(Не) бойся зверя

Как ни странно, в него я захожу одна, и как в прошлый раз в последнюю секунду заскакивает мужчина в строгом костюме. Окинув меня резким и холодным взглядом, я бы даже сказала обвиняющим, он отвернулся, что-то хмыкнув себе под нос.

Что? Ну да! В джинсах! Еще в кедах! Да, да! Черт тебя побери! Поглядите на него! Привык, видите ли, видеть тёлок в юбках на каблуках!

Я уверена, что за стенами этого офиса ты предпочитаешь стриптиз-клубы, так что не окай на меня!

Зануда!

Имбецыл!

— Вы что-то сказали? — он обернулся, растянувшись надо мной угрожающей скалой, с которой сходила лавина умопомрачительно ледяного и колкого снега.

— Я? Да нет.

— Так да или нет? — он издевается?

— Лифт открылся. Вы выходите?

Как и ожидалось, вышел и резко остановился, дожидаясь меня, чего я совсем не ожидала и резко врезалась в него носом, глядя под ноги.

Смотрю на него без стеснения, выражая зрительно ненависть на этого… черт бы побрал, оборотня!

— Что?

— У вас глаза… желтые. Вам бы печёнку проверить!

— Катя? Ну, давай живее! — закричала Лидия с конца пустующего коридора.

Так, а где все кандидатки на роль помощницы-переводчика?

Очнулась ты, Катя! Уже две недели прошло.

Быстрым шагом направляюсь к Лиде, чувствуя, как мужчина прожигает мою спину взглядом. А я еще взяла и обернулась, что б посмотреть, ни оглянулся ли он! Тьфу. Ну и нафига, кто мне скажет?

Он все еще смотрит!

— Здравствуйте, простите, что я тогда сбежала.

— Все с тобой понятно, — с этого места я бы хотела поподробней, что ей со мной понятно, но… — Ты на работу?

— Я …к Александру Михайловичу. Мне надо с ним поговорить. Не знаю, захочет ли он взять меня.

— В жены? — усмехается женщина и по-доброму улыбается. — Десять минут, Катя. Десять! У нас важное совещание. Можешь не стучаться, просто проходи, он ждет. И кстати… он не в духе.

Кивнув раза три, не меньше, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но чтобы это сделать вдохов надо как минимум минут на тридцать. И желательно вдыхать успокаивающие эфирные масла в этот момент.

Открываю дверь и смело прохожу вперед. Белизна кабинета ослепляет, но я быстро привыкаю. К чему я точно не смогу привыкнуть так это к такому холодному и бесчувственному выражению лица Александра.

— Катя, я не мальчик, чтобы бегать за тобой, — заявляет, не отрываясь от документов. Сидит за своим столом такой важный, мрачный, что я сразу же забыла чего пришла.

— Но я же сама пришла.

Грэх нахмурился и громко выдохнул. Он не предложил мне присесть, но сам поднялся, быстро подошел ко мне, чем не только смутил, но и напугал.

По глазам вижу, он откажет мне в работе, только я не дам ему насладиться такой возможностью. Как там говорил психолог? Главное, ошарашить оппонента с ходу.

— Я буду работать у вас. Буду выполнять все ваши требования. Все! Я готова быть вашей помощницей днём. А ночью ...а ночью той, кем захотите, — говорю с нажимом, после чего наблюдаю, как его брови подскочили от удивления. Он явно такого не ожидал, впрочем, и я не думала, что все же решусь на это.

Мне страшно, и не только потому, что он оборотень. Просто я не знаю, что на уме у богатых мужиков. Я, конечно, догадываюсь, но боюсь, мои догадки могут сильно идти вразрез с реалиями нашего мира. Особенно сейчас, когда удивление Алекса поменялось на злобу.

— Но у меня есть условие.

— Какое? — цедит сквозь зубы. Я не послана на хрен, что уже хорош, но рано радоваться. Собраться бы с мыслью, смелостью…

— Вы дадите мне аванс.

— Хорошо.

— Один миллион, — я это сделала. Сказала! Он откажет? Да кто на такое согласится? Но он глазом не моргнул, кивнул.

— Хорошо. Надеюсь, ты поняла, на что согласилась.

Да, я понимала.

Я продала себя за миллион ради сестры.

17 Катя

— У меня тоже есть условие. Ты прекращаешь обращаться ко мне формально. Ясно?

Ясно за окном, а вот мне нет…

— А можно уточнить? Неформально я должна обращаться, когда мы наедине?

— Пока что разрешаю наедине, но как привыкнешь — всегда.

— Вы понимаете, как это будет странно выглядеть? Пусичка, миленький, мяу-мяу, твоя кошечка хочет лисью шубку! Вы мой начальник! Я такое не смогу говорить!

— А я и не просил, — гад, улыбается! Смешно ему? Он стебётся надо мной? — Неформально это по имени, а не всякое, как ты сказала, повтори?

— Мяу-мяу? — пискнула как котенок, и в эту же секунду в глазах Александра заплясали черти, радуясь неугомонно.

— Да ты ж моя прелесть.

— Неправильно все это… — думала, что подумала, ан-нет, вслух сказала. Не могу смотреть в его глаза, поэтому свои прикрываю ладонью. Стыдоба. Ну зачем я муркнула? С чего я вообще решила, что в реальной жизни любовницы богатых людей ведут себя так же, как в фильмах?

— Я сам решаю, что правильно, а что нет. Я же начальник, — неожиданно улыбается не хищной, а доброй и обезоруживающей улыбкой, отчего в груди немного оттаивает тяжесть, принесенная в этот офис. — И место переводчика уже занято.

Ну конечно. А как иначе. Зато место постельной куклы ждало меня и даже не успело остыть.

Надеюсь, я не продешевила.

Я сглатываю, мне тяжело дается смотреть на него. Не знаю, что я хочу прочесть в его глазах, лице, но пока что это непроницаемая маска.

Меня многое волнует, например, зачем я ему, зачем он вытащил меня из клуба, зачем возился со мной, когда мог просто сбагрить, зачем сделал утром то, что до сих пор вызывает у меня стыд и вгоняет в краску только при одной мысли, где побывал его язык?

— Мы ведь даже не целовались. Так почему? — охренеть, конечно, аргумент. Выглядит как претензия. А если он возьмет сейчас да как засунет свой язык…в мой рот! И тогда на моем теле останется совсем мало мест, куда еще его можно запихнуть.

Боже мой, Катя, ну о чем ты думаешь, он же стоит напротив! А вдруг он еще и мысли умеет читать?

Очень вовремя открылась дверь, амбал в черном костюме не проходит, но заглядывает в кабинет. Даже не постучался, а рожа-то знакомая. Я так мать свою часто не вижу как его!