Не Агата Кристи

– Хм-м… Я не настаиваю на своей версии. – Галопан дёрнул плечом, – Тем более, что она уж слишком… Кровожадная! И подлая.

– Ну, слишком, или не слишком – это смотря на чей вкус. Может, местных учёных держали в узде с помощью каких-нибудь других рычагов. Не обязательно – страха. А, скорее всего, всё было как обычно: огромные зарплаты, ранняя пенсия, шикарный коттедж для проживания всей семьи… Ну и так далее. Всё, что угодно, в обмен на особое рвение при создании универсальных крошечных убийц!

– Вы правы, штурман. Рычагов и стимулов воздействия много. Но в их действенности сомневаться не приходится: вон, шаров-секций не менее двухсот по самому скромному подсчёту. И наверняка в каждом работали и жили люди. Много людей. Потому что кроме учёных для обслуживания всего этого сложного хозяйства нужны и техники, и кондиционерщики, и электрики, и компьютерщики… И так далее. И всем нужно платить.

С другой стороны, мы не можем не прислушаться к мнению специалиста, – Назаров кивнул Эрику. Тот кивнул в ответ, – Если каждый шар-секция и правда – абсолютно автономен, нам нужно выбрать: во-первых, наименее повреждённый. И во-вторых, всё-таки, такой, чтоб риск заражения был поменьше.

И тут в дело вступаете вы, доктор Валкес, и вы, доктор Хейдигер.

Когда мы со штурманом осуществим стыковку с подходящим на наш взгляд шаром, на вас ляжет обязанность взять пробу из отверстия, которое мы пробурим или прорежем в корпусе сферы-секции. Исследовать её. И рекомендовать нам наши дальнейшие действия.

И если в пробе будут иметься опасные микроорганизмы, с которыми нашими крайне сейчас скудными средствами не справиться, или какие-то биореагенты, предположительно влияющие на гены живых существ, нам придётся просто… Перебраться на следующий шар-секцию. И исследовать его внутреннюю атмосферу. И так далее. Но!

Не дольше шести дней. Столько наша многострадальная корма продержится.

– Не скажу, командир, что мы в восторге… Да и в открытом космосе мы с коллегой… э-э… Скажем так: работали крайне редко. Но мы понимаем всю сложность ситуации. И постараемся оправдать ваши надежды. – Эрик коротко глянул на Джонотана. Тот скривился, словно задел языком за обнажённый нерв в больном зубе, но промолчал, – Тем более, что от оперативности работы и достоверности анализов зависят и наши жизни!

По мере того, как выбранная для первого обследования сфера-шар надвигалась на спасательный модуль, становилось заметно, что она на самом деле – поистине чудовищных размеров. Серовато-стальная поверхность не отблёскивала, как это было бы, будь она новой, в свете носовых прожекторов модуля, а казалась шершаво-матовой. Назаров уже объяснил бурильщикам и учёным, что вызвано это, скорее всего, работой потоков молекулярного водорода, и мелкой пыли, встречавшихся в виде облаков даже в абсолютно пустых пространствах между галактиками.

Зато порадовало то, что почти нигде на наружных шарах, расположенных по внешнему периметру Станции, практически не имелось проломов, вмятин, и дыр. Следовательно, метеоритов тут практически нет, и все разрушения, которые нанёс взрыв, или взрывы тем шарам, что располагались ближе к центру и середине сооружения, периметра не коснулись. Приняли внутренние сферы, стало быть, весь удар на себя, закрыв своими корпусами остальные лаборатории. Пусть их при этом и разорвало и перекорёжило…

Но вот уже чужая Станция оказалась настолько близко, что шары справа, слева, снизу и сверху скрылись из виду – слишком маленьким был панорамный иллюминатор пилотской кабины. Кто-то из бурильщиков вздохнул: «Ну и здоровая, зар-раза! Просто обалдеть!».

