Не будите изувера

– А чтоб тебя! – выругался снова Котыч. – Вот ведь как напугала, зараза, – он присел и стал шарить в траве.

– И не говори! Думал, в штаны тут же наложу, так передрейфил, – поддержал его Сегамачо, пытаясь найти фонарь с другой стороны. Рука его неожиданно наткнулась на теплое женское бедро. Он провел ладонью немного выше, коснулся пальцами кучерявых волос, и его сознание как будто взорвалось.

Что случилось дальше, он так и не понял, одно только крутилось в мозгу: если сию минуту он не поимеет эту пьяную бабу, непонятно, как оказавшуюся ночью в лесу, то просто сойдет с ума. Он стал лихорадочно расстегивать ремень.

– Ты что делаешь?! – в ужасе воскликнул Котыч. – Совсем ума лишился?

– Костян, отстань. Она все равно ничего не соображает, – захлебываясь слюной, шептал Сегамачо, стаскивая с ягодиц штаны. Он снял с головы кепку, вытер ее влажный треугольник, краем сознания вспомнив о гигиене, и с коротким всхлипом вошел в теплое лоно женщины.

Все закончилось через две минуты. Помутнение как началось, так же быстро и прошло. Сергей Иванович, пожилой уважаемый человек, деревенский участковый, неуклюже поднялся с земли и, боясь взглянуть на друга, стал одеваться и отряхиваться.

Котыч молча смотрел на него и не верил своим глазам. Он вообще отказывался верить в то, что произошло на обочине. Все было так неожиданно и стремительно, что ничего сказать или сделать он не успел.

– Ну что уставился? – сердито проворчал Сегамачо. – Кто-то ее уже до нас оприходовал. Я не первый. У тебя сто лет уже бабы не было. Давай, пока есть возможность.

– Я не ты, так сорваться не могу. Я брезгливый. А ты, Серега, молодость вспомнить решил, когда не пропускал ни одной юбки? Тебе не противно?

– Теперь противно, а пять минут назад будто переклинило, – он на секунду замолчал, потом продолжил. – Ладно, прекращай меня воспитывать, волосы на себе рвать точно не буду, их и так уже не осталось.

Пылкий порыв улетучился, яростно бьющееся о грудную клетку сердце успокоилось, и начало приходить осознание сделанного, а с ним и чувство вины. Сегамачо наклонился, чтобы поднять брошенную кепку. Он посмотрел на нее удивленно, постучал о колено, желая стряхнуть прилипшие стебельки, и отшвырнул подальше. Потом нагнулся к женщине, натянул юбку на колени и, убрав прядь с лица, стал похлопывать по щекам, чтобы привести в чувство.

– Серега, ты что делаешь?

– Сам не видишь, что ли? На дворе ночь, баба лежит посреди леса, в любую сторону несколько километров до первого жилья. Надо тетку поднять на ноги. Не бросать же ее здесь.

– Мы так с ней полночи провозимся.

– Котыч, я, разумеется, сволочь последняя, что воспользовался беспомощностью бабы. Но ты не лучше меня. Ты предлагаешь ее в лесу оставить?

– Хорошо, мы ее заберем. А куда потом денем?

– Давай отвезем к какой-нибудь базе отдыха: там, среди людей, не пропадет. А в лесу еще неизвестно, что с ней будет.

Котыч нехотя согласился. Он поднял двумя пальцами грязные трусы и хотел натянуть их на ноги женщины, но увидел, что они разрезаны посередине. Он стоял и растерянно смотрел на две половинки, оказавшиеся в его руках.

– Какая-то мразь, похоже, ее изнасиловала.

От слова «мразь» Сегамачо дернулся, как будто его ударили. Он знал, что до конца жизни не простит себе этой неожиданной слабости, но повернуть время вспять уже не мог. Чтобы убрать дурные мысли из головы, он ринулся к машине и открыл заднюю дверь. Воротившись на обочину, схватил женщину под мышки: к ногам боялся прикасаться. Все еще ошарашенный Котыч молча подцепил ее за лодыжки, и они подняли женщину с земли. От резкого движения юбка незнакомки опять поехала наверх, оголив светлую кожу. Сегамачо судорожно сглотнул.

– Котыч, держи ноги ровнее.

– Не командуй, как могу, так и держу.

Они донесли ее до машины, положили на заднее сиденье. Котыч снова натянул юбку на ноги незнакомки. Потом сбегал за трусами, которые бросил на землю. Поднял их палочкой, посмотрел и отбросил в кусты.

– Куда повезем? – глухо спросил Константин, садясь за руль.

– По той дороге, откуда на грунтовку сворачивали, я видел там одну базу отдыха. Вернемся назад и оставим ее у забора. Охрана и камеры слежения там есть, кто-нибудь обязательно заметит.

– Так ведь и нас заметят. Еще решат, что это мы с ней такое сотворили. От этих слов Сегамачо опять стало плохо.

– Тогда близко подъезжать не будем. А вообще-то не знаю. Сориентируемся на месте.

Котыч с трудом развернулся на узкой дороге, уазик опять трясло по камням и песку, пока машина не оказалась на асфальте. Действительно, через пару километров показался забор санатория.

– Костян, тормози, надо осмотреться. Если оставим ее здесь, до ворот далеко, охрана не увидит.

– А куда пойдем?

– Может, пронесем ее вдоль забора поближе?

– Нет, это не вариант.

Они склонили головы друг к другу, пытаясь найти верное решение, и не заметили, что женщина за их спинами уже не спала. Она лежала тихо, открыв глаза, и слушала разговоры мужчин. Взгляд ее еще не был осмысленным, но и алкогольный угар полностью уже не владел ее сознанием.

– Мужики, есть водичка? – хрипло спросила она.

От раздавшегося за их спинами сиплого голоса друзья невольно вздрогнули, оба резко повернулись, чуть не стукнувшись лбами:

– Вот зараза! Напугала как! – рявкнул Сегамачо.

– Сердце того и гляди из груди выпрыгнет, – добавил Котыч.

– Пришла в себя – значит, бродяжка, – подал ей бутылку с минералкой Сергей Иванович.

– Я чо тут делаю? – опять просипела баба, с трудом выпрямилась и с громким бульканьем стала пить воду. Потом громко икнула и выдавила из себя, — здорово!

– Чего здорово? Не знаем, что ты здесь делаешь, в лесу тебя нашли.

– В каком лесу?

– В этом, что вокруг.

– А-а-а, – баба почесала голову, опять прихлебнула воду, – а все равно хорошо.

– Куда ж тебя отвезти?

– Не знаю, а где я?

– Опять двадцать пять. В лесу, недалеко от озера.

– В каком лесу?

– Кажется, она еще ни бельмеса не понимает, – тихо сказал Сегамачо другу.

– Ну и что делать будем?

– А давай, как запланировали. Только теперь она сама ножками до ворот дойдет.

– Верно.

– Слушай, мы привезли тебя к санаторию, там люди, иди к ним.