НД 2

Можно было их тут благополучно запереть, да только не все вели себя прилично. Несколько выродков осаждали наспех забаррикадированную лестницу на второй этаж, где укрылись люди. Вряд ли они там долго продержатся, когда на них навалятся все разом.

— Многовато… — поморщился Калдан, притворив обратно створку двери.

— Тогда будем валить их быстро, — улыбнулся я, сконцентрировав бурлящую в теле энергию в правую руку. — Но сначала нужно вежливо постучаться, а то подумают, что мы невоспитанные. Зажмурься-ка покрепче.

Меня давно интересовало, что там у гнилевиков со зрением, и теперь представилась отличная возможность проверить свои догадки. Если это действительно глубоководный паразит, то скудное освещение — его родная стихия. Я тихонько приоткрыл дверь и просунул зудящую руку в проём. Жилы под кожей раскалились так сильно, что она практически светилась, как у заправского девственника.

— Вам привет от Эхарта!

Гнилевики ответили раздражённым шипением, но затем в зале грохнул оглушительный взрыв, на мгновение рассеяв тьму. Всё, можно сказать что вежливость соблюдена. Я рванул створку на себя и бросился вперёд. На противоположной стене, куда прилетел огненный шар, горели какие-то тряпки и тлела деревянная обивка. Но главное, что почти все гнилевики пребывали в полном замешательстве, тряся головами, словно мокрые собаки.

Сработало!

Сам зал представлял из себя три неравнозначные секции. Первая от входа отводилась под барную стойку вполне классического вида. Пришёл, выпил и уполз — всё просто. Дальше же шли столы для тех, кому нужно ещё и закусить. Мебель здесь была простая и крепкая — такую так просто друг об друга не расколотишь. Кое-что и вовсе было накрепко приколочено к полу. Ещё из интересного здесь имелся внушительный камин, внутри которого тлели свежие угли. И тепло, и атмосферно, и еду можно подогреть, если остыла.

В самом дальнем конце, где мы и выскочили, остался небольшой пятачок чистого пространства. Чёрт его знает для чего. Вряд ли тут танцевали — публика не та.

Стены заведения украшала всякая морская атрибутика, включая парочку чучел и чей-то пустой панцирь, размером с колесо от грузовика. Всё это пришлось рассматривать буквально на бегу, пока я не достиг крайнего стола. Вскочив на него, я оттолкнулся с ускорением и полетел дальше, поджав под себя ноги, чтобы ни за что не зацепиться ненароком. Миг, и половина зала осталась за спиной, а тесак с хрустом вонзился в бледную шею гнилевика, выступившего в качестве моей подушкой безопасности. Врезался я в него со всей дури, едва не отбив себе колени. Но пришлось начать именно с дальнего, потому что он выглядел наименее пострадавшим от вспышки. Тесак напрочь перерубил ему кости с гортанью, и голова повисла на жалком клочке кожи.

Остальные лягушата слепо тыкались в мебель и стены, пытаясь отыскать нас на ощупь. Одним из таких занялся Калдан с молотком, быстро забрызгавшись новыми потёками голубой крови. Хорошо что мы в непромокаемых рабочих халатах, но даже их скорее всего придётся выбросить.

— Десять лягушат решили праздник сделать, — придумал я на ходу. — Один из них упал, и вот их уже девять…

Следом я подкинул огоньку тем, что топтались на лестнице, чтобы они там не скучали, а сам занялся следующим прыгуном, что шлёпнулся неподалёку. Этот экземпляр выглядел наиболее мерзко, окончательно потеряв сходство с человеком. Возможно, это один из экипажа той злосчастной шхуны. Можно сказать — нулевой пациент. Двигался он пусть и слепо, но очень резво. Подвернувшийся ему под лапу массивный табурет оказался разбит в щепки, будто дешёвая поделка из фанеры.

