Не чужие

Я ненавижу себя за то, что с Давидом растеряла всю свою смелость. Обычно я бойкая девушка, которая любит шутить, а ещё огрызаться, но сейчас я полное отражение Егора. Интересно, со стороны я выгляжу так же, как и он? Заметно ли, что Давид мне нравится?

К нам подходит официант и принимает заказ. Благодаря Лиде за столом вместо гробового молчания не смолкают разговоры. Давид же сидит и взирает на всех с хмурым видом. “Ему здесь скучно и неинтересно”, — понимаю я. Он бы с удовольствием сейчас оказался в другом месте. Мне становится обидно от этого факта. Потому что это означает, что я ему абсолютно безразлична. Ни капельки не нравлюсь. На душе так горько становится, а горло сжимает спазм. Я чувствую, как к глазам подступают слёзы. Черт, не хватало ещё расплакаться за столом.

— Я отойду на минуту. — Поднимаюсь со своего места и иду в сторону уборной. Открываю кран с холодной водой и смотрю на своё отражение в зеркале. Черт, как только вернусь домой, сразу же пойду в салон и приведу в порядок волосы. И у косметолога уже полгода не была. На маникюр надо бы записаться. Чтобы при следующей встрече Давид обязательно посмотрел на меня как на женщину. А следующая встреча у нас, я уверена, обязательно случится. И очень скоро.

Лида уже успела расспросить, где служит Егор. А с Давидом они товарищи. Возможно, по возвращении домой подруга пойдёт на свидание, а там и друг подтянется. Как бы его номер телефона достать? Я привожу себя в порядок и возвращаюсь обратно. Наши с Давидом взгляды встречаются на мгновенье, и по спине проходит приятная дрожь. Я бы не прочь продолжения этого вечера, но слишком боюсь быть отвергнутой, чтобы предложить ему это.

Когда нам приносят счёт, Егор, как джентльмен, сразу же тянется за ним. Я точно знаю, что там должно быть порядка шестисот евро. И я прекрасно понимаю, что для него это слишком много за один ужин. — Так, — я тянусь через стол и вырываю из его рук чек, — у нас с девчонками есть негласное правило насчёт оплаты, так что сегодня вы, дорогие мужчины, отдыхаете, — хитро улыбаюсь я. — Итак, девочки, кто сегодня будет нашей счастливицей?

Мужчины смотрят на нас с недоумением.

— Не парься, Егор, — отмахивается на его возражения Лида. — Я сейчас очень надеюсь, что “счастливчиком” станет Лерка. Потому что за три месяца ее ни разу не выбирали.

Мы достаём из кошельков банковские карты и передаём их Жене. Потом подзываем официанта и пытаемся объяснить, что от него требуется. Он усмехается, с озорным блеском в глазах смотрит на пластиковые карты. Мы с девочками задерживаем дыхание, потому что ведём подсчёт весь год, кому сколько раз выпадет платить за наши посиделки. Официант вытягивает карту, на которой написано мое имя.

— Вот черт! — закатываю глаза, девочки же смеются.

Официант уходит за терминалом для оплаты, я же допиваю своё вино, не обращая никакого внимания на все ещё протестующего Егора.

— Я не могу позволить, чтобы за меня платила девушка, — с нажимом говорит он Лиде.

Мои губы растягиваются в легкой улыбке, когда я смотрю на эту парочку. Мне кажется, Лидке он тоже понравился. По-настоящему.

Я поворачиваю голову в сторону и вздрагиваю оттого, что натыкаюсь взглядом на пронзительные глаза Давида. Он смотрит прямо на меня. Пытливо. Изучающе. Пристально. Я с трудом глотаю напиток. Выгибаю бровь.

— Что? — задаю вопрос.

— Просто пытаюсь вспомнить тебя.

— Я выглядела далеко не так, как сейчас, так что можешь даже не пытаться.

