Не бойся темноты
Шрифт:
Выйдя на свежий воздух, Лили поняла, что если сейчас не съест большой кусок жареного мяса то бросится на кого-нибудь от голода. Решив совместить приятное с полезным, помчалась в клуб к Эду. И только пусть попробует сказать, что мясо закончилось.
В дневное время в «Маске» работал небольшой ресторанчик с открытой террасой. Ведьма притормозила у кассы, давясь слюнями при виде аппетитно разложенных тортиков и, заприметив парочку лакомых кусочков, толкнула дверь подсобки. Можно было бы, конечно, сразу переместиться в кабинет к оборотню. Но, во-первых, Лили хоть и была бесцеремонной,
Дверь в хозяйское логово была почему-то распахнута настежь. Лили неуверенно заглянула в кабинет и очень сильно удивилась, обнаружив там стоящего посреди Даниэля. Младший оборотень, явно пребывая в ярости, сверлил взглядом опущенную темную голову отца, который сидел за своим рабочим столом.
Вопреки обычному Карлайл младший был взлохмачен, растрепан и сильно помят. Его красные, вероятно, от недосыпа, глаза впились в вошедшую ведьму и он, злобно сверкнув ими, прошипел:
— Выйди и прикрой дверь.
Любая другая на месте Лили бы с воплями ужаса ломанулась прочь. Все же блондин очень убедительно выглядел в разъяренном состоянии. Но она не любая. Поэтому, подойдя к нему, шлепнула по пятой точке пластиковой папкой, что держала в руках.
— Ты как со старшими разговариваешь?! Я тебе сейчас дам «выйди»! Если вымахал, думаешь, тетя Лили тебя не отшлепает, как в детстве?!
На мгновение его глазах полыхнул огонь бешенства, но Даниэль усилием воли погасил его и даже немного смущенно потупил взгляд.
— То-то же, — довольно произнесла ведьма и упала на диван, — Колитесь, чего морды, такие хмурые?
Отец и сын продолжали напряженно молчать и сверлить друг друга взглядами. В комнате повисла тягостная тишина.
— Все с вами ясно, — хмыкнула Лили.
Она повернулась к Даниэлю и, растеряв свою былую веселость, спросила:
— Рассказывай, кто и почему тебя пытается так качественно подставить? И сядь уже, наконец. Глаза болят, а ты маячишь.
Судя по изумленно вскинутым светлым бровям, Даниэль слышит об этом впервые.
— Очаровательно, — выдыхает она, — То есть ты еще не в курсе, что на тебя хотят повесить убийства двух девушек.
— Как это? — Даниэль с недоверием смотрит на ведьму, — Причем там я?
— При всем, — подает голос Карлайл старший, — Тебе разве Дженни не рассказала?
— Я в последнее время занят был.
— Занят он, — фыркает Лили, — Интересно чем?
— Скорее кем, — отвечает за сына Эд и в глаза его зло сверкают.
Даниэль разваливается на диване рядом с ведьмой и, вольготно откинувшись на спинку, со злой иронией бросает:
— А ты, стало быть, завидуешь?
— Нет, — сухо выдавливает из себя Карлайл и руки его сжимаются в кулаки.
— Конечно, — тон Даниэля пропитан ядом, — Ведь это от тебя несет запахом моей девушки, словно вы с ней…
— Она не твоя! — вскакивая со своего кресла, рычит Эдвард, словно готов в любую секунду обернуться и бросится на сына.
И только услышав испуганное восклицание Лили, заставляет зверя взять себя в лапы и опускается на место. Теперь настает очередь Лили подняться
с насиженного дивана и, нервно выстукивая каблучками по паркету, кричать:— Идиоты! Придурки хвостатые! Нашли время усами мерятся! Вы хоть осознаете всю серьезность ситуации?
— Из-за тебя, — черный ноготь тыкает в блондина, — Она может стать следующей жертвой в серии убийств. Это самый верный способ избавится от главы рода. А из-за тебя, — ее гневный взгляд упирается в друга, — Ее тело может занять твоя дражайшая женушка! Это даже хуже чем смерть. Вы, вообще, видите что-то вокруг, кроме себя и своих гребаных хвостов?! Вместо того, чтобы решать проблемы, цапаетесь, как две собаки не поделивших кость!
Мужчины смотрят на ведьму тяжело и со смесью злого возмущения. Но оба понимают, что она права.
Первым из ступора выходит Даниэль.
— Рассказывай, — говорит он, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно меньше эмоций.
— Только если меня покормят, — намекает на толстые обстоятельства Лили, расплываясь в улыбке.
Карлайл старший понятливо кивает и тянется к телефону.
— Сейчас закажу. Тебе что?
Лили уже готова сказать, что всего и побольше, но тут лицо ее мрачнеет и она хмуро смотрит на свое запястье, где красным индикатором полыхает охранная печать.
— Тамара покинула пределы силового поля, — с тревогой в голосе сообщает оборотням Лили, — Похоже, я сегодня помру от голода.
Пробуждение было резким и каким-то болезненным. Тамара открыла глаза и села. Спина отчего-то отозвалась ноющей болью. Девушка пошарила ладонями и хмыкнула. Неудивительно. Ведь лежала она на жестком, холодном полу, который был какой-то странно влажный. Кряхтя, потянулась, стараясь вернуть спине, подвижность и растерянно стала оглядываться по сторонам.
Вокруг было темно, словно в бункере. Впрочем, исключать подобной возможности не стоило, если судить по пробирающему до костей холоду и мерзкой липкой сырости. Справой стороны лился неясный свет. Его хватало только чтобы разглядеть очертания кованой решетки и каменную кладку у входа.
Тамара отчаянно вертела головой, всеми силами стараясь не поддаваться стремительно подступающей панике. Онемевшие от холода пальцы скребли по камню, а мозг лениво соображал, приторможенный страхом.
Она прекрасно помнила, что села в машину к Серебрякову и буквально вырубилась. Не нужно быть гением дедуктивной мысли, чтобы понять — именно он приволок ее в это жуткое место. Оставалось только понять — зачем.
Предательские слезы подступили к глазам. Томка дрожащими, грязными руками стала тереть лицо. Только бы не заплакать.
«Ну что за размазня» — раздраженно заворочалась Лара внутри.
Томка замерла на мгновение, словно собираясь с силами для очередного вдоха, и разрыдалась. Хрупкая человеческая психика не выдерживала. Отчаяние захлестнуло подобно цунами, норовя поглотить остатки здравого смысла.
«Чего ты ревешь, дура?» — зло гаркнула сущность.
— Сама ты дура! — прошипела в ответ девушка тоном обиженного ребенка.
«Давай-давай. Доведи себя до истерики. Знаешь, как повеселит этого твоего Ромочку»