Не бойся желать

Лекси некоторое время молча смотрела на Марка, воздух между ними раскалился от напряжения.

– Думаешь, я не понимаю? – наконец произнесла она. – Ох, Марк, ты глубоко заблуждаешься. Я слишком хорошо знаю, каково это: жить с такой болью.

Он сделал глубокий вдох и тихо сказал:

– Какой же я эгоистичный дурак. Я иногда забываю, что другие тоже теряли близких и все равно продолжали жить. Учитывая то, что ты мне рассказала о своем отце.

– Ну, и в самых дружных семьях такое случается, – с улыбкой ответила Лекси. – У меня же ушло почти двадцать лет на то, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что отец ушел от нас, а такая боль не исчезает.

– Звучит так, будто ты смирилась и простила. У меня бы не получилось.

– Значит, я очень хорошая актриса. Я не простила его и вряд ли смогу. Нужно знать, что ты можешь, а чего нет. Простить я не могу и никогда не смогу. Оставим эту тему? – Лекси посмотрела Марку в глаза.

– А я уже подумал, что ты идеальная, – прошептал он.

Она сложила пальцы треугольником, приподняла бровь и смотрела на него через импровизированную рамку:

– Я такая, какая есть, со своими недостатками. Тебя, наверное, очень разочаровало, что престижное агентство прислало к тебе бракованного писателя. Попроси у них сделать тебе скидку, а я официально откажусь от звания святой и провозглашу себя смертной с правом на ошибки.

Марк улыбнулся:

– Это по мне. Может, мы и не так безнадежны?

– Серьезно? Тогда, – понизив голос, ответила Лекси, – поговорим о твоих детских фотографиях.

Марк закашлялся и забрызгал кофе свои школьные сочинения.

За три часа работы они ни разу не прервались. Марк готовил кофе, Лекси вносила предложения, бегая из комнаты на кухню за едой и обратно.

Мало-помалу им удалось разобрать битком набитый фотографиями и вырезками чемодан и разложить содержимое на две стопки: в одной все, что относилось к карьере, а в другой – к семейной жизни. В середине комнаты стояла картонная коробка для бумаг, которые предстояло разобрать позднее.

У Марка раскалывалась голова, так ему было тяжело. Он чувствовал одновременно и отчаяние, и восторг.

Лекси действовала увлеченно и с большим желанием. К тому же она с неподдельным восторгом и искренним интересом открывала все новые стороны жизни матери Марка, и это не могло не передаться ему.

Лекси предложила сначала разобраться с кипой материалов по профессиональной деятельности Кристалл Лейтон, чтобы сразу же оценить сложность работы.

Марк стоял рядом, пытался разложить по порядку газетные вырезки и пресс-релизы и чувствовал, что они и правда могли бы навести порядок в этой куче бумаг.

Он не помнил большинства кинопремьер, которые посещала его мама, когда он был маленьким, а фотографии помогали разложить все по полочкам, хотя Марк и не видел в них большой разницы. Вот мама в очередном великолепном платье. А вот – в компании очередного молодого кавалера. Вот очередное интервью все той же газете. Она говорит на извечные темы, снова и снова.

Но Лекси на каждую фотографию смотрела по-своему. Когда она брала в руки новое изображение, она восторженно вздыхала. Ее глаза блестели ярче, когда она выуживала какую-нибудь сплетню о звезде. Каждая новая строка проливала свет на жизнь женщины, которая столько лет была ведущей актрисой американского и британского кинематографа и телевидения, что стала легендой.

Даты, имена, появления на мероприятиях, интервью на телевидении: все было просмотрено и перепроверено на основе записей кинокомпаний и материалов в Интернете, а затем Лекси и Марк распределили все в хронологическом порядке, и получился неожиданно длинный список. Они решили, что не обязательно включать в него все.

Сидя за маленьким столом на небольшой вилле на Паксосе, Марк и Лекси смогли составить наиболее полную картину кинокарьеры Кристалл и подкрепить рассказ фотографиями и газетными вырезками, которые потом используют при описании жизни и творчества актрисы.

Это было удивительно.

Марк размышлял, отдавала ли Лекси себе отчет в том, что, когда она внимательно читала, постукивала ручкой по подбородку, чувственно надув губки. А порой она напевала себе под нос какую-то популярную мелодию, а потом ловила себя за этим и удивленно посмеивалась.

Всякий раз, когда Лекси проходила мимо, цветочный аромат ее духов доносился до Марка. Этот аромат проникал повсюду, заполнял пространство.

Они работали за маленьким столиком, и их тела часто соприкасались.

Лекси как будто читала потаенные мысли Марка. Она взяла верхнюю папку из второй кипы бумаг и случайно коснулась его руки. Это взволновало Марка.

Вдруг из папки выскользнула и упала на столик цветная фотография. С нее на Марка, улыбаясь, смотрели двое мальчиков. Старший выглядел более сильным; он гордо поднял голову, обнимая за плечи младшего.

Марк помнил тот футбольный матч очень хорошо. Эдмунд забил два гола и был признан лучшим бомбардиром, как и всегда, но в этот раз заучка Марк Белмонт вырвался с позиции крайнего атакующего, дал пас, и мяч пролетел над головой вратаря команды-соперника.

А самым приятным было то, что мама видела, как он забил гол, и сфотографировала этот момент. Она всегда выкраивала время в своем графике, чтобы приехать в школу на спортивные мероприятия.

Конечно, Эдмунд обозвал Марка выскочкой, и, может, был прав.

Он медленно вдохнул. Лекси потянулась за фотографией, но Марк засунул ее обратно в стопку.

Не сейчас. Он пока не готов.

Снимок, однако, не ускользнул от глаз его напарницы. Лекси мгновенно запустила руку в кипу бумаг, достала фотографию и спросила:

– Это твой брат?

Марк помедлил и кивнул:

– Да. Эдмунд был на полтора года старше меня. Это мы в пансионе. Тогда мы с братом забили все три гола. Героями были…

Лекси спокойно ждала. Ждала, что она расскажет ей об Эдмунде.

Марк взял фотографию и отложил ее на дальний правый край стола. С тех пор прошло немного времени. Совсем немного. Насколько он мог судить.

– Он погиб семь лет назад. Несчастный случай во время игры в поло в Аргентине.

Лекси нежно коснулась его руки кончиками пальцев в знак сочувствия, и каждая клеточка его тела радовалась этому прикосновению. Он услышал ее шепот:

– Как же твоя мама это пережила…

Марк посмотрел на Лекси. Она пристально рассматривала его лицо, как будто что-то искала и не находила.

– Это очень горькая потеря. Я не могу себе представить, каково это – вырастить сына и потерять его.

Взгляд Лекси упал на фотографию мамы Марка. То был не снимок с пресс-релиза или реклама. Марк сделал ее сам, когда мама ставила палатку для продажи тортов на местной ярмарке. На Кристалл было простое платье в цветочек, из-за уха торчала садовая ромашка. Актриса была красива, потому что чувствовала себя счастливой.