Не будите спящую собаку
Шрифт:
«Ой, мамочки! Да, что же это со мной?!»
Все тело ныло, словно Лизу палками избили. Она попробовала перевернуться на спину, но тут же острая боль пронзила голову, и пустой желудок ринулся к горлу. Лиза закашлялась, но кашель лишь прибавил боли в висках и затылке.
«Ох!» — она бы застонала в голос, но в горле было сухо и горько, и распухший язык, казалось, занимал весь рот.
— Хотите пить? — Голос пришел откуда-то сверху, и Лиза попыталась открыть глаза, чтобы посмотреть, кто это там, но не смогла поднять веки.
«Я что, в аварию попала? Я в больнице?»
— Не волнуйтесь, — сказал
И Лиза почувствовала, как кто-то приподнимает ее голову, подложив под затылок широкую ладонь, и подносит к губам стакан с водой. Вода показалась сладкой, но, сколько бы ее ни было в стакане, исчезла она слишком быстро, чтобы распробовать по-настоящему.
— Хотите еще? Сейчас!
Но она не дождалась новой порции, провалившись в мертвый, без сновидений, сон.
— Лив! — Роберт покачал головой и с укоризной посмотрел на бармена. — Я вот, сколько лет работаю, никак в толк не возьму — чего вы все врете и юлите? Ну, не сегодня, так завтра или послезавтра мы тебя все равно припрем. Но! — поднял он указательный палец, — если выяснится, что из-за твоей дури погиб человек, я тебя посажу. Не на много, на год или два, это уж, как суд решит. Сегодня ты свидетель, завтра — соучастник, выбирать тебе.
Роб уже видел несколько образов, мелькнувших в голове Лива, не зрительных образов, к сожалению, а вербальных, но все равно — и ежу ясно, из этого парня, если потрясти, кое-что добыть можно.
— Мне начинать составлять протокол?
— Не надо! — бармен сдался, теперь его надо было дожимать.
— А то, смотри, Лив! У тебя есть конституционное право молчать…
— А у нас — долг и священная обязанность тебя посадить, — мило улыбнулась Барбара. Она вообще оказалась великолепным напарником, чего Роб раньше про нее не знал. Но он, как уже выяснилось, не знал и многого другого.
— Она была здесь вчера! — кивнул бармен на экран компа, куда Роб вывел одну из фотографий Изи. — Вон там сидела. То есть, сначала пришел тот мужик…
— Какой мужик? — остановил бармена Роб. — Опиши! Ты же его, наверняка, рассмотрел. Скажешь, нет?
— Высокий, — обреченно выдохнул Лив. — Как вы, пожалуй, но одутловатый, лицо мягкое, потрепанное, глаза бегают. Псих или алкаш. Пил датскую водку, три или четыре рюмки, одну за другой. И еще у него была книга…
— Путеводитель по Лондону, так?
— Да, а откуда вы?..
— Ты, парень, давай, говори! А вопросы задавать, это наше дело!
— Ну, так я и говорю! — спохватился бармен. — Сидел тут, пил водку. Рюмка шестидесятиграммовая, он ее одним глотком выпивал. Нервничал, потел, все время глазами зыркал.
— А говорил, не знаю! — лениво вставила Барбара. — Колись, давай, мэн! И побыстрее!
— Ну, вот я и… Да, а потом она пришла… Ну, вот она! — показал он на экран компа. — Поговорили немного, а потом он вдруг сорвался, как ужаленный, и сбежал. Через заднюю дверь, я думаю. В зале я его больше не видел.
— Хорошо, — кивнул Роб. — Дальше!
— Дальше она попросила меня спрятать книгу, и пошла к выходу.
— Где книга? — напрягся Роб.
— Там, под стойкой! — повел головой бармен.
— Неси сюда! — приказала
Барбара, и от ее тона Лив даже побледнел.— Момент! — сказал он и пошел за стойку.
— Ты знал? — шепотом спросила Барбара.
— Я много чего знаю! — ну, не рассказывать же ей, что он читает мысли? Но, факт на лицо, надо быть внимательнее.
— Вот! — бармен вернулся и положил на стол путеводитель.
Роб взял книгу в руки. Перелистнул страницы. Между листами плотной глянцевой бумаги лежали ксерокопии каких-то документов.
— Оставила книгу, — сказал он тихо. — Почему?
— Боялась, наверное, что те парни отберут.
— Записи где?
— Какие записи? — бармена даже пот пробил.
— Лив, мы же договорились! Хочешь пойти под суд за нелегальное видеонаблюдение? В женском туалете камера есть? Вижу — есть, и не одна, а это статья! Я верно говорю, коллега?
— А если на пленках девчонки несовершеннолетние есть… — мечтательно протянула Барбара. — Ты все понял?
— Итак?! — подался вперед Роб.
— Сейчас принесу, — обреченно сдал назад бармен.
— Вместе сходим! — Роб встал из-за стола и кивнул Ливу. — Пошли!
Черт знает, какие цели преследовал хозяин бара, устанавливая видеонаблюдение. Возможно, он имел в виду интересы безопасности. Но даже если и так! Не зря говорится, что благими намерениями вымощена дорога в ад: жадность и наглость завели его куда дальше, чем позволял закон, и становилось ясно, отчего в баре стояла кустарная сеть, не контролируемая какой-нибудь охранной фирмой. Однако Робу жаловаться на такое положение вещей не приходилось. Бабс быстро разобралась с аппаратурой, установленной в подсобке, и уже через четверть часа Роб получил, как общее представление о том, что и как происходило накануне в баре, так и «картинку» — видеоряд, с появляющимися в кадре людьми, вполне возможно имеющими отношение к исчезновению Изи.
— Качество так себе, — с сожалением констатировал Роб, — но лучше так, чем никак.
— Скопируй для меня, — предложила Барбара. — Я попробую с этим что-нибудь сделать.
— Спасибо! — Роб, и в самом деле, был ей безмерно благодарен.
— Оставь! — махнула Барбара изящной, с ухоженными ногтями, ручкой. — «Спасибов» не останется.
— Если сможешь добыть из этого…
— Когда смогу, — поправила его Бабс. — Вышлю тебе на мэйл. Адрес?
— Держи! — Роб быстро записал один из своих новых адресов на клочке бумаги и протянул Барбаре. — Запомнишь, сожги! А теперь уходи, у меня здесь еще пара дел осталась, но это уже лучше без тебя.
— Как скажешь! — Барбара кивнула с самым серьезным видом и пошла прочь, а Роб снова обернулся к барменам.
— Мне нужен пластиковый пакет, даже два, нож, отвертка и резиновые перчатки…
Через пять минут, вскрыв Изин «Жук», Роб осмотрел салон, но ничего трогать в нем не стал, даже оставшуюся под водительским сидением туфлю Изи. Он лишь взял ножиком пробу рвоты, стряхнул неаппетитные крошки и комки в пакет для бутербродов, запечатал и сунул в карман.
— Все господа! — сказал он барменам. — Сейчас подъедут наши коллеги с криминалистами, проведут подробное расследование. — Книгу отдадите им, но про запись с видеокамер можете умолчать — разрешаю, но тогда и про меня с напарницей помолчите. Баш на баш, идет?