Не целуйтесь с незнакомцем

– Что слышно о Дженсене?

– Его перевод – решенное дело. Он назначен в отдел маркетинга в штаб-квартире «Империал-Кола» в Атланте и должен приступить к работе через две недели.

– Что он делал все это время в Техасе? – В последнем донесении говорилось о смерти отца Трейвиса Прескотта, но это было уже месяц назад.

– Ничего особенного: красил дом Прескоттов снаружи и изнутри.

– Этот парень совсем прост.

– Да, сэр. – Таркингтон оставался взволнованным. – Он перевез туда свою мать из городишка под названием Копыто Мула. Это такая дыра, что две клячи на улице не разъедутся. Теперь мать Дженсена живет в доме Прескоттов.

Тони поразмыслил над услышанным и напомнил себе, что Дженсена нельзя недооценивать. Хватило же ему наглости позвонить ему и прикинуться Макшей ном! Видимо, он таки подозревает Тони в причастности к убийству. Тони велел себе не волноваться. О случившемся в закоулке на окраине Бардии было известно только двоим людям на свете. Мертвые не болтают, а он не сумасшедший, чтобы доносить на себя.

Но этот Дженсен – точная копия Макшейна! Пока техасец ошивался на Мальте, Тони не знал покоя. Сходство между репортером и Ником не поддавалось разумному объяснению. Поэтому у Тони отлегло от сердца, когда его и Ника Дженсена разделил океан.

* * *

Джанна просматривала ответы на свои запросы. Все они были отрицательными. Серьезные музеи, как государственные, так и частные, не могли похвастаться присутствием в их коллекциях кубка Клеопатры. «Бумажный след!» – твердила про себя Джанна, задумчиво оглядывая кабинет в «Голубом гроте». Даже в военное время для вывоза памятников искусства требовались разрешения и лицензии. Тони тайком вывозил с Мальты сокровища, подобные кубку Клеопатры, но их поступление в другие страны непременно должно быть отмечено в каких-то документах.

Всякий музей, в коллекцию которого много лет спустя поступил бы кубок, позаботился бы о документах: в таком деле не обойтись без подтверждения подлинности и места вывоза. Многие страны требовали назад свое национальное достояние, выкраденное ворами, предъявляя доказательства подделки необходимых документов. После войны Мальта пробовала вернуть утраченное, однако довольствовалась второстепенными ценностями. Кубок по-прежнему фигурировал в перечне украденного, известном музеям.

Возможно, все это время он оставался в руках частного коллекционера. В этом случае сохранялась надежда, что волна продаж предметов искусства, обрушившаяся на рынок, могла вынести на всеобщее обозрение и вожделенный кубок. Если он в последнее время сменил владельца, то и тут должен был остаться бумажный след.

Телефонный звонок прервал ее мысли. Она сняла трубку, заранее зная, что это не Ник.

– Как дела? – весело спросил ее Уоррен.

– Отлично, – ответила она, не желая омрачать его счастье своими неудачами. Впрочем, еще больше ее расстраивало полное отсутствие вестей от Ника.

– Ты подобрала платье для предстоящего торжества?

– Еще нет, – ответила она, радуясь, что он не задает свой традиционный вопрос: «Есть новости от Ника?»

– А как насчет кубка Клеопатры?

– Никак. Ни в одном крупном музее его нет. Я собираюсь разослать запросы в более мелкие.

– Ты знакома с моей теорией. Уверен, что Тони сбыл его частному лицу. Если это так, нам его никогда не найти.

Она нехотя согласилась. Религиозная ценность этого предмета, подаренного святым Павлом спасшим его мальтийцам, делала его лакомой добычей. Видимо, им пользовались сейчас именно в культовых целях.

– Я обратилась с письмами в аукционные дома «Кристи», «Сотби» и некоторые другие. Пытаюсь узнать, не продавали ли они за последние пятьдесят лет что-либо, отвечающее описанию кубка.

Уоррен задал ей еще несколько вопросов, однако она чувствовала, что он не так горит желанием найти кубок, как она. И все же она была благодарна ему за помощь и за согласие не разглашать тайну поисков. Джанне очень не хотелось вводить в заблуждение тетю Пиф, однако она не собиралась давать спуску Энтони Бредфорду, убийце Йена Макшейна. Присутствие в списке его жертв Трейвиса Прескотта и Ронды Сиббет только подкрепляло ее решимость. Убийца не должен оставаться безнаказанным.

Уоррен убедил ее не преследовать Тони как убийцу. Без прямых улик это выглядело бы просто как продолжение соперничества двух семейств. Пифани отказалась в этом участвовать: с нее было довольно того, что Йен вернулся домой. Однако Джанна мечтала о мести. Если не удастся изобличить Тони как убийцу, она все равно упрячет его за решетку, доказав, что он украл у Мальты ее ценнейшую реликвию.

Едва она распрощалась с Уорреном, как раздался звонок внутренней связи.

– К вам мистер Дженсен.

– Просите! – Она вскочила, судорожно пригладила растрепавшиеся волосы, попыталась вспомнить, пользовалась ли с утра косметикой. Боже, почему Ник не предупредил ее о своем приезде?

Когда он появился в дверях, душа у Джанны ушла в пятки. Он оказался еще красивее, чем она его помнила, однако ее смятение объяснялось не этим. Она поняла, что любит его гораздо больше, чем могла предположить. Это была уже не девчоночья влюбленность, бросившая ее в свое время в объятия Коллиса, а глубокое, прошедшее испытание временем чувство.

Та самая любовь на все времена, которую испытывала Пифани к Йену.

– Дорогой, как здорово, что ты вернулся! – Не раздумывая больше, она кинулась к нему на шею и обняла; и только через несколько секунд до нее дошло, что он ведет себя как чужой.

Нику пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не расцеловать ее. Уже несколько лет женщины не радовались столь искренне его появлению. Он старался скрыть свои чувства. Высвободившись из ее объятий, он холодно спросил:

– Как дела?

Ее задела его бесчувственность, но она быстро взяла себя в руки.

– Кончина Остина – большое горе. Наверное, ты с трудом пережил это?

Он кивнул, не сводя с нее глаз. Он никак не мог найти правильный тон.

– Какие новости здесь?

Она взволнованно заговорила о том, как нашла останки Йена.

– Баллистическая экспертиза показала, что он застрелен из револьвера, который сам подарил тете Пиф.

– В левый висок, как сказала Лорел Хогел?

– Именно! – ответила она, подбегая к столу. – Разве не жутко?

Еще как жутко! У него волосы встали дыбом. Раньше он подозревал, что художница выдумала про револьвер, чтобы ярче представить свой талант воссоздавать облик людей, которых она никогда не видела. Ник знал, что является копией Йена, и это выводило его из равновесия, так как не имело рационального объяснения.

– Вот заключение из Форт-Халстеда. – Джанна показала на бумаги. В это время зазвонил телефон. – Извини.

Пока она разговаривала, Ник ознакомился с заключением, уместившимся на одной странице. Рост Макшейна был 6 футов 3 дюйма – в точности как у него. На момент смерти он весил примерно 170 фунтов; Ник был на несколько фунтов упитаннее, но он не сидел на армейском пайке. Дивясь сходству, он скользнул глазами по следующей строчке – и остолбенел.