Не будите Гаурдака

— И почему бы вашему так называемому Избавителю было не начать спасение Белого Света с сохранения города? — подошла в обнимку с ворохом прошлогодней растительности Эссельте.

— Это Земгоран… Избавитель… не мог… — еле слышно просипел Анчар, уронил голову на грудь и замолк.

— Э-э-эй! Ты живой? — бросил свою ношу и встревоженно зашлепал его по щекам подоспевший Ахмет.

Принцесса тоже кинулась к раненому.

— Бледный… — растерянно доложила она единственный очевидный факт и осторожно дотронулась до повязки на плече. — Кровотечение, может?.. Но вроде, нет…

— Глядите!!! — испуганно вскрикнул Ахмет, и палец его указал на темную лужу под безжизненно обмякшей рукой.

— Что?..

— Кровь?!

— Откуда?..

— Сиххё тебя утащи, Айвен! — яростно воскликнула гвентянка, бросаясь к куче багажа в поисках сумки с перевязочным материалом. — Как ты мог позволить ему вскрыть вены?!

— Я?! — если бы ренегат на его глазах превратился в розового хомячка, лукоморец вряд ли изумился бы больше.

— Он… при тебе… каким-то образом… расковырял камнем всё запястье… — сквозь стиснутые зубы принялась отчитывать товарища Эссельте, лихорадочно накладывая жгут. — И ты не видел…

— Но… я не видел!.. — не заметил, что попытался обратить обвинение в оправдание расстроенный царевич.

— Магия? — нервно предположил калиф.

— Не иначе… — почти хором протянули его спутники.

— Жить-то будет? — подбежавший с топорами наперевес конунг брезгливо мотнул подбородком в сторону неподвижной фигуры.

Б ольшим преступлением, чем трусость, в глазах отрягов было только самоубийство.

— Надеюсь, что да… — проговорила принцесса, сосредоточенно занимаясь перевязкой.

— Вторая попытка за час, — хмуро констатировал факт Масдай, тоже ничего не заметивший, пока Ахмет не закричал, и от этого еще более мрачный.

— С этим надо что-то делать, — разумно заметил Кириан.

— Может, Агафон поищет еще какое-нибудь заклинание неподвижности? Или попробует еще раз наложить то? — предложил отряг.

— Анчар нам живым нужен, — напомнила ему Серафима.

— Ну или я мог бы давать ему по репе каждый раз, когда он очухиваться будет, — предложил Олаф еще одно решение проблемы.

Все посмотрели на бледного, словно истаявшего за эти часы ренегата, потом на кулаки рыжего воина, и дружно качнули головами.

— Нет.

— Ну тогда сами придумывайте! — насупился конунг.

— За этим смрадным порождением ифрита и гадюки уследить сложнее, чем за черным скорпионом в пустыне безлунной ночью… — сколь цветисто, столь уныло вздохнул калиф. — Он же еще и чародей… И подозреваю я, что в упор смотреть станешь — и то не увидишь, что творит…

— Может, ты его сможешь уговорить? — с надеждой глянул на лукоморца Агафон.

— Именно этим я и занимался… — сконфуженно развел руками Иванушка.

— И каково тогда решение нашей неразрешимой проблемы? — нахмурился Ахмет. — Держать его день и ночь за руки?

— Прятать острые предметы? — пришло в голову принцессе.

— Заткнуть рот кляпом? — предположил бард.

— И время от времени бить… постукивать, то есть… аккуратно… но сильно… по репе! — с энтузиазмом подхватил идею отряг и тут же милосердно внес поправку: — Можно по очереди.

— Иван бил-бил — не добил, Ахмет бил-бил — не добил, Олаф бежал, рукой махнул, ренегат упал… — процитировал старую сказку на новый лад Кириан.

— А вот это — не надо! — вскинулся Масдай.

— А что тогда делать?.. — развел руками Иванушка.

— Связать?.. — пошел на второй круг калиф.

— Заткнуть рот? — припомнил чье-то предложение Агафон.

— Караулить? — пожал плечами царевич.

— Всё и сразу? — решила перестраховаться Эссельте.

— Если ничего больше не измыслим, то так и придется… — вздохнула Сенька.

* * *

Анчар пришел в сознание в самый разгар обеда.

— Вот и наш самоубивец вернулся! — приветствовала его насмешливо Серафима, не донеся до рта бутерброд. — От нас так легко не уйдешь!

— Кушать будешь? — обернулся на пленника Ахмет и тут же, не дожидаясь ответа, мотнул головой в сторону Кириана: — Эй! Помоги Наследнику поесть!

Бард могучим усилием сглотнул непрожеванный кусок, отложил хлеб с сыром — колбасы на нем отчего-то не было — и потянулся к наваленным в середине салфетки продуктам.

— Я… не буду… — разлепив спекшиеся губы, просипел ренегат и почувствовал, что перед глазами всё плывет, а голоса доносятся словно волны — то наплывая, странно увеличиваясь в громкости, то откатываясь и почти затухая.

Лицо горело. Дышать было трудно. Странно, что в июне в горах стоит такая жара…

— По-моему, у него температура поднялась, — озабоченно нахмурилась принцесса. — Надо дать ему хины. Кириан, принеси мешок!

Бард безропотно отложил компоненты несостоявшегося бутерброда, поднялся и пошел к куче багажа.

— Да побыстрее ты, черепаха сонная! — раздраженно пристукнула кулачком по коленке Эссельте.

Гвентянин прибавил шагу, торопливо выкопал из кучи сумок и кулей замшевый мешочек принцессы и так же быстро вернулся.

— Воды подай, — не поднимая головы от серебряного мерного стаканчика, буркнула принцесса, и Кириан так же молча кинулся выполнять приказ.

Когда всё было готово, Эссельте с деревянной кружкой наперевес при поддержке Олафа и Ахмета двинулась на приступ пациента.

Анчар пробовал обороняться, но по крайней мере половина содержимого кружки оказалось у него сначала во рту, обжигая немыслимой горечью, а потом и в желудке.

Гвентянка удовлетворенно кивнула и с решительностью планирующего кампанию полководца заявила:

— Покормим через полчаса, потом летим дальше.

— Но полчаса, не больше, — недовольно покачала головой Серафима.

— Не понимаю, куда ты спешишь, — пожала плечиками Эссельте. — Ведь до даты еще… сколько? Дня три? Четыре? А эта треклятая туча, которая на горизонте, уже совсем близко! Зачем спешить и напрягаться, если можно спокойно добрать точно в срок?