Не дай ему уйти

– Боже, кошмар какой! – простонала Елена.

– Девушка, вам плохо? – озабоченно спросил кто-то из попутчиков.

– Хорошо, – буркнула Елена и мучительно прикрыла глаза.

Ивина с Дмитрием милуются, сюсюкаются. Бредятина! Да, Ивина может нравиться мужчинам – женственная, тихая, проникновенная, чуткая. Им, наверное, с ней очень легко. Елена с ненавистью представила ее лицо, нежно улыбающееся Дмитрию. Ей страстно желалось отыскать в этой омерзительной физиономии отталкивающий дефект, какой-нибудь изъян.

Переносица – место «жизненного клейма». Жизненный путь человека оставляет свою печать наиболее ярко именно на этом участке лица. Но ивинская переносица – широкая и чистая. А это благоприятный признак – Ивина, отсюда следует, – увы – гармоническая личность.

Брови у нее широкие, длинные и в цвет волос, светло-русые. А это признак сбалансированности эмоций, ума и характера. Ладно, поехали дальше.

Нос. Согласно концепциям физиогномистов, нос является показателем особенностей духовной жизни человека. У Ивиной нос правильной, идеальной формы: округлый кончик и выраженные крылья. А обладатель идеального носа, как известно, отличается мужеством, страстью (к Дмитрию?!), напористостью. Но нет, для идеального нос у Ивиной несколько длинен. Хотя длинный правильный нос является признаком ярко выраженной индивидуальности.

– Прямо идеальный человек, – зло прошептала Елена. – Но подожди…

Глаза. Зеркала души. У нее удлиненные миндалевидные глаза. Большое значение здесь имеет направление наружных кончиков. У Ивиной они направлены вверх, что свидетельствует, надо признать, о тонкости ее души и чувственности. Цвет глаз серый. Радужка довольно крупная. Это глаза любознательных людей, быстро реагирующих на изменение обстановки и преодолевающих любые трудности. Такие глаза легко могут заворожить, когда их хозяин захочет этого.

Кошмарная жуть! Это невыносимо. Лоб у Ивиной высокий, кругом очерченный волосами, говорит о независимом характере.

Елена еще вспомнила, что, когда она пробиралась из толпы, Ивина чему-то улыбнулась, прищурив веки. А такая улыбка с прищуром – все одно к одному – свидетельствует об уравновешенности, уверенности в себе и светлом уме.

Поезд уже начал считать столбы в предместье Губернского города. Обессиленная ревностью Елена вдруг подумала: Дмитрий ничего не рассказал про экскурсию, потому что просто не придал значения тому факту, что жена покойного мэра заделалась теперь экскурсоводом. Подумаешь, величина какая! Сейчас вообще так – сегодня пан, а завтра пропал. Муж не сказал ей про экскурсию, потому что попросту забыл. Были дела и поважнее. Закрутился и забыл.

Но черт возьми! Зачем все-таки Дима тотчас же по прибытии в Москву поперся на эту дурацкую экскурсию? Откуда узнал о ней? А зачем эта мразь Ивина притащилась в их с Дмитрием салон три года назад? А?.. Окаянные вопросы были сродни проклятым вопросам философии. Те и другие оставались без ответа.

Елена с волнением, почти с трепетом, думала о том, что очень скоро она встретится с главным редактором B^ete noire и, возможно, получит ответы на все проклятые вопросы. Давно уже наступил вечер. Быстро сгущались осенние сумерки. А вдруг утренняя собеседница ее не дождется?.. Но стоило Елене набрать номер, трубку на том конце мгновенно подняли.

От вокзала Елена пошла пешком. Ей нужно было добраться до одной из центральных городских улиц, где на втором этаже двухэтажного темно-красного кирпичного дома располагалась редакция B^ete noire.

Поднимаясь по широкой, со стесанными ступенями и потемневшими деревянными перилами лестнице, Елена брезгливо передернулась – в нос ударил запах старого, затхлого, непроветренного жилья. Так пахнет в домах без удобств: без мусоропровода, ванны и туалета. Несколько лет подряд Ивина взбиралась по этим ступенькам и тоже понемногу напиталась тошнотворными запахами бедности и неустроенного быта. За что мог полюбить ее Дмитрий?

В поздний час в коридорах редакции было пустынно. Только в приемной у главного редактора изнывала пришибленного вида девица.

– Вы к Ариадне Михайловне? – нетерпеливо обратилась она к Елене. – По какому вопросу?.. Елена Загудаева?.. Проходите, вас ждут.

Ариадна Михайловна сидела за белым письменным столом в центре просторной квадратной комнаты. Остальная мебель: стол для переговоров, стулья, журнальный столик и стеллажи – тоже была белой. На окнах висели светло-серые жалюзи, на полу – во всю площадь кабинета – раскинулось пушистое серовато-голубоватое покрытие.

«Со вкусом, – подумала Елена. – Хотя и очень скромно. Более чем…» В мебели она без труда узнала изделия местной мебельной фабрики, которыми принадлежащие им магазины торговали в середине девяностых.

Ариадна Михайловна – грузная, с короткими, будто ощипанными светлыми волосами, в массивных, с тонированными стеклами очках – царственно кивнула:

– Садитесь. Вы ко мне ехали долго.

– Из Москвы ехала.

Ариадна никак не выражала удивления.

– Так… И что же вы хотите узнать?

– Хочу узнать, зачем три года тому назад Ивина приходила ко мне, расспрашивала о наших магазинах.

Редакторша помолчала.

– Знаете что? – выдала она наконец. – Давайте говорить честно. Не следовало вам ехать сюда из Москвы, чтобы ломать передо мной ваньку.

– Не поняла?

– Да какая вам разница, кто приходил три года назад в ваш давно закрывшийся магазин?.. Молчите? Отвечу за вас: никакой! А вы переехали в Голландию и давным-давно о магазине вспоминать перестали. Что вас заставило ехать ко мне – семь часов трястись в поезде? Праздное любопытство?

– Понимаете, – Елена сделала над собой усилие, собралась – уж не думает ли эта ощипанная провинциалка, что так легко может сбить ее с толку? – тогда, в девяносто седьмом, Ивина – корреспондентка вашего издания, оставила у меня престранное, но очень неприятно впечатление. Вы правы, постепенно все забылось, были дела и поважнее. Но сегодня я случайно увидела Ивину на московской улице. Она вела экскурсию, и я удивилась…

– И совершенно напрасно. Чему удивляться? Вполне естественно, что провинциалка перебралась в Москву. Во все времена было так, а в наше – особенно. А экскурсовод, заметьте, работа сродная с журналистской. Чем еще может заняться человек с гуманитарным образованием? Преподавать, но это очень специфично. Остается экскурсии водить! И Ивина, скажу я вам, имеет кое-какие наработки в этой области. Когда она у нас в B^ete noire работала, в основном писала о Москве.

– Она писала о Москве?

– Ивина же москвичка! С удовольствием ездила в город своего детства.

– И часто?

– Каждые два-три месяца. У нас даже рубрика специальная существовала – «Столичное ревю».

– О чем же она писала? – Елена беспорядочно задавала вопросы, пытаясь в скупых ответах редакторши найти ключ к отгадке.

– Да обо всем! Очерки об истории и архитектуре перемежались светскими новостями, обзорами магазинов, репортажами с выставок… Она была наблюдательной, с юмором, языком владела профессионально…