Всё верно – масштабы хоть и разрушенного, но от этого не менее колоссального сооружения, подавляли. Олегу, ещё в Учебном довольно усердно изучавшему историю космонавтики и кораблестроения, казалось, что их крохотный модуль приближается сейчас к одной из тех гигантских Станций, которые строили на заре освоения околоземного пространства – тех, где искусственное тяготение создавали ещё за счёт вращения чудовищно громадного колеса из жилых и исследовательских модулей. Но здесь «вращения» явно не требовалось. Следовательно, строителям были известны гравитаторы.

Все спасшиеся с «Дональда» всё ещё находились в отсеке управления, поскольку Назаров посчитал разумным, чтоб все «прониклись» соответствующим настроением. И увидели и изучили запутанный лабиринт из гроздьев шаров и переплетения труб-тоннелей сами, так сказать – воочию. Он считал, и не без оснований, что только так можно дать людям проникнуться нужным настроением. И осознать масштабы стоящей перед ними задачи.

Первым в затылке почесал Анджей Полонски:

– Послушайте, командир! Да ведь каждый отдельный «шарик» – просто гигантский! Метров сто?

– Нет, Анджей. Диаметр каждой сферы – восемьдесят девять метров. Масса – чуть меньше двух тысяч тонн. Примерный внутренний объём – под сто тысяч кубических метров. Станция производит впечатление построенного действительно капитально сооружения. И рассчитана явно даже не на десятилетия, а на века. Солидная и наверняка прекрасно продуманная и добросовестно построенная конструкция. И автономные, изолированные, блоки-сферы наверняка имеют отличную защиту. И броню.

– Но зачем им настолько большие лаборатории?

– Ну, размеры, естественно, обусловлены спецификой. Собственно, доктор Валкес уже объяснял нам. Для нормальной работы профессионально организованной научно-исследовательской лаборатории в космосе нужна в первую очередь – энергия. Причём – независимый источник. Следовательно – миниреактор. Со всеми соответствующими обслуживающими агрегатами: то есть, генератор, конденсор, насосы, система паро- и водопроводных труб. Далее – гравитаторы. Оранжерея для выращивания свежих овощей-фруктов. Система кондиционирования воздуха. Канализация, водоснабжение. Ну, и плюс жилые каюты. И, конечно, помещения для собственно – работы. Отделённые от остального пространства такого шара надёжной системой переборок и шлюзов.

– Вы так уверенно говорите, командир, как будто уже побывали внутри.

– Нет, разумеется. Но в одном я железобетонно уверен: все корабли или сооружения для человекообразных существ должны быть устроены примерно одинаково. По типовой, так сказать, схеме. Она применялась и на «Дональде». И, если вспомните, собственно жилое пространство занимало там чертовски мало места. По сравнению с агрегатами для обеспечения функционирования внутреннего хозяйства. Здесь-то, конечно, будет немного по-другому. Потому что у них не было маршевых двигателей и преобразователей Вайля! А, следовательно, и машинного отсека, и цистерн с топливом. И лобовой брони.

– Ладно, с этим понятно. Но почему вы так уверены, что существа были – именно «человекообразные»?

Командир помолчал, поскольку в этот момент они со штурманом производили тонкие и сложные манипуляции с джойстиками управления. Затем всё же ответил:

– Это как раз никаких сомнений не вызывает. Вот, взгляните сами, – он ткнул пальцем в начавший уходить влево огромный шар, на поверхности которого сейчас, когда до него оставалось не больше двадцати метров, видна была каждая заклёпка и шов, – Отверстие входного шлюза рассчитано на существ не выше обычного человека. А конкретно – два метра на три четверти метра. А для причаливания ракет и транспортных челноков – вот. Стыковочный узел с кессоном. Практически такой же, как имелся на «Дональде». И даже рукоятки затворов сделаны словно под руку в перчатке.

Конец ознакомительного фрагмента.