Не было бы Счастья, да Измена помогла...

– В полицию обращалась?
– уже на эмоциях кричу в трубку, а не спрашиваю.

– Что толку от полиции?!
– возмущается она.
– Нужно ждать три дня! Заявление примут только завтра! Я не знаю что думать, Жее-няяя, - снова горько рыдает жена.

– Успокойся, Виснушка! Не смей её оплакивать! Наша дочь жива!
– пытаюсь остановить её истерику и понимаю, что она не слышит мои слова.

С Мирой действительно что-то случилось! Дочь просто так не могла столько времени молчать и никому из нас не позвонить. Она всегда держала нас в курсе.

– Я скоро вернусь, Виснушка! Только не наделай глупостей!

– подбадривающе говорю эти слова жене.

Моё сердце сжалось от боли и у самого слёзы вот-вот хлынут из глаз от отчаяния.

Я не представляю, как мы будем жить без нашей Мирочки и не хочу об этом думать!

Беру себя в руки и набираю номер телефона Максима.

Надеюсь, что он мне ответит.

– Добрый вечер, Евгений Поликарпович, - растерянно, унылым голосом отвечает Максим, после долгого молчания и только после третьего вызова.

– Для тебя он может быть и добрым, а для меня нет! Где моя дочь?
– рявкаю на него без лишних расшаркиваний и приветствия.
– И почему ты не отвечал на звонки Висенты? Она извелась и рыдает от неизвестности!
– гневно кричу в трубку и не даю ему вставить хоть слово.

Я сам на взводе и почти себя не контролирую.

– Мирослава улетела в Красноярск, - отвечает мне немного смущённо.

– Почему в Красноярск? Что она там забыла?
– недоумённо спрашиваю Максима и ничего не понимаю.

С какой целью дочь туда улетела? Зачем из этой поездки делать тайну? Могла же она позвонить и предупредить, и не было бы никакой паники.

– А Висенте Казимировне не отвечал, потому что не знал как ей об этом сказать, - продолжает Максим, шумно выдохнув.

Я понимаю, что он тоже на взводе и что-то между молодыми не так.

– Словами говорят, Максим. Объясняют словами! Если ты об этом не знаешь!
– сам рычу на него и никак не могу остановиться.
– Я правильно понимаю, что у Мирославы была веская причина сбежать от тебя? Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, Евгений Поликарпович!
– тяжело вздыхает Максим.
– Была. Вы должны понять меня, как мужчина мужчину, - понизив голос, произносит Максим.

– Ты хочешь сказать, что ты изменил моей дочери и она об этом узнала?
– неожиданно понимаю о чём он говорит и хочет взять меня в союзники.

– Вышло совершенно случайно, - начинает рассказывать Максим, но я его перебиваю.

– Избавь меня, пожалуйста, от своих интимных подробностей. Мне это не интересно. Ты ещё не женился на моей дочери, а уже побежал налево. Похвально!
– иронизирую я.
– Мира тебя никогда не простит! А при встрече с тобой я никогда не подам тебе руки.

– Но, Евгений Поликарпович! Я же говорю, что всё вышло совершенно случайно, меня подставили... , - начинает оправдываться Максим, но я не хочу больше его слушать. Главное я узнал - наша дочь жива, а остальное мелочи и мы как-то это враньё переживём!

– Прощай, Максим и никогда мне больше не звони! Ты для нашей семьи больше не существуешь, - грозно говорю несостоявшемуся зятю и отключаюсь.

Набираю полную грудь воздуха и мне становится легче, боль отступает.

Мне очень жаль, что Максим оказался ловеласом. Я никогда не изменял своей Виснушке и не смогу его понять.

У меня и в мыслях никогда не было искать кого-то на стороне, меня всё устраивало с Висентой.

Набираю жену и бодрым голосом говорю:

– Виснушка, любимая! Всё в порядке! Максим сказал, что Мирочка улетела в Красноярск. Подробности потом.

– Слава богу, - радостно выдыхает она.
– Спасибо тебе, Евгешка, за такую новость!
– я чувствую, что она улыбается и мне радостно на душе.

– Я очень по тебе соскучился, милая! Жди! Скоро прилечу, - меня распирает от нежных слов и признаний.

Я произношу ей эти слова с придыханием, чтобы она поняла, как я её люблю и как мне плохо без неё, а в ответ слышу очередное рыдание.

– Что ещё случилось?
– взволнованно спрашиваю жену.

– Наша Мира, вероятно, беременна, - неохотно произносит она.

– Какая проблема!
– смеюсь в тубку.
– Дети - это радость в доме. И что ты так переживаешь? По какому поводу слёзы? Значит станем бабушкой и дедушкой, - счастливо говорю и смеюсь ей в ответ.
– Надеюсь, что ты плачешь от радости или боишься состариться?

– Евгешка! Мне... необходимо... кое-что... тебе... рассказать, - жена переживает, делает паузы, мнётся и я понимаю, что это что-то серьёзное, а поэтому она не говорит прямо в лоб, а ещё раздумывает.

– Говори, любимая! Чем смогу - помогу!
– убеждаю её и недоумённо думаю, что за секрет хранится в её душе, если она говорит об этом с таким трудом.

За двадцать пять лет совместной жизни я чувствовал её на расстоянии и даже по тону мог сказать, что не так и о чём она хочет сказать или спросить.

Но в этот момент я даже не могу предположить что именно её гложет.

Неужели Виснушка так впечатлилась из-за возможной беременности Мируси, что решила отправить нашу девочку на аборт?
– он взволнованно размышлял, сидя в салоне самолёта.
– А теперь не знает как мне об этом сказать?

Я не позволю ломать жизнь нашей дочери! У неё четвёртая группа крови и отрицательный резус-фактор, как у меня. А это рискованно для здоровья Мируси! Неужели Виснушка это не понимает? Мы в состоянии, и без помощи Максима, прокормить и содержать нашу дочь с ребёнком! Ребёнок не виноват, что его отец кобель!

Евгений Поликарпович продумывал весь разговор с женой, тщательно подбирая слова и не заметил, как самолёт приземлился в Москве. Он взял такси и поехал домой с твёрдой уверенностью убедить жену.

В последний раз, когда он созванивался с Виснушкой, ему не понравилось её нервозное состояние и упадническое настроение.

Висента Казимировна нервно ходила по гостиной в ожидании мужа. Она сильно нервничала и заламывала руки. Мать толком не знала из-за чего Мирослава полетела в Красноярск. Муж ей коротко сообщил, что молодые поссорились, а все подробности при встрече. Её не устроил такой ответ мужа и она решила ещё раз уточнить у Максима, что же между ними произошло.