Не буди лихо

— О господи, почему?

— Потому что отвратительна сама себе, Иван Димитриевич. Каждый раз, оказываясь рядом с Василием, я чувствовала, что он замарывает меня! Экономка всегда удивлялась, почему в доме так быстро кончается мыло… — Александра невесело усмехнулась.

— Вы не можете нести ответственность за него! И не смейте, слышите, не смейте думать, что…

— Встать, суд идет!

Александра вздрогнула. Иван сжал ее холодную ладонь и помог подняться со скамьи. Судьи, а потом и присяжные один за другим проследовали на свои места.

— Они вернулись очень быстро! — тревожно прошептала молодая женщина. — Что это может означать, Иван Димитриевич?!

— Сейчас мы это узнаем, Сашенька. Будьте мужественной.

— Господин Докукин… — коронный судья откашлялся. — Господин Докукин, пришли ли присяжные заседатели к единому мнению по делу об убийстве графа Василия Орлова?

— Да, Ваша честь.

— Вы готовы огласить свой вердикт?

— Да, Ваша Честь.

— В таком случае прошу ответить на вопросы, которые суд определил вам в опросном листе. Виновен ли Михаил Румянцев в предумышленном убийстве мужа своей сестры и своего отца графа Василия Станиславовича Орлова, отягченном корыстной целью?

— Нет, Ваша честь.

— Виновен ли этот человек в совершении предумышленного убийства без отягчающих это деяние корыстных умыслов?

— Нет, Ваша честь.

— Виновен ли подсудимый в непредумышленном убийстве графа Орлова?

— Нет, Ваша честь.

Александра покачнулась и тут же почувствовала, как рука Чемесова обвилась вокруг ее талии, поддерживая и оберегая.

— Господин Докукин, суд просит обосновать принятое вами решение.

— Присяжные заседатели единогласно пришли к заключению, что господин Румянцев не может нести ответственность за преступление, совершенное им в состоянии умоисступления, вызванного тяжелой душевной травмой, полученной им в результате раскрытия тайны своего рождения и страха за жизнь собственной сестры.

— Благодарю вас, господин Докукин. Итак, господа, в результате судебного разбирательства, проведенного при участии присяжных заседателей, Московский окружной суд признает Михаила Павловича Румянцева невиновным в совершении убийства графа Василия Орлова и постановляет освободить его из-под стражи здесь, в зале суда. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит!

Эпилог

Иван брел по перрону, чувствуя себя совершенно опустошенным и глубоко несчастным. Чуть впереди него следом за носильщиком, ловко прокладывавшим себе дорогу через шумную толпу, шли Михаил и Александра Румянцевы. Или Орловы?

— Чемесов, ты всегда будешь у нас желанным гостем. Приезжай, как только почувствуешь, что больше не можешь выносить эту твою Москву… Чтоб ей неладно было!

Иван почти автоматически поддержал Николая, споткнувшегося о чей-то чемодан, оставленный посреди перрона. Орлов поправил перекосившиеся очки и продолжил:

— Летом у нас замечательно — рыбалка, охота, грибки-ягодки. Чудо как хорошо!

— Вряд ли я смогу вырваться со службы. У нас тут полно своей рыбалки и охоты, да и грибков с ягодками тоже.

— А отпуск?

— Спасибо. Я обязательно подумаю об этом.

— Стало быть, вежливый отказ…

— Нет, ну что ты. Просто я реально смотрю на вещи.

Разговор тяготил Ивана, как и эти проводы вообще. Он не хотел провожать Александру в Воронеж! Да и вообще куда бы то ни было! «Мне просто необходимо, чтобы вы остались здесь со мной. Я люблю вас и прошу…», — Чемесов зажмурился, и едва сам не полетел через разложенный под ногами багаж, после чего лишь в самый последний момент сумел избежать столкновения с груженой доверху тележкой идущего навстречу носильщика.

— Большие города опасны для жизни! Я давно это говорил. Люди должны жить ближе к природе. Следующую книгу я обязательно напишу именно об этом.

— А как же та, первая?

— Уже в печати! — горделиво похвастался Николай.

— Поздравляю.

— Рано. Вот когда выйдет… Кажется это наш вагон. Да, совершенно точно. Отправление через десять минут. Прекрасно. Заносите вещи, милейший.

— Что ж… Тогда, пожалуй, пора прощаться. Я не пойду внутрь — мне там всегда не хватает места, — Иван повел головой, потому что ворот рубашки внезапно стал удушающе тесен.

— Так ты помни, мы всегда будем тебе рады. Не получится летом, приезжай зимой! Присылай сообщение телеграфом — дескать еду, встречайте, и Никифор будет ждать у вокзала.

— Спасибо.

— До свидания, Иван Димитриевич, — Миша, робко улыбаясь, подал руку для рукопожатия.

— До свидания, Мишенька. Береги себя и, смотри, не огорчай сестру.

— Мне недолго осталось испытывать ее терпение.

— Как это?

— Ох, я не то хотел сказать, Иван Димитриевич! Просто, осенью я уезжаю за границу. В Сорбонну. Николай Станиславович был так любезен, что оплатил мое обучение и дает деньги на жизнь там.

— Что будешь изучать?

— Я еще не определился, но одно знаю точно — не юриспруденцию. Сыт по горло!

Чемесов улыбнулся.

— Дело, в любом случае, хорошее. Ну что ж, до свидания и счастливого пути.

— Правда, приезжайте к нам летом!

— Я постараюсь.

Миша шагнул в вагон, и Иван остался один на один с Александрой.

— Счастливого пути и вам, Александра Павловна.

— Спасибо.

Молодая женщина постояла еще немного, а потом, подобрав юбки, тоже вошла в вагон. Иван остался стоять на перроне, нахохленный, как больной воробей, руки глубоко в карманах, взгляд уперт в землю…

Александра же, зайдя в купе, не нашла в себе сил остаться наедине со своими мыслями и торопливо перебралась в соседнее, где сидели, пытаясь вести разговор, который, как всегда, в момент отъезда совершенно не клеился, Миша и Николай Станиславович. Она тоже присела на диван, не зная, куда девать руки, а главное глаза, которые почему-то начало щипать, и вдруг увидела за окном Чемесова…

— Ну, вот и славно, — ворковал Николай Орлов. — Теперь поедем с богом. Глядишь, завтра уже и дома будем. Поспеем как раз к Пасхе. У нас в Подрезках весело празднуют. Всем миром. Еще и из соседних деревень приходят. Знают, где можно по настоящему душу отвести. Да и мы гостей созовем!

Николай продолжал свою речь, похожую на гудение майского жука, но Александра слушала лишь звук, не понимая ни слова из того, что произносилось. Ее глаза были по-прежнему прикованы к окну. Она вздрогнула, когда легкая рука брата легла поверх ее сцепленных на коленях пальцев.

— Иди.

— Но…

— Иди и ничего не бойся. Кто-то из вас должен оказаться решительнее, в конце концов!

— Т-ты действительно думаешь?..

— Конечно.

— Но, как же ты?

— Я уже большой мальчик, да и дядюшка позаботится обо мне, — Миша улыбнулся, несколько удивленному Николаю.