи миль от родины, так что могла не знать о нем? Что он был незаконнорожденным сыном шейха, воякой и бабником? В этих слухах была доля истины, особенно когда он был помоложе, и он сам их всячески поддерживал. Тогда они составляли часть его имиджа, придавая ему такую таинственность и силу, что он мог использовать в своих интересах – в политике, в бизнесе, в постели.

Быть Плохим Мальчиком Шейхом давало преимущество в отношениях с женщинами. Женщинам всегда нравилось очарование запретного.

Почему бы не воспользоваться этим сейчас? Он никогда не стыдился в себе нелюбимого ребенка, который смог пережить голод и жажду в пустыне, или дерзкого подростка, победившего величайших воинов холади и ставшего их вождем.

Его прошлое все еще жило в нем и во многом его определяло. Разве не поэтому он был сейчас здесь?

Касия достала из аптечки антисептическую мазь.

– Я заметила у вас несколько царапин на спине, вероятно, от падения с лошади, – сказала она, отвинчивая крышку с тюбика. – Давайте я их обработаю, пока они не инфицировались.

– Достаточно. – Райф перехватил ее руку, когда она хотела прикоснуться к нему.

– Но я должна обработать…

– У меня не спина болит.

Она поняла намек. Ее зрачки расширились.

– Я… я не понимаю, о чем вы.

– Неужели? Так вот, если ты хочешь, то можешь избавить меня от этой боли.

С женщинами он предпочитал быть открытым и честным – так и ему самому было проще. Когда дело касалось секса, он не играл в игры.