Не боярское дело 4. Часть третья

— Но там же есть и коренные жители?

— Если завтра в Берлине тысяча самых что ни на есть коренных берлинцев начнёт убивать и грабить людей, поджигать дома и насиловать ваших жён и дочерей, то вы будете задавать себе вопрос о человеколюбии, или вычистите свой город от этой мразоты?

— Но это так не делается. Есть же полиция и суды.

— А вы представьте себе, что Берлин, как сейчас и весь Борнео, находится на военном положении.

— Какая из ваших жён вам нравится больше всех? — высунула свой микрофон белобрысая фифа, судя по бейджику, представляющая какое-то женское издание или радиостанцию.

— Та, в чью спальню я собираюсь отправиться спать в ближайшую ночь, — ответил я, не моргнув глазом.

Так-то, для российской публики, а тем более дам из высшего света, такой ответ на грани фола, но для немцев, с их любовью к солдатскому юмору и «солёным» шуткам, в самый раз.

Вот на этой радостной ноте я и поспешил закончить стихийную пресс-конференцию, довольно типичную для Германии. Я уже десятки раз успел ответить здесь на большинство однотипных вопросов, но так и не научился ледоколом переть на толпу журналюг, оставляя их вопросы без ответов.

Существует и другая сторона медали — немецкая пресса мне нужна, как единственно доступный мне рупор, чтобы донести свои слова и мысли до европейцев. И пусть во Франции филиалов немецких газет и журналов нет, но они существуют в Испании и Италии, и даже, в якобы нейтральной Швейцарии.

К слову сказать, немецкие журналисты ещё те фанаты статистики.

Мои победы, почти что без ошибок, расписаны все, начиная со времён Императорской регаты.

Перечень набрался — я вас умоляю. Сам устал читать. Даже выходящих на боксёрский ринг мировых чемпионов и то скромнее представляют. Похоже, в местных букмекерских конторах уже ставки начали делать, но вот беда — «Германия плюс СВЭС против Франции».

Ничего странного не находите?

Да, у моего сюзеренства заключён союзный Договор с Германией.

Ровно такой же, как и у Германии с Россией.

Но Россия не вступила в войну с Францией, и не станет вступать, пока французы не перейдут границы Германии.

А у меня другая тема — Франция сама подставилась, объявив СВЭС войну.

Чисто теоретически я понимаю, что у французского короля пукан подгорал, когда мы начали вытеснять французов из Юго-Восточной Азии. Ему нужно было хоть что-то возразить, чтобы утихомирить своих буржуа, привыкших жить дорого-богато на ренте из колоний, и он это сделал.

А мне теперь думай, как себя поставить, чтобы даже до букмекерских немецких контор дошло, что ставки нынче выглядят совершенно иначе. А именно: Германия против Франции, и СВЭС против Франции. И смешивать эти вопросы не стоит. Они разные, хотя иногда и сходятся в задачах.

Блин, всё так сложно, что простой бюргер может и не понять этих тонкостей. Да и я, если честно, как-то всё невнятно формулирую.

На самом деле нужен язык простых лозунгов и плакатов, а значит, пора привлекать специалистов из отдела пропаганды. Кто, кроме них, сможет донести истинную суть происходящего понятным и посконным языком.

А так как лучший отдел пропаганды у меня состоит из японцев, то передо мной возникает далеко нетривиальная задача — как объяснить японцам те тонкости политической обстановки, которые они должны будут разъяснить немцам самыми обычными словами.

Отчего я так переживаю за бюргеров? Конечно же, не ради ставок.

Тут другое. Если я смогу разъяснить простым немцам, как дело обстоит, то там и вся остальная Европа меня поймёт, а заодно и их соседи.

Из серьёзных игроков здесь пока были и остаются: Турция, Персия и Испания с Италией.

Чисто теоретически, Турция с Персией ориентированы на Францию. Ну, так. До поры до времени, пока им это выгодно.

У Испании и Италии с Францией вооружённый нейтралитет. Кстати, довольно опасное состояние, которое легко может перейти в любой момент или в союзнические отношения, или в прямую конфронтацию.

Из неприятного — эти три страны повязаны меж собой множеством брачных союзов, причём, не только на высшем уровне. Оно и плохо, и хорошо, так как не все эти «родственники» друг друга не особо любят и уважают. Это не удивительно — все браки там по расчёту. О любви и речи нет. Вопрос уважения лучше не рассматривать. Для каждого, отдельно взятого семейства, иногда целой книги не хватит, чтобы описать чувства всех «родственников» друг к другу. По сути — сплошь и рядом одни лишь корыстные отношения, а их дети, став супругами, являются всего лишь заложники выгодоприобретателей.

Про Грецию с Арменией пока можно не вспоминать. Турки вырезали не меньше половины населения в каждой из стран. Они ударили сразу на два фронта, что оказалось неприятной неожиданностью для Российского Императора. Впрочем, всё быстро выяснилось. Азербайджан в очередной раз переметнулся на сторону Турции и помог им в Армении, позволив отправить максимально большое количество элитных полков, состоящих из янычар, в Грецию.

Греки сопротивлялись отчаянно, но турков было больше, и они были хорошо обучены и вооружены. В итоге Греция потеряла больше половины территорий. По крайней мере Турция захватила всю Восточную Македонию и часть Центральной. Заодно и острова Лесбос, Крит и Родос.

Как водится, послы Греции и Армении тут же бросились к Императору России, умоляя помочь и давя на то, что все они христиане, а значит братья. Только вот беда — когда наши дипломаты задали им вопрос — а где же были эти «браться» со своей помощью, когда Россия у них под носом вела войну с Польшей и Румынией, внятного ответа не последовало.

В результате Россия не стала вмешиваться. Разве что Азербайджан в чувство привели, поменяв там всё руководство, а Семьи предателей вырезав под корень.

Армении после этого стало заметно легче, а грекам, прирождённым торговцам, пришлось растрясти свои кубышки. И русские, и немцы продали им изрядное количество оружия, а отряды наёмников нашлись и в Ливии, и в Тунисе. Особого успеха действия наёмников не принесли, но текущую линию обороны грекам удалось удержать, а выстроив укрепления, и закрепиться там надолго.

Как-то само собой получилось, что весь фокус моих военных действий сместился далеко на запад, если говорить прямо, то крайне далеко от тех мест, на которые простираются мои экономические интересы.

И казалось бы — зачем мне эта Франция и война на её территории?

Любой военачальник, опираясь на аксиомы, легко докажет, что воевать на изрядном удалении от своих баз всегда намного сложней, чем находясь рядом с ними. А тут я собираюсь изобразить прямо обратное. Поменять свои выгодные позиции в Юго-Восточной Азии, до которой от Парижа многие тысячи километров, и прийти чуть ли не на границу Франции.

Вот только мне сердце вещует, что лёгкая победа в тёплых морях, что находятся между Филиппинами и Индонезией, мне особой славы не принесёт. И я сейчас не про ту славу, за которые положены ордена и почести. Вовсе нет.