Не бросайте бескрылок

– - Смотри, какой ладный домик у Кости получился! Скажи, здорово, а? А еще будешь строить?

– - Буду, -- не сразу ответил тот.

– - Тогда построй красивый-красивый. -- Шилов изобразил что-то руками. -- Это будет дом для работников милиции, и в нем станут жить твои папа, мама, ты, дядя Сережа и все-все милиционеры.

Сломав домик, Костя тут же принялся собирать из кубиков и деталей конструктора новый.

– - Пацан тихий и такой спокойный, что порой его просто не замечаешь, -- улыбнулся Никитин. Какое-то время они наблюдали за мальчиком. Молчание нарушил Шилов.

– - Моя дочка года на два постарше, но так мало ее вижу, -- сказал с грустью. -- Все некогда да некогда... Воспитание ее полностью на жену переложил, а у той своих проблем хватает. Вздохнув, добавил: -- Плохо, когда родители детьми занимаются от случая к случаю. -- Посмотрев на Сергея, улыбнулся. -- Чего говорю, ведь тебя это пока не касается, у тебя все еще впереди. Ладно, пора отчаливать, а то как бы пешком не пришлось добираться. Значит, как и договорились, завтра утречком встречаемся и сразу к Рудакову. -- Шилов стал надевать плащ.

4

Началась круговерть, да какая! Хорошо, что Рудаков ни на что другое не отвлекал, а начальник райотдела дал в помощь участковых. Вот тогда и закрутилось. Свободного времени катастрофически не хватало, домой Сергей приезжал, когда и попутку непросто было поймать. Прошлую ночь переспал у Шилова, тот жил поближе. Из отдела вышли совсем поздно, транспорта -- никакого, вот Шилов и предложил переночевать у него. "Заодно, сказал, -- посмотришь как живу, да с девочками (так звал жену с дочкой) познакомишься. Дочка такая любопытная, про все спрашивает. Хотя, -- добавил, нахмурившись, -- дочурка-то небось давно спит.

Знакомство с женой было коротким, тут уж не до лирики и общения: поужинали и на боковую, а утром -- в отдел. Сергею жена наставника понравилась: с расспросами не приставала, недовольства, что муж пришел поздно, не высказала. Ужин был готов, осталось на плите подогреть. Постель гостю приготовила без напоминаний: тихо, мирно, спокойно. Когда утром вышли на улицу, Шилов негромко заметил: вот так, мол, и несет свой крест. Сергей понял, что речь шла о жене. Дополнять ничего не стал.

Вскоре, хотя и не густо, но начала поступать информация. Ее перепроверяли, отметая ненужное, однако то, чего так ждали, пока не было.

– - Ну не могли же "сверток" с Крайнего Севера самолетом к нам доставить! -- как-то в сердцах воскликнул Шилов. -- Да это невозможно, никакой логики не вижу!

Сергей тоже порой был настроен скептически: лопатят, лопатят, а толку никакого. Но постанывал молча, не на показ. У него даже азарт появился: установить бы личность погибшей, а уж там раскрутка пойдет проще. Навязчивая мысль не давала покоя; за что же так убили женщину, за что? Ведь у нее есть родители, семья! Как можно столь жестоко и безымянно уйти из жизни? Ведь человек же, человек! И кто как не они с Шиловым должны в этом чудовищном мраке разобраться и установить убийцу? И тогда в душе даже росло что-то приятное, напоминая о значимости и пользе выбранной профессии. Вновь и вновь названивали, кого-то тормошили, подключали, хвалили, но больше ругали. Где же та необходимая им ниточка, за которую можно было б уцепиться? Она словно в густом тумане: не увидеть и руками не ухватить. "Ну и повезло же с работенкой!" -- не раз перед сном думал Сергей. А может, только у них такая напряженка? Да нет, и в других службах тоже не мед. У розыскников же дел всегда невпроворот, но сотрудники службы розыска за работу держатся! Что их удерживает, прельщает? К примеру, того же Рудакова? Ведь мог быть отличным учителем. А Шилов? Умница. Как-то сказал, что жена ценит его работу, а еще, что не приходит домой выпивши. Она ему доверяет. Значит, есть престиж в этой непростой работе, вот и вкалывают с молчаливым упорством на пользу общества. Да-а, думы, думы, не передумать. Сергей отключился и уснул.

...Шилов зашел к Никитину вместе с незнакомым старшим лейтенантом милиции. Сам куда-то спешил. Махнул рукой:

– - Послушай участкового, а вечером обтолкуем. Повернувшись, вышел, крикнув из-за двери, что вернется не раньше чем через два часа.

Участковых Сергей знал еще не всех, сидевшего перед ним тоже не знал. Не крупный, приятной наружности, с любопытными, даже шустрыми глазами. Познакомились.

