Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Началось с того, что по всей Украине начали сносить памятники Ленину. Если первый варварский акт на самом Майдане ещё вызвал некоторую оторопь даже в рядах самих участников народного восстания, то потом это как бы стало обыденностью – ну, да, сносят – имеют право.

«Такое ощущение, что Украиной последние двадцать три года правил Ленин», – остроумно заметил по этому поводу кто-то.

Уже в самой нацеленности на памятники Ленину могла читаться антироссийская направленность восстания – в конце концов, на Украине никто не призывает строить социализм, да и в России никаким социализмом не пахнет: у нас заправляют люди глубоко враждебные всему этому.

То есть, первыми, как бы помягче выразиться, обманувшимися на Майдане оказались украинские «левые». Позже они пытались противостоять акциям по сносу памятников Ленину, и некоторые из них в связи с этим пострадали – проще говоря, были избиты. (Естественно, в рядах российской либеральной интеллигенции на это не обратили ровно никакого внимания – ещё чего.)

Далее события стали развиваться с ещё большей скоростью: буквально на следующий день после победы Майдана был снесён памятник солдату-освободителю подо Львовом и отменён закон Украины «О принципах государственной языковой политики», гарантировавший русскому языку региональный статус, а также право на открытие русских классов в школах.

Всем вменяемым людям стало ясно, что обозначен тренд на дерусификацию Украины.

Так обманутыми оказались ещё и русские активисты киевской революции: ну, не за снос же памятников и ущемление русского языка они сражались.

Сторонники Майдана пытаются объяснить снос памятника голодомором – как будто это памятник голодомору, а не миллионам павших солдат, освободивших мир от фашизма.

Что до русского языка, то нас уверяют, что «как говорили на русском – так и будут говорить».

Всё это не выдерживает никакой критики. Естественно, немедленный запрет на русский язык введён не будет – но результаты новой украинской политики дадут о себе знать несколько позже: например, когда там лет через пятнадцать вырастет новое поколение людей, которые не учили русский язык в школе, так как его не преподавали. Кроме того, исчезнет сама возможность вести делопроизводство, участвовать в судебных разбирательствах и так далее, и так далее, и так далее, – на русском языке.

Аргументы радикально настроенных сторонников Майдана понятны: они считают Украину своей страной, и не видят никакой необходимости делиться с русскоязычными гражданами своим, в самом широком смысле, влиянием.

Но это их аргументы!

Оторопь вызывает, что фактически все ведущие игроки российской оппозиции и абсолютно подавляющее число либеральной интеллигенции мало того, что никак не реагируют на сложившуюся ситуацию – но находит её совершенно нормальной. Вы слышите: нормальной.

Но что нормального в том, что человек – вся родня, все предки которого жили на украинской земле, сто, двести, триста, а то и больше лет, – вдруг теряет право учиться и, в самом широком смысле, пользоваться своим языком – во всех случаях, кроме бытовых и семейных.

Русскоязычные люди, живущие на территории Украины, – жили там всегда, работали на эту землю, воевали и погибали за неё – кто вправе им запретить что-то, если они во многих городах составляют большинство населения?

Да, да, да, сто раз «да» – украинская сторона имеет право на свою точку зрения по этому поводу. Но с чего мы должны её разделять? Мы не запрещаем, скажем, татарский язык здесь и не мешаем этому народу ставить свои памятники – отчего бы нам не служить примером в данном вопросе?

И тут мы подходим к очень простому выводу.

И Украина, и другие бывшие республики СССР, и европейские страны, боровшиеся с собственной коммунистической властью или с либерально-буржуазными коррупционными режимами, – имеют интеллигенцию и оппозицию, всегда чётко и неукоснительно ставящую интересы своей страны, своего языка и своего народа превыше всего.

И только в России сложился удивительный, непостижимый класс подавляющей части либеральной интеллигенции и серьёзной части оппозиции, который с параноидальным усердием выступает в качестве прокурора интересов своего народа и адвоката народов других.

Кто эти люди? Откуда их завезли сюда?

Почему тридцать тысяч человек на киевском Майдане российской как бы оппозицией воспринимаются как соратники, а тридцать тысяч человек, вышедших на митинг в Севастополе – как противники? Это не титушки, вы же видите – это люди, просящие о помощи на вашем же языке.

Наши «властители дум» отказывают этим людям в пассионарности, силе воле, красоте, честности – и наделяют этими правами исключительно собравшихся в Киеве.

Это же нечестно. Это, в конце концов, не демократично – вы же демократы?

Это, более того, даже подло.

Российская либеральная интеллигенция могла бы хотя бы высказаться с нотой протеста: мол, украинские братья по оружию, что там такое происходит, давайте не будем перегибать палку…

Но они даже не смолчали – большинство из них выступило «за»! И нашли для этого аргументы!

Давайте, читатель, предположим сегодня, 24 февраля 2014 года, что завтра новая украинская власть решит силовым методом решить ситуацию в Одессе или Керчи. Вопрос на засыпку: на чьей стороне в случае противостояния выступят российские либералы или российские идейные коллеги «Правого сектора»?

Ответ не нужен в силу очевидности – они выступят против «сепаратистов».

Вся эта как бы оппозиция и как бы интеллигенция отстаивает не русский народ и не русский язык – а свои ценности. Для них либеральные ценности (так, как они их понимают) или националистические ценности (как они их с трудом понимают) – важнее ценностей собственно русских. Подобная оппозиция аналогов в мире не имеет.

Действуя в этом направлении, наши герои достигают удивительных глубин и высот демагогии.

Особенно мне понравилось объяснение одного либерального публициста, который попытался объяснить смысл употребление слов «москали» и «жидовня» в речи известного украинского политика.

«“Москаль” в данном контексте – это русский имперец, который лезет во все щели, куда его не приглашают. А “жидовня” – это тот, кто не гнушается обманом иноверцев и инородцев, презирает их, ставит барыш выше чести», – пояснил либеральный публицист, кстати сказать, при иных обстоятельствах – ну, то есть, в случае незапланированной встречи с бандеровцами – имевший шансы угодить под оба эти определения.

Но он решил, что раз он не занимается обманом инородцев и имперцем не является – значит, это не по его части.