Называй меня Богом
Шрифт:
И я готова впиться в губы до крови, от досады и злости, и умолять его всеми желаемыми им способами.
Но Эйдан касается виска, убирая с моего лица влажные волосы, и лишь требует взглянуть. Я подчиняюсь, встречая его огненный взгляд, наполненный и нежностью, и страстью, и неудовлетворенным голодом.
– Весь твой, котенок мой... веришь?
О! Я верю, - хочется крикнуть, чтобы он, наконец, начал желанное мной движение. Но из груди исторгается только недовольный стон. Выгибаюсь, потираясь набухшими сосками о божественную грудь, в надежде разрушить его сосредоточенность и невозмутимость.
– Поверила еще в тот момент, когда ты любил
Прочти...
Не знаю, смогла ли я сказать все это, но Эйд наконец отвечает моим обеспокоенным и ищущим движениям новым вторжением во влажные глубины. Он делает это так же медленно, лишая меня воли, разбивая мысли, выискивая очередным заходом новые места, жаждущие божественных прикосновений. И мелкие электрические потоки вбираются каждым нервом внутри, чтобы по пути вне сплести тугие канаты, оплетающие меня. Разрывающие кожу, позволяющие светиться всем естеством от охватывающих взрывов оргазма.
Хочу любить Бога с таким же исступлением, и ничего не могу поделать с этим желанием. Подчиняюсь ему, лаская губами и языком, находя свои лакомства, запуская в огненные пряди пальцы, вдыхая их аромат. Нервы словно обостряются, давая возможность ощущать многое на фоне всепоглощающего.
Он позволяет мне, я властвую и изучаю. Под моими руками рисуются узоры, они будто перебегают с моих пальцев на кожу желанного, упиваясь страстным обменом. А тело трепещет под ласками татуировок. Слизываю новый для меня, но заведомо любимый, пряно-соленый вкус огня с его кожи. Нахожу приятное счастье от шумного дыхания, теперь уже его нетерпеливых пальцев в моих волосах. Касаюсь бережно и неопытно, но страстно и горячо. Влажные губы находят божественный орган - венец пути моих исследований. И он бы мог напугать своей силой и мощью, но не меня. Мне кажется, что я принимала его столько раз, любила своими глубинами.
Плохо помню лекции Похоти, которая в свое время не упустила возможности развратить юный разум доставучей дочери Верховной Жрицы, потому действую по наитию.
Ласкаю и пою ему оду, вбирая в рот, следуя за говорящими урчаниями Бога. Ощущаю несравнимую гладкость обволакивающей его кожи языком. Наслаждаюсь неудовлетворенными восклицаниями Эйда, когда прерываюсь, чтобы вновь залюбоваться на вспыхивающие, словно рождающиеся в черном огне, ростки татуировок на члене.
Но на то он и Бог, чтобы отнимать у меня господство, когда ему вздумается. Я не сержусь, ведь этот собственнический рывок приводит к тому, что его естество вновь внутри моего.
Эйдан снова любит меня, на этот раз неистово и требовательно, словно наказывая за пытку, которую я ему дарила.
Ну что ж, теперь ты знаешь, почему так неистова и я.
Забываю кто я, что я, зачем... Не важно, где и почему... Лишь только важен он сейчас, навсегда, мой Бог.
***
– Так странно...
– нарушаю целительную тишину.
– Что?
– хрипло отзывается Эйдан.
– Я меньше недели взрослая. Эти волосы, глаза, видеть их в зеркале... Я еще даже не успела привыкнуть к этому телу, приспособиться. А уже нашла свое счастье.
Грудь под моей щекой вздрагивает от
легкого смеха.– Тебе повезло. Мне пришлось ждать много много больше.
– Но все эти годы ты же не был одинок.
– Ревнуешь?
– ирония в голосе.
– Нет, - отвечаю честно, - скорее сожалею. Я три тысячи лет пряталась в белоснежных стенах Храма по собственному желанию, хотя могла быть с тобой. И ты бы ждал на три тысячи лет меньше.
– Прошлое в прошлом, котенок. Не стоит о нем жалеть. Только твоему отцу дано изменить былое. Но даже он не рискнет, это очень опасно. Главное, что мы вместе сейчас.
– Сейчас - это мало.
– Наше сейчас будет длиться долго. Обещаю тебе.
В его голосе звучит уверенность, придающая мне сил. Не понимаю, чего боюсь, ведь я уже знаю, что его потребность во мне не меньшая, чем моя в нем. Но, все же, как-то не по себе.
Мои конечности протестующе ноют, пытаюсь незаметно сменить позу, но несколько мгновений спустя мне вновь становится неудобно.
– Что ты все ёрзаешь, непоседа?
– наконец не выдерживает Эйд.
И я отвечаю первое, что приходит мне в голову.
– Хочу гулять, - приподнимаюсь и гляжу ему в глаза, и тут же начинаю оправдываться.
– У меня странное чувство, словно что-то гложет. И еще, только не смейся, мне хочется посмотреть, что стало с бассейном.
– Ты не помнишь, что с ним стало?
– удивляется.
– Лишь урывками. Не могу сложить в полную картину.
На что Бог ухмыляется, но резонно замечает:
– Ты была занята.
Шлепаю его по груди, вызывая еще больше смеха.
– Как будто ты не был.
– Был, но все же заметил все разрушения.
Не обижаюсь, пусть издевается. Но наказываю его, вскакивая и отдаляясь, стремясь к окну и виду, что открывается там внизу.
Его движения не отвлекают меня, пока на мои плечи не опускается легкая ткань, обволакивая тело без усилий с моей стороны. Оказывается, что Эйдан уже оделся сам, и теперь одевает меня.
Удобно.
– Хорошо, мы пойдем гулять, - торжественно заявляет он и тянет меня из комнаты.
А я лишь на прощание удостаиваю грустным взглядом ложе нашей долгой и нескончаемой любви.
Часть вторая.
Мир, где небо цвета глаз.
– Так странно...
Её голос гармонично вплетается в негу нашей общей тишины, разбавляя окружающее красками.
– Что?
– мой голос будто принадлежит кому-то другому. Не мне раннему, такому, каким я был еще пару часов до этого - целую вечность тому назад - а тому, кем я стал сегодня.
– Я меньше недели взрослая. Эти волосы, глаза, видеть их в зеркале... Я еще даже не успела привыкнуть к этому телу, приспособиться. А уже нашла свое счастье.
Не могу сдержать довольного смеха. Счастье... это ты мое счастье, моя радость, моё всё...
– Тебе повезло. Мне пришлось ждать много, много больше - замечаю.
– Но все эти годы ты же не был одинок.
Она отвечает почти сразу, не задумываясь, не понимая самого важного... Её нельзя сравнить ни с кем. Сейчас я, как вечно плутавший в пустыне, вышедший к пресному океану...
– Ревнуешь? – осторожно.
– Нет, скорее сожалею, - она пожимает плечами, - я три тысячи лет пряталась в белоснежных стенах Храма по собственному желанию, хотя могла быть с тобой. И ты бы ждал на три тысячи лет меньше.