– - Рассказывайте, -- сказал Сергей нежданному собеседнику, пододвигая к себе общую тетрадь для записей.

– - В общем, ситуация такого порядка, -- начал, не торопясь, участковый, похлопывая ладонями по обтрепанной папке, лежавшей на его коленях. -- На моем участке проживает одна старушка, ну-у, может, и не такая уж старая, но пожилая, по фамилии Мошнева. -- Фамилию произнес для ясности и запоминания по слогам. -- У нее есть дочь, разведенная, Тамарой зовут, а у Тамары сын -- подросток лет десяти. Вот и вся их семейка. Об этой Тамаре отдельный разговор, но если коротко, то с нашим братом-мужиками крепко подгуливает, да мужа своего за кражу в тюрьму упекла. А теперь Тамара пропала. Еще до моего отпуска, якобы в декабре куда-то уехала. Это со слов матери. С отпуска я уж вернулся, а ее все нет. Она и раньше уезжала, но не так надолго. Вчера бабку встретил, а она крутит-вертит, понять ничего не могу. Вернется, говорит, Тамара, никуда не денется. Вот такие дела.

– - А сколько лет Тамаре?

– - Где-то за тридцать, ну-у, может, под сорок, точно сказать не могу.

– - Да-а, любопытно, любопытно, -- хмыкнул Сергей. Задумчиво вздохнул: -- А случайно не слышали, делали этой самой Тамаре раньше операцию?

Сморщив лоб, участковый пожал плечами.

– - Да нет, про операцию не слышал. Но ведь об этом можно и у матери спросить?

– - Можно, -- согласился Сергей. -- А муж пропавшей где сейчас?

– - Как свое отсидел, так и опять на завод вернулся. С родителями живет. Бабка с Тамарой к сыну его не подпускают. А он, как подопьет, так и приходит. Они дверь не открывают, он кричит, буянит. Милицию вызывают, чуть до драки не доходит. Я его, признаться, не раз от греха подальше уводил. Мужик-то, в принципе, неплохой.

– - Неплохой, а в тюрьму угодил.

– - Ну-у, так получилось, жена подставила: шины с завода своровал, а ей чем-то не угодил.

– - Так-так, а почему мать на дочь в розыск не подает?

– - Говорит, что найдется. Мне тоже непонятно: бросила старуху, ребенка и как будто ничего не случилось.

– - А хоть знает, куда та уехала?

– - В том-то и дело, что не знает. Сказала, что, вроде, в Подмосковье, а куда конкретно, с кем и к кому -- темный лес.

– - Ладно, сейчас я с Рудаковым посоветуюсь, -- заключил Сергей, чувствуя, что в пропаже дочери Мошневой есть кое-какая зацепка: возраст подходит, легкого поведения, с мужем не в ладах. Да и бабуля, в общем-то, довольно странно себя ведет. А чего, собственно, с Рудаковым советоваться? Может, сразу пойти и встретиться с Мошневой да и поговорить с ней, не упоминая о находке в колодце?

– - Слушай, а пожалуй, не надо с Рудаковым советоваться. Поедем к Мошневой, узнаем, почему с розыском медлит, может, какие подробности прояснятся? Как со временем? Проскочим?

Участковый согласно кивнул головой.

– - Проскочим.

5

Вечером Сергей и Шилов обсуждали результаты полученной от участкового инспектора информации. А она вселяла какой-то оптимизм. Дневная толкотня поутихла, никто не мешал. Сергей рассказал о встрече с Мошневой. Разговор получился долгим. Слушая ее, Сергей почему-то все время ловил себя на мысли, что Мошнева с ним неоткровенна и что-то скрывает. Несколько раз из соседней комнаты выглядывало бледное, с испуганными глазами, личико мальчишки, но тут же скрывалось за дверью. Это был сын загулявшей Тамары. Под конец же Мошнева расплакалась, жалуясь на плохое здоровье и свою нелегкую судьбу. Шилов слушал и задумчиво ходил по небольшому кабинету. Когда Сергей умолк, сказал:

– - Да-а, уж представляю, какое горе свалилось на бабушку с внуком. Что ж это за гулена такая Тамара? Мальчишку, говоришь, Романом зовут?

– - Да, пугливый какой-то, но с ним я и не разговаривал.

– - А где его папаша?

– - Отбыл срок и живет со своими родителями. С полгода как вернулся с зоны.

– - Случайно не помнишь номер квартиры Мошневой?

– - Номер? -- переспросил Сергей, -- а при чем тут номер? Кажется, тринадцать. Да-да, я еще подумал о чертовой дюжине. Улыбнувшись, Шилов сел за стол.