Не чужие дети

В приехавшем за мной лимузине можно было разместить приличную компанию, но ехала я одна.

Только я получила бумаги о разводе, снова замуж. Предложение без кольца и цветов. Что уж, даже без самого предложения. И мне бы, дуре, радоваться, а в душе холодно и ветрено.

Лимузин остановился напротив ЗАГСа, и водитель вышел. Открыл для меня дверь.

– Спасибо, – тускло улыбнулась я.

И зачем я купила этот дурацкий клатч? Зачем надела серёжки и подаренную когда-то папой подвеску-капельку…

– А где Михаил? – спросила я, оказавшись на улице.

Нехорошая догадка так и полоснула: что, если свою подпись он уже поставил? Он на всё способен, а общепринятые правила для него такой же пшик, как и наш брак. Нужны они ему, чтобы добиться результата, – он будет их придерживаться. Нет – пошлёт куда подальше.

– Он ждёт вас внутри, – ответил водитель.

Стало спокойнее. Я улыбнулась уголками губ и пошла к дверям под взглядами прохожих и разряженных гостей чужого праздника.

Регистратор нас ни о чём не расспрашивала. Только мы зашли, сунула под нос книгу и показала, где расписаться. На этом всё и закончилось. Минута на подписание брачного контракта, минута на то, чтобы стать женой Ящера.

– И зачем тебе потребовалось белое платье? – спросила я, когда мы вышли из зала, уступив его следующей паре.

Платье на девушке было скромное. Зато улыбалась она искренне. И я, разодетая, только что получившая в мужья одного из самых влиятельных бизнесменов России, завидовала ей, как злая королева – своей прекрасной падчерице.

– Почему бы и нет. Я, как-никак, женюсь в первый раз. – Он посмотрел на меня. Пренебрежительно хмыкнул. – Дай бог, чтобы и в последний.

– Обычно те, кто вырос в детском доме, хотят другого. Семью, детей, чтобы…

– А ты, я смотрю, много знаешь о тех, кто рос в детском доме, – оборвал он.

Я замолчала. Стало обидно. Ускорила шаг и первой дошла до двери, у которой нас уже ждал водитель.

Михаил остановил меня на полпути к лимузину. Я посмотрела на него снизу вверх, ни о чём не спрашивая. Говорить больше не хотелось, да и слушать тоже. Только я подумала, что начинаю понимать его, всё снова перевернулось.

– Мы кое-что забыли.

Он погладил меня по руке и взял ладонь, неотрывно глядя при этом в глаза. Опомнилась я, только почувствовав прикосновение к пальцу металла, и посмотрела на наши руки.

Михаил надел мне на безымянный палец кольцо. Совсем простое – белый металл с бриллиантом. Сдержанная элегантность.

– Это ты забыл, – ответила язвительно. – Ты же сказал, что обо всём позаботишься.

Он усмехнулся и протянул мне кольцо побольше. Поджав губы, я надела его ему и хотела убрать руку, но он задержал мою кисть в своей.

– Ещё кое-что, Есения.

И притянул к себе.

Я сделала к нему крохотный шаг. Этого было достаточно, чтобы прижаться и почувствовать Михаила всем телом. Его силу, запах и уверенность. И твёрдость его паха. По телу прокатилась волна дрожи.

Миша обхватил мою голову и стал целовать. Напористо и глубоко. Солнце жгло открытые плечи, в груди разгорался огонь. Ночь, повелители пламени… Я словно бы снова чувствовала запах воды и тропических фруктов, слышала смех и была пьяной.

– Вот теперь всё. – Голос Миши был сиплым. – Он вытер уголок моего рта.

– Крошка? – Я тоже охрипла.

Рядом с нами действительно смеялись, только это были гости другой свадьбы, а не разгорячённые туристы.

– Нет, помада. Отвратительная, кстати.

– Это хорошая помада. Американская.

– Отвратительная, ещё и горькая.

С нажимом он провёл большим пальцем по моей нижней губе. Потом по верхней – и снова по нижней.

– Так лучше. Больше не мажься этой дрянью.

– У нас же фиктивный брак. Ты меня что, целовать собираешься?

– Может быть. – Он хлопнул меня по бедру.

– Этого не было в брачном контракте.

– Ты даже не знаешь, что в нём было, а чего нет. Ты его не читала.

Ямочка на его щеке мне не понравилась. Совсем.

– Что в нём было, Азаров? – спросила я резко.

Я и правда не прочитала контракт. Только первые строчки. Так ушла в мысли, что просто не подумала об этом, хотя всегда по десять раз перечитывала бумаги.

Михаил прищурился.

– Что в нём было, Азаров?! – Я схватила его, только он пошёл к лимузину. – Что ты туда вписал?

– Потом прочитаешь. – Михаил открыл передо мной машину.

– Почему потом?

– Потому что сейчас у тебя нет на это времени. Ты едешь за своими оболтусами и собираешь их. Через, – посмотрел на часы, – два часа ты переезжаешь ко мне.

– Но мы… Мы об этом даже не говорили.

– Не говорили. Это прописано в нашем брачном контракте. Да и, если на то пошло, переезд ко мне в твоих интересах. – Захлопнув дверь, он махнул водителю, и лимузин тронулся.

Я обернулась. Была уверена, что мы поедем вместе, но Михаил стоял на обочине и, прищурившись, смотрел вслед лимузину. Ни улыбки, ни намёка на неё. Только взгляд победителя. Нет, хозяина судьбы. Судеб – моей и моих оболтусов.

Есения

Пока я в спешке собирала самое нужное, дети сидели на полу рядом с постелью и наблюдали за мной. Носочки, трусики, футболки, мои собственные джинсы… Убрала в сумку Дашино любимое платье и, выпрямившись, сдула с лица прядь волос.

– Мы опять уезжаем? – спросил Костя.

Повернувшись, я наткнулась на его колючий взгляд.

– Почему мы всё время уезжаем? Я не хочу.

– И я не хочу, – тихо сказала Даша. – Мне тут нравится.

– Так надо. Обещаю, что это в последний раз.

Надо было незаметно скрестить пальцы. Как в детстве, когда заведомо знаешь, что говоришь неправду. Тогда это вроде как не считается.

– Всё нужное из ванной я сложила, – сказала вошедшая Соня и осмотрела сумки. Потом подняла взгляд на меня.

Я лишь отрицательно мотнула головой, потому что моральных сил на большее не осталось.

– Теперь мы и Соню не увидим больше, да? – Голос Кости прозвучал воинственно. – Ты обещала, что я буду кататься на коньках. Ты обещала, Еся. А теперь…