Не было бы счастья

– Нет, ничего, - потянула я на себя дверь.

– Э-э, нет. Сядь, давай, все по порядку. Хватит ерундой заниматься, в конспираторов играть, Лиза, или как тебя там?

Он захлопнул дверь и прислонился к ней, сложив на груди руки. Я похватала ртом воздух и плюхнулась в кресло.

– Ты откуда знаешь, что я не Лиза?

– А кто только что читал гороскоп для Весов? У Лизы день рождения в декабре. А, кроме того, я знаком с настоящей Елизаветой Петровной.

– Как? Так это с тобой она сбежала, ограбив бабушку, а потом поссорилась и наложила на себя руки?.. Боже! Она вовсе не покончила с собой! Как же я раньше не догадалась! Это ты ее убил и закопал в орешнике, а теперь тебя потянуло на место преступления… А-а-а! завопила я и приготовилась сигануть в окно, спасаясь от душегубца.

– О, Господи! Прекрати орать. Я никого не убивал! Сядь. Замолчи, а то поцелую.

Я вернулась в кресло, прихватив подушку для самозащиты. Федор походил по светелке: два шага в одну сторону, два - в другую.

– Как тебя зовут?

– Полина.

– Красивое имя… Какую бабушку ограбила Лиза?

– Мою бабушку - Эмму Францевну.

И сама не зная как, я рассказала ему и про визит Галицкого, и про просьбу Эммы Францевны взять имя Лизы, и про подмену паспорта, и про пластическую операцию, диету и загадочную смерть настоящей Лизы. Под конец я совсем расстроилась, так мне стало жаль непутевую Лизавету, а заодно и себя. Сердобольный Федор принес мне рулон туалетной бумаги, и я извела половину, используя в качестве носовых платков.

– А ты откуда Лизу знаешь? У тебя с ней какие отношения?

– Никаких у меня с ней отношений. Соседи по даче. Мы с ней с детства знакомы. Потом выросли, лет десять не виделись. А месяца два назад она мне позвонила. Лиза - девушка впечатлительная, поэтому, когда она сказала, что ей грозит смертельная опасность, я не поверил. Она просила приехать в Трофимовку и спасти ее… Ну, у меня тоже свои дела, работа, то да се. Пока отпуск оформил… В общем, приехал сюда, а здесь ты.

– Скажи, Федор, мы с ней похожи?

– Точно не знаю, мы столько лет не виделись… Вы с ней роста одного, но она попухлее будет, голос похож. Может, еще в глазах что-то общее - херувимная беззащитность… Многие мужики от этого дуреют, им хочется быть сильными, храбрыми и благородными, - и он посмотрел на меня, как на личного врага.

Вот те раз! Я думала, что выгляжу уверенной в себе, независимой эмансипе, а тут выясняется, что все это самообман. Я обиделась.

– Ладно, некогда мне с тобой разговаривать, - и направилась к двери.

– Э-э, нет. Так дело не пойдет. Выкладывай, что там с паролем, подпер он дверь плечом.

– Ничего особенного. Эмма Францевна придумала новый пасьянс и ищет ему название. «Пароль» - звучит интригующе, - отодвинула я его от дверного проема и направилась к себе, репетировать перед зеркалом взгляд скучающего циника и выражение лица «эмансипированная женщина на свободном выпасе».

Гоша валялся на восточном ковре и мусолил резиновый мяч.

– Хватит бездельничать. Приступаем к выполнению плана «Б».

Гоша обрадовался, бросил игрушку и с готовностью уселся около двери. Я переоделась в сарафан, повязала на голову скромный платочек и вернула глазам выражение беззащитности.

Летний день полыхал зноем, трелями кузнечиков и ароматами трав. Мы, не спеша, прогулялись до Трофимовки. По пути помахали рукой и хвостом дяде Осипу, который отдыхал в тени яблони. В деревне нам попался на глаза только один абориген. Он спал под забором, прикрыв лицо кепочкой.

В церкви было сумрачно, прохладно и тихо. Вначале мне показалось, что внутри никого нет. Однако возле конторки, где продавались свечи, и стояла кружка для сбора пожертвований на ремонт храма, шевельнулась тень.

– Здравствуй, дщерь моя, - окатил меня баритоном отец Митрофаний. Рад видеть тебя, Лиза. Ты по делу зашла или просто так?

– Э-э, заинтересовал меня вот какой вопрос, батюшка. Вы рассказывали, что у монаха Авеля осталось от неудачного брака три сына. Не знаете ли вы их судьбы? Может быть, им передался дар предвидения?

– Хм-м, - поправил он очки в модной оправе.
– Действительно, интересно… Нет, я про его потомков ничего не знаю. А если б передался его дар по наследству, мы бы, я думаю, услышали об этом из летописей или мемуарной литературы.

– А верно ли, что монах Авель мог указать россыпи драгоценных камней? Или он специализировался только на воде и месторождениях металлов?

– У Авеля есть предсказания нескольких месторождений малахита в Уральских горах. Их до революции Демидовы и Савва Морозов разрабатывали. Несколько кладов отыскал святой человек и передал их государству для богоугодного дела: обустройства домов для престарелых и инвалидов.

– А как насчет серебра, платины и золота?
– не сдавалась я.

– Нет, такого не припоминаю.

Отец Митрофаний повернулся к конторке, показывая, что мое детское любопытство ему уже надоело.

– А хорошо было бы найти месторождение золота, как монах Авель. Он был святой человек, мученик, убогий, юродивый, божий человек, отшельник, скит, черный омут… - несла я все, что приходило в голову и могло выглядеть как пароль.
– … самородки, золотой песок, желтый дьявол, голубые незабудки, орешник…

Батюшка, видимо, заподозрил у меня помешательство, так как отпрянул и испуганно воззрился на меня. Потом побледнел, взял в руки библию в серебряном окладе и шагнул ко мне.

– … еловый лес, Бездонка, камыши, водяная мельница… - не могла я остановиться.

Отец Митрофаний поднял библию и шагнул еще ближе. Я отступила, продолжая нести полную ахинею.

– … царица египетская, пасьянс, хромая юбка, лето в Лонжюмо, сгоревшая сосна…

Святой отец широко раскрыл глаза и сделал еще один шаг.

– Как у вас тут прохладно!
– прогромыхал под сводами церкви голос Федора.

Я замолчала, а отец Митрофаний опустил руку с библией. По его виску стекала струйка пота.

– Елизавета Петровна, вас Эмма Францевна хотят видеть. Зовут-с.

Федор взял меня за руку и потащил на свет. В голове у меня что-то звенело и побулькивало. Окружающая среда воспринималась с трудом. В молчании мы дошли до моста, и я только тут смогла спросить:

– Ты как меня нашел?

– Дядя Осип подсказал, что вы с Гошей в Трофимовку пошли.

– Зачем Эмма Францевна меня зовет?

– Уже не зовет.

– Ты выдумал про Эмму Францевну? Зачем же ты меня увел?

– Ну, я, конечно, мог подождать, пока он тебя убьет.