— Ну да, зелёные волосы я бы точно не забыл, — усмехается он, вгоняя меня в краску. Мои кулаки с силой сжимаются под столом. Как же не вовремя я решила отцу устроить бойкот! Бесит.

К нашему столику возвращается официант, я протягиваю ему свою карту, но мою кисть внезапно обхватывают длинные мужские пальцы.

— Я заплачу, — раздаётся голос прямо над ухом.

— Нет, сегодня моя очередь, — возражаю я.

— Мне насрать, Лера, за ужин плачу я. Спрячь свою карту, — грубо произносит он, осаждая меня. От его тона настроение снижается ещё на полградуса ниже.

— Хорошо, — подчиняюсь ему и опускаю руку. — Я на улице, если что, отцу позвонить надо, — нарочито бодрым голосом говорю девочкам и спешу сбежать от Давида и от этого позора.

Глава 7. Лера

Такой отстойной недели у меня давно не было. Хотя нет, вру, вся моя жизнь — отстой. Иногда мне кажется, если я умру, всем станет легче. Отцу так точно. Не придется смотреть на живое напоминание трагедии всей его жизни. Ведь я та, кто убил его любимую женщину. Отец сам признался. Когда приехал к нам с бабушкой пьяный в хлам в мой десятый день рождения. Который совпадает с годовщиной смерти матери. Символично, не правда ли?

Я тогда случайно услышала их разговор. И с тех пор перестала ждать чуда, вместо этого почувствовала себя лишней. Убийцей. Ошибкой. Маме нельзя было беременеть, врачи предупреждали, но она никого не послушала. Теперь есть я, а ее нет. Несправедливо.

— Не против, если я закурю? — я вздрагиваю от глубокого голоса Давида. Он стоит прямо за моей спиной. Я не оглядываюсь, лишь сильнее сжимаю в руке сумочку.

— Нет. — Чиркает зажигалка, мужчина выдыхает сизый дым прямо на меня. Я прикрываю глаза, втягивая его в легкие. — Сигаретки не найдется? — все же оборачиваюсь, задерживая взгляд на его приоткрытых губах.

То, как он касается фильтра, как делает затяжку, как в этот момент смотрит на меня, прищурившись, вызывает в голове слишком порочные мысли. Во рту скапливается слюна, и я с трудом сглатываю ее. Сердце все еще тарабанит, словно сумасшедшее. То, что он вышел сразу же за мной, что-то должно означать.

— Тебе восемнадцать-то есть? — спрашивает надменно, окидывая меня с ног до головы изучающим взглядом. Только в этот раз на дне его зрачков клубится тьма, а не безразличие. Разгадать Давида безумно сложно.

Я никогда не имела дела со взрослыми мужчинами, а для меня он был именно взрослым, поэтому, как вести себя, не представляю.

— Мне, вообще-то, уже двадцать, — хмыкаю я и тянусь к сигарете, зажатой между его губами. Он недовольно смотрит на меня, когда я делаю глубокую затяжку. А у меня дрожь по всему телу от мысли о том, что его язык прикасался к этому самому фильтру.

Так и стоим, молча передавая друг другу сигарету, и затягиваемся, пока ждем друзей. Я молюсь, чтобы они не спешили. Хочу разделить это удовольствие с Давидом еще немного.

— Тебе стоит бросить курить, мужчины не любят спать с пепельницей, — как-то резко произносит он, и моя рука застывает в воздухе, не донеся до рта сигарету.

— Когда у меня появится мужчина, которому это не понравится, я сразу же брошу. — Я вновь чувствую раздражение, делаю последнюю затяжку и выбрасываю в мусорное ведро окурок.

Из двери вываливаются счастливые ребята. На мгновенье я даже завидую Лиде. Егору она определенно нравится, а вот Давид, похоже, недосягаем.

— Мы решили еще немного прогуляться, так что вы идите, девочки, я вернусь поздно, — подмигивает Лида, беря Егора за руку. Тот сразу же заливается краской. Ну почему с Давидом не может быть так просто?