Не чужие

— Хорошо, у меня выходной завтра. Спать будешь? — переводит он тему. — И перестань дуться, тебе не идет.

Мог и немного нежнее быть со мной.

— Да, спать.

Под пристальным взглядом Давида я раздеваюсь до нижнего белья. Тело бросает в дрожь. Я замечаю, как с его лица сходит улыбка, как дергается его кадык. Я определенно нравлюсь ему. Это заводит.

— Я возьму твою футболку? — спрашиваю, схватившись за лямку лифчика.

Давид кивает.

Я поворачиваюсь к нему спиной. Лопатки прожигает его взгляд. Достаю из шкафа чистую футболку. Снимаю лифчик. Холодная ткань скользит по телу. Щеки заливает краска. Все же не привыкла я вот так оголяться перед мужчиной.

Я быстро юркаю под одеяло, избегая смотреть в глаза Давиду. Лежу на самом краю, боясь подвинуться ближе, хотя безумно хочется. Или мне стоит проявить инициативу? Господи, почему я так плохо разбираюсь в мужчинах?

— Я выключу ночник? — тихо спрашиваю я.

— Да, — немного запоздало отвечает Давид.

Я тянусь рукой к прикроватной тумбочке. Комната погружается в темноту. И все ощущения сразу же обостряются. Выходят на новый уровень.

Я слышу, как гулко стучит мое сердце в груди, норовя пробить грудную клетку. Волнение нарастает. Давид не шевелится. Лежит, заложив руки за голову, и о чем-то думает.

Придвинуться к нему? Поцеловать?

Я ерзаю, пытаясь устроиться поудобней. Воздух в комнате будто накаленный, дышать нечем. Ни о каком сне и речи идти не может.

— Иди уже сюда. — Давид прикасается ко мне, тянет к себе.

Я оказываюсь в его объятиях. Дышу ему в шею.

— Щекотно, — немного отодвигается он от меня.

Я застываю, когда он медленно начинает задирать вверх футболку. Его рука проникает под ткань. Он почти невесомо ведет по коже вверх. А потом прикасается к моей груди.

Воспоминания нашей ночи вмиг нахлынули на меня. Между ног сладко заныло. Дыхание участилось. Давид поиграл с соском, а потом удобней перехватил грудь, умещая ее в своей ладони. А я в который раз вспомнила о своем маленьком размере и вспыхнула от стыда.

— Спи. — Он легко поцеловал меня в висок.

Время будто замерло. Я боялась пошевелиться. Давид же через несколько минут начал дышать равномерно, а сердце под моей ладонью стало биться медленней. Он уснул. Так просто и быстро. А мне что до утра делать? Переполненная целым спектром эмоций, рядом с жарким мужским телом я не могу расслабиться. Правда, через какое-то время все же проваливаюсь в сон.

Я просыпаюсь оттого, что мне жарко. Еще не до конца вернувшись в реальность из мира сновидений, я чувствую, как Давид поглаживает мое бедро, как прижимается сзади ко мне своей эрекцией. Его рука скользит под резинку моих трусиков, проникает внутрь. Он раздвигает пальцами мои складочки, и я начинаю дрожать. Он громко дышит мне на ухо. Я знаю, что всех мужчин утром посещает дикое желание, но мне все равно хочется думать, что это именно из-за меня он сейчас на взводе.

На улице только начинает светать, и это хорошо. Леонов не сможет увидеть выражение моего лица, так как в комнате царит темнота. Я могу и дальше притворяться спящей.

Один его палец проникает внутрь, и я с трудом сдерживаю себя от того, чтобы не застонать. Он дразнит меня, массирует клитор, а я из всех сил стараюсь не выдать себя.

— Я знаю, что ты уже не спишь. Слишком часто бьется твое сердце, — шепчет мне на ухо он, и у меня мурашки по коже бегут от этого.

В полной тишине он заставляет меня лечь на спину, раздвигает мои ноги. Сам же лежит рядом на боку и дразнит меня своими пальцами. Я бесстыже мокрая. Ерзаю на простынях, прикусив губу. Толкаюсь навстречу ему, жадно ловлю губами легкие поцелуи.

— Хочу тебя, пожалуйста, Давид, — хнычу я, с силой впиваясь пальцами в кисть его руки.

— Сейчас, — хрипит он и рывком стягивает вниз боксеры. — Подожди. — Давид отстраняется от меня, в темноте я слышу, как открылся ящик прикроватной тумбочки, а потом зашуршала фольга.

Я привыкаю к темноте, и мои глаза вылавливают силуэт мужчины. Он ловкими движениями раскатывает на члене латекс. Я знаю, что «защита» — это благоразумно, но мне так хотелось снова чувствовать его без преград. Кожа к коже. Только так.

Давид осторожно расположился между моих ног, влажным пальцем скользнул по моим губам, давая попробовать, какая я на вкус. Это неправильно. Грязно. Пошло. Но в его исполнении мне нравилось все.

У меня перехватило дыхание, когда он потерся головкой члена о мой клитор. С губ сорвался стон, когда он направил в меня свой член и легко подался вперед. Вошел совсем немного, остановился, прижимаясь своими губами к моим. А потом заполнил меня до отказа одним резким движением, ловя ртом мой крик, полный удовольствия.

Я так этого ждала. Хотела. Близость с ним не похожа ни на что. Когда его пальцы до боли сдавливают кожу[n5], когда его щетина царапает кожу[n6], когда жар его тела передаётся мне, а сердца бешено бьются в унисон — я теряю связь с реальность.

Давид двигался неспешно, лениво, проникая глубоко и медленно выходя из меня. Я изнывала под ним, выгибалась, пыталась вобрать его в себя полностью. Балансировала на грани. Его движения стали более агрессивными, он свел мои руки вместе, фиксируя за кисти над головой.

— Не останавливайся, не сейчас, — хнычу я, двигаясь ему навстречу бёдрами.

Пошлые звуки заполнили комнату. Наши тела сплелись, дыхания смешались.

В следующее мгновение Давид перевернулся на спину, утягивая меня за собой и заставляя быть сверху.

Он провёл ладонями от живота вверх, к моей груди. Ущипнул на соски, и я вскрикнула. Выгнулась, упершись руками в его плечи. Он толкнулся во мне, призывая к действиям, и я начала двигаться, теряясь в своих ощущениях. Слишком хорошо. Безумно. А когда он сжал мои бёдра, задавая ритм, я полностью потеряла себя.

Сладкая судорога пронзила меня, и я закричала. Громко, не сдерживаясь и не беспокоясь о том, что могут услышать соседи через тонкие стены. Давид с силой врезался в меня, не отпуская и не давая замереть, а потом я почувствовала, как дернулся во мне его член, и Давид с рыком кончил.

Я рухнула ему на грудь, тяжело дыша. В ушах нарастал звон, в голове ни одной мысли. Давид замер подо мной, проглаживая меня ладонями по спине.

Нашу идиллию разрывает мелодия его телефона. Давид тянется рукой к тумбочке.