С таким противником шутки плохи, так что я сначала слегка прижарил его, а уж потом применил холодное оружие. Удар вышел что надо — прямо в голову, но тут случилась неприятность — тесак намертво застрял в расколотом черепе. Пока я дергал его в бесплотных попытках вытащить, ко мне устремились сразу двое. Ослепление продлилось не так уж и долго, но мы с Калданом всё равно успели воспользоваться заминкой на полную катушку. Зверолюд выколачивал дух из очередного гнилевика, сократив численность стаи ещё на одну особь

Трое на лестнице, двое у меня, ещё трое слепо крушат зал. Итого восемь, а с учётом погибших тут их тусовалась целая дюжина.

— Всю считалочку мне портите, — посетовал я, отпрыгивая от преследователей.

Те вывалили острые языки, не хуже чем у Рины Кавано, и вовсю пытались меня сцапать. Один за это тут же поплатился — в его распахнутый рот со свистом влетел металлический диск подноса для еды. Края у него были закруглёнными, но дикая скорость вращения позволила ему без труда рассечь сухожилия и мягкие ткани, глубоко увязнув в шейных позвонках. Урод закашлял собственной кровью от такого острого угощения, схватившись за края руками, а я следом со всей дури пнул поднос ногой, окончательно отделив верхнюю часть головы от нижней.

— Восьмой лягушонок поперхнулся, и их осталось семь…

Всё бы хорошо, но большая часть энергии уже исчерпалась — ускорение сжирало её ничуть не меньше магии огня. Поэтому я не стал ничего швырять во второго, тем более на столах и полу осталась валяться лишь одна бесполезная мелочёвка. Вместо этого отбежал к самой стене и сорвал оттуда рыболовную сеть, увешанную металлическими грузилами. Прыгнувший следом гнилевик угодил прямо в неё и принялся отчаянно дёргаться, ещё больше запутываясь. Не так эротично, как делала это русалка на вывеске, но зато надёжно.

Добивать его я пока что не стал — просто некогда. Остальные заражённые окончательно очухались и вприпрыжку скакали ко мне. Я снова потянулся к настенным украшениям и позаимствовал оттуда что-то вроде двузубой рогатины. Тоже разновидность гарпуна, только ручного. Жаль только, что он был рассчитан на рыбку поменьше, и сломался после первого же удара. Зато металлические зубцы наконечника вошли глубоко в глазницы ближайшего гнилевика, лишив того зрения всерьёз и надолго. От такой вспышки он уже вряд ли проморгается.

– Седьмой лягушонок выбрал вилку, и их осталось шесть…

Обломанный деревянный черенок годился лишь на то, чтобы от местных комаров отмахиваться, так что я со всех ног припустил к барной стойке. На стене больше ничего приличного не осталось, а у бармена наверняка что-то было припрятано против буйных посетителей. Да и само это сооружение выглядело основательно — там можно вполне обороняться.

Очередной прыгун промахнулся мимо меня и покатился дальше, снося по пути табуреты и скамьи. Я же благополучно перемахнул через стойку, едва не поскользнувшись на луже, что натекла под ней. Чего-то приличного за ту секунду, что оставалась у меня в запасе, найти не удалось. Поэтому сунувшемуся следом упырю я засадил по сусалам самой крупной из бутылок.

Стеклотару здесь использовали исключительно многоразовую, так что толщина у пузыря оказалась на приличном уровне. С громким хлопком голова гнилевика мотнулась в сторону, а в моей руке осталась хулиганская «розочка». Однако эффект от удара превзошёл самые смелые ожидания — орошённая дешёвой выпивкой кожа выродка начала сползать пластами, будто там хранилась кислота. Монстр зашипел, и принялся кататься по полу, полосуя себя руками.

Я невольно принюхался к разбитому горлышку, но уловил лишь нотки типичной «сивухи», от которой защипало глаза. Видимо, всему виной реакция на спирт. Я быстренько реквизировал всё доступное пойло и залил бедолагу с ног до головы, отчего тот перешёл с шипения на вой. Жаль, что тут не как в нормальных заведениях — шкаф с бутылками до потолка, чтоб хватило на всех. Весь доступный ассортимент исчерпывался тремя позициями — ядрёная самогонка в крайне ограниченном количестве, какая-то кислятина вместо вина и, как не странно, обычная вода.