Не будите Гаурдака

— Поставьте кресла там.

Король скомандовал тихо, но слова его были услышаны, и через минуту гости короны уже располагались с комфортом с одной стороны массивного письменного стола [89] .

С другой его стороны, навалившись грудью на край, устроился Тис, за частоколом из перьев, крепостной стеной письменного прибора и сторожевыми вышками настольных ламп [90] напоминая больше осажденного мятежного вассала, чем хозяина.

89

Для усугубления ли комфорта или для уменьшения его, так как много комфорта — тоже зло, за спинами их, всего в паре метров, выстроились все три десятка гвардейцев из приемной.

90

«Наконец хоть что-то золотое», — с сострадательным облегчением подумал Ахмет.

— Ваши величества… ваши высочества… — приветствуя еще раз визитеров, едва заметно кивнул хозяин кабинета [91] и скривился, словно малейшее движение головы причиняло ему тяжкие страдания.

— Поскольку печальные события последних недель, произошедшие в Атланик-Сити, вам неизвестны, то начну с самого начала… — изобразив лицом раздумье и скорбь, медленно заговорил король. — Почти месяц назад рано утром… приблизительно как вы сейчас… во дворце, минуя стражу у ворот, появились два человека. Не знаю, какими средствами они добились своего… наверное, у людей, способных проникнуть незамеченными в пределы дворца, такие средства имеются… но его величество Дуб Третий согласился встретиться с ними очень быстро. Разговор проходил наедине, поэтому о чем беседовали незнакомцы с нашим монархом, сказать не может никто. Но это теперь и неважно. Кончилось тем, что они стали его почетными гостями и прожили во дворце в самых лучших гостевых покоях с неделю, может, чуть больше. Каждый день король встречался с ними и разговаривал — иногда по целому часу. За это время все во дворце успели привыкнуть к таинственным визитерам, хотя никто так ничего про них не узнал — даже имен. Но вдруг в один далеко не прекрасный день, когда я ожидал в приемной с докладом, двери этого самого кабинета распахнулись, и навстречу мне вышла та парочка и Дуб.

91

Каким-то непостижимым образом под покрытие королевского кивка не попал лишь усевшийся в самую середину Кириан.

Тис склонил голову набок и покачал ею, будто в крайнем изумлении.

— Боги и демоны!.. Таких пустых глаз, как у него, я не видел сроду даже у городских сумасшедших!.. Не знаю, что подумали бы на моем месте вы, но я сразу заподозрил неладное. Не раздумывая, я поднялся и спросил, куда они направляются. Один из них ответил, что прогуляться в сад. Я сказал, что обращался не к нему, а к его величеству. Они оттолкнули меня. А король… король все это время шел вперед, не проронив ни слова, будто заводной солдатик! Наверное, мне стоило позвать стражу, или притвориться, что поверил, и бежать в поисках Бересклета, придворного мага… но кто же знал, что они окажутся колдунами… ничто не предвещало… Да, я растерялся — ведь не каждый день у меня из-под носа похищают моих сюзеренов!..

Голос бывшего советника драматически затих, расфокусированный взгляд устремился куда-то в небытие, а голова, точно маятник, стала покачиваться из стороны в сторону, изображая высшую степень сожаления и бессилия.

Почти все гости в сочувствии закивали.

— Эти двое! — пальцы Олафа, предпочитавшего театру кулачные бои, сжались на подлокотнике кресла так, что дерево треснуло. — Клянусь Мьёлниром, это были реньи гады!

— Кто?.. Вы их знаете? — моментально вскинулся Тис, словно не было его медитативного полузабытья.

— Встречались, — угрюмо отозвался Иванушка.

— И что же было дальше? — нахмурился калиф. — Что случилось с Дубом?

— Не знаю, какие планы имели на него эти двое, но на первом этаже им не посчастливилось наткнуться на Бересклета. Похоже, он тоже почуял неладное, завязалась битва, и…

— Что с Дубом? — ледяным от непонятного гнева и очень понятного предчувствия катастрофы тоном проговорила Сенька.

— Он погиб, как и наш чародей, — одарил ее оскорбленным взором новый король.

— А его дед? — спохватился Агафон. — Мы могли бы забрать его!

— Старый король был в своих покоях, когда туда ворвались эти колдуны, разметав дворцовую стражу, хотя стражи там было всего ничего — обычный почетный караул в коридо…

— Что с дедом? — нетерпеливо раздула ноздри царевна.

— Придворные и прислуга до сих пор боятся заходить в это крыло, — холодно глянул на Серафиму король. — Не то чтобы там можно было что-то отремонтировать или убрать. Когда-либо.

— Было бы любопытно поглядеть, — заинтересовался менестрель, но в ответ получил лишь стеклянный, полный презрения взгляд.

— Кириан, это бестактно! — рассерженно прошипела ему на ухо принцесса, и поэт незамедлительно состроил горестную мину.

— Позор и пепел на мою бессчастную голову… удар каменного кулака по затылку не всегда позитивно отражается на способности формулировать мысли… — приниженно, но с намеком погладил он себя по белой повязке. — На самом деле я хотел спросить, как ваше бесстрашное величество, образец отваги и предприимчивости, угораздило остаться в живых там, где пал чародей и король…

— Кири…

— Ах, опять мильпардон моветон… — торопливо закатил глаза бард. — Не обращайте внимания: между полушариями моего контуженого мозга сегодня положительно возникает когнитивно-экспрессивный диссонанс.

— Что у него возникает? — завороженный медицинскими откровениями Тис на несколько секунд забыл, что не только говорить, но даже здороваться с простыми виршеплетами — ниже его свежеиспеченного королевского достоинства.

— У Кириана Златоуста, впечатленного услышанным, возникает неконтролируемое желание сочинить хвалебную оду на ваше восшествие на престол, — серые очи Сеньки излучали искреннюю озабоченность в мегаваттном диапазоне, — но без знания подробностей вдохновение отказывается приходить, и это терзает его поэтическую душу.

— Ах, подробностей… — мученическая улыбка скользнула по тонким губам короля, и он откинулся на спинку кресла с некоторым облегчением. — Всех интересуют подробности… Но их мало. Разъяренный, я бросился к колдуну, который был ближе ко мне, ударил его что было сил в его мерзкую рожу, и вдруг перед глазами моими вспыхнули круги… Больше я ничего не помню. А когда очнулся, то ноги мои отказывались мне повиноваться, хоть и сохранили чувствительность. Лекари и знахари утверждают, что это последствия заклинания, науке неизвестного.

— И ничего нельзя поделать? — сочувственно подался вперед Иванушка.

— Нет, — со странным самодовольством проговорил Тис. — Но кое-кто из них считает, что действие проклятья может пройти само по себе. Со временем. Для оды этого достаточно?

— Более чем, — смиренно опустил очи долу под обжигающим взором принцессы менестрель.

— Тогда не смею вас больше задерживать, — сухо улыбнулся король. — Более важные дела, чем разговоры с инвалидом, без сомнения, ждут вас.

— Да…

— Но…

— Но… но без пятого Наследника…

— Погодите, мы понимаем, что Дуб Третий был неженат, но может, у него были бастарды? — осенило лукоморца.

— Да, был. Один, — кивнул Тис.

— Где он? — отряг подскочил, и массивное кресло, отлетев, едва не зашибло стоявшего за ним солдата.

— Со своим отцом, где бы он теперь ни находился, — философски развел руками монарх Атланды. — Он был конюхом и упал с сеновала едва ли не на следующий день после печальных событий.