Не-большая разница

– С тех самых, когда ты согласилась сопровождать меня на разного рода мероприятия, – насмешка так и сквозила в его голосе. Чёрт бы меня побрал, когда я соглашалась на его условия. – Например, на сегодняшней вечеринке по случаю дня рождения моего друга.

– С этого и надо было начинать, – кисло отозвалась я. – Дресс-код?

– Клубный, – я буквально зашипела в ответ проклятия, но разобрать их было бы проблематично даже мне самой. – Прости, я не говорю на парселтанге. Чем ты недовольна?

– Как я тебе в клубном внешнем виде из дома выйду? – в полголоса возмутилась я, надеясь, что вездесущая маман не стоит под дверьми и не прислушивается к моим разговорам. – К какому психологу на приём?

– Девочка моя, давай договоримся на будущее: у нас есть договорённость и соблюдение её условий – ответственность каждой стороны в своей сфере, – холодно отрезал этот невозможный мужчина. Но голос его тут же потеплел, как будто он одёрнул себя, что говорит не со своим подчинённым: – Но в моём доме есть пара гостевых комнат, одну из которых я вполне могу предоставить тебе на растерзание для сборов. Если поторопишься, к одиннадцати мы уже должны быть на месте.

– Сорок минут, – вздохнула я, обозначая время своего прибытия. – Скинь мне адрес.

Я невежливо бросаю трубку и поднимаюсь со стула. Настроя тусить не было никакого – у меня было слишком много работы. К вступлению в должность в начале декабря мне нужно было перелопатить сумасшедшее количество информации, чтобы не плавать в делах компании, поэтому за компьютером и бумагами я проводила всё своё свободное время. Даже тренировки с клиентами пришлось отменить – обосновала резко изменившимися жизненными обстоятельствами, благо, мои клиенты в основном были понимающими и особых истерик никто не колотил, кто-то даже высказал сожаление по поводу моего ухода с рынка собачьих услуг. Увы, поделать с этим я ничего не могла – объём оказался просто сумасшедшим, куда больше, чем я могла предположить даже в самых безумных своих теориях.

И чего Олег так взъелся? Вроде бы, ничего плохого не успела ему сделать, всю неделю общались на позитивной ноте, звонки, переписки, ну да, без встреч, но не так, чтобы начать так резко со мной говорить. Есть ощущение, что что-то произошло за моей спиной, из-за чего он если не злится на меня, то как минимум недоволен. Может быть узнал о косвенной родственной связи между мной и Мариной? Я ему так и не сказала, решила, что это не телефонный разговор, но, видимо, надо было всё-таки сказать. В любом случае надо будет переговорить на эту тему, а то, по закону подлости, вскроется в самый неподходящий момент.

В раздумьях забрасываю в рабочий рюкзак ноутбук и планшет, на дно убираю замшевые ботфорты на высоком устойчивом каблуке и короткое платье, снова не подразумевающее наличие какого-либо белья, только разве что чулок, пачка которых отправляется туда же. Фен, утюжок, косметичка, умывалки, аксессуары – я даже и не подозревала, что для полноценных сборов мне нужен целый рюкзак всяческого шмотья. Заодно забросила и симпатичную шёлковую пижамку, прикупленную в прошлую субботу в качестве антидепрессанта, не забыв скрестить пальцы на удачу, чтобы она мне пригодилась.

С трудом застегнув молнию рюкзака, влезла в свободные голубые джинсы, заправила в них простую белую футболку, убрала волосы в пучок на затылке и накинула на плечи чёрное короткое пальто на меху, которое хорошо подойдёт и к вечернему образу, да обулась в зимние кроссовки. С синяками под красными глазами, бледная и явно уставшая – красавица, ничего не скажешь, но лучше уж так, чем искать нелепые и неправдоподобные отмазки на вопросы матери. И она лишний раз не подумает, что меня заинтересовал мой психолог, тоже плюс.

– Ты куда? – лёгкая на помине, мать появляется в прихожей, сложив руки на груди.

– К психологу, – коротко ответила я. – Потом к Леське.

– Опять эта твоя Леська, – поморщилась женщина.

– Не начинай, – я отмахнулась и открыла входную дверь. Слушать её желания не было, так что я ушла молча, даже не вслушиваясь в её бубнёж, заглушая его стуком своих пяток о ступеньки.

К моему удивлению, в обозначенный срок я успеваю, хотя искренне сомневалась, что сумею по пятничным пробкам уложиться в то время, которое сдуру обозначила без учёта вечно стоящего моста на другой берег города. Но нет, от звонка проходит сорок две минуты, прежде чем я подъезжаю на своём "Мраке" к воротам коттеджа, столб которых подпирает плечом курящий хозяин с непроницаемым лицом. Придуманная было по дороге версия о том, что он просто вымотался за день и мои капризы заставили его сорваться, только что рассыпались в труху – уж больно недовольным он выглядел.

Припарковав свою машину справа от его Инфинити, краем глаза отметила, что ворота закрываются сами собой, заглушила мотор и вышла из машины, с брелка ставя ту на сигнализацию. Олег уходить не спешил – перехватил сигарету рукой в кожаной перчатке, не вынимая вторую из кармана, смотрел на меня своими колючими серыми глазами, каким-то абсолютно нечитаемым взглядом, как будто размышлял о моей персоне, подкидывая Фемиде на взвешивание аргументов то в одну, то в другую пользу.

– Хочу договориться на пороге, пока ты не представил меня кому бы то ни было, – я подхожу к нему на неприлично близкое расстояние, на какое к себе никогда не подпустила бы в жизни никого постороннего. Он, подозреваю, тоже, но меня всё же подпустил. Хороший знак. – Не надо срываться на мне. Я догадываюсь, чем ты недоволен, и я хотела поговорить об этом при встрече, а не по телефону. И в любом случае, что бы ни происходило, я хочу сначала сесть и поговорить, и только потом начинать язвить и смотреть на другого как на идиота. Если тебя такое не устраивает – можешь прямо сейчас звонить моей матери и говорить, что я послала тебя самым дальним маршрутом из возможных прямо на приёме, и больше я в твоей жизни не появлюсь.

– Что, так просто откажешься от своих планов? – он вскидывает бровь, как будто разочаровывается во мне, но меня таким не возьмёшь, не когда я всю жизнь прожила со своей матерью-манипуляторшей.

– Да как два байта переслать, – глумливо оскаливаюсь я. – Ты же не считаешь себя единственным моим вариантом решения этой проблемы?

Я зацепила его, и я это вижу. Вариант. Не единственный психолог, не единственный мужчина и уж тем более не единственный вариант. Он поторопился, поставил на свою нужность мне и проиграл, мы оба это понимаем. Не нужно быть психологом, чтобы это понять. Гордо вздёргиваю подбородок и чуть усмехаюсь, и это уже моя ставка, мой выкрик "всё на зеро!", сыграет или нет?

– Гордость превыше всего, понятно, – я растягиваю усмешку чуть шире. – Приятно было познакомиться. Ворота открой.

Шаг назад, разворот, попытка уйти. В ушах катящийся по кругу шарик. Дзынь! Меня перехватывают за локоть, возвращают, не дают покинуть игральный стол. Короткий взгляд глаза в глаза, губы накрывают мои, сумасшедший, бешеный поцелуй, на который я отвечаю. Ставка сыграла, Ксения в выигрыше. Почему бы не ответить. Льну к нему, подчиняясь его руке, скользнувшей под расстёгнутым пальто, обвиваю его шею руками, подтверждаю, между нами будет, но не так, как ты думаешь. Я не игрушка, я не позволю отыгрываться на себе за прегрешения своей родственницы, я сойду с ума от тебя, но только если ты точно также потеряешь от меня голову.

– Невозможная, упрямая девчонка, – цедит он сквозь зубы. – Я имею право злиться, и ты сама это знаешь.

– Конечно, имеешь, – согласилась я. – Но говори о своей злости на меня со мной, а не со своими демонами.

Ещё один поцелуй. Крышесносный, безумный, страстный, со вкусом мороза и дорогого табака. Я за такие поцелуи душу продам. Никогда ему в этом не признаюсь. Он и сам поймёт. Его душа точно также уйдёт с молотка.

– Я думал, что познал все ипостаси женского коварства, – усмехается он мне в волосы, стоит нам отдышаться. – Кажется, всё, что я знал – жуткая глупость.