(не) детские сказки: Проклятье для мага

Дом казался нежилым, заброшенным, ветхим, и я видел, с каким недоверием его рассматривает Илва.

Это всего лишь видимость. Что-то там двигалось, за окнами. Что-то ходило по коридорам и рассматривало незваных гостей так пристально, что во рту пересохло от накатившей волны ужаса и отвращения.

Здесь даже пахло… неправильно. Не снегом и зимней стужей, а сладковатым духом разложения.

— Будто десять лет никого не было, — пробормотала малышка себе под нос.

— Не обольщайся, — прошептал я. — Мне это совсем не нравится. Тут пахнет одной большой ловушкой. И где-то поблизости может ошиваться твой братец.

Душераздирающий вой заставил меня содрогнуться всем телом, русалка рядом протяжно зашипела и прижалась к земле, ненавидяще поглядывая на ведьмино жилище. Будь ее волосы короче — и они точно бы встали дыбом, как ежовые иголки.

Вокруг дома заклубился плотный кроваво-красный туман. Он потянулся вверх, к верхушкам деревьев, сметая на своем пути снег и хвою, оплел длинными щупальцами ветки, ломал их, как тонкие прутики.

— Что происходит?! — зашипела Илва.

— Кажется, что самое худшее, — я шагнул вперед, ступил аккуратно на край поляны, и в воздухе разлился противный громкий перезвон, будто тысячи колокольчиков решили устроить концерт одновременно. — Гадство!

Тихо скрипнула дверь дома, жалобно застонали доски крохотного крыльца.

Илва вся напряглась, сжалась, как пружина. Она вцепилась в мою руку и открыла рот, будто хотела что-то сказать, но слова так и не слетели с губ.

Прямо в снег с крыльца сошел Альва и посмотрел на нас. Он ни секунды не сомневался в том, где спрятались незваные гости.

— Фолки, позволь мне поговорить с ним! — отчаянно прошептала малышка, а я подумал, не рехнулась ли она окончательно.

“Поговорить” с прихвостнем ведьмы?!

“Поговорить”?

Тут надо брать оружие и молиться, чтобы хватило сил спастись!

— Фолки, я умоляю, — бормотала Илва. — Я смогу до него достучаться: все еще где-то там есть мой маленький брат!

— Это самоубийство, я не могу позволить…

Илва ухватила меня за плечо и, привстав на цыпочки, коснулась моих губ болезненно-жарким поцелуем. Столько было боли и мольбы в этой незатейливой ласке, что я не смог вымолвить ни слова.

— Прошу. — В зеленых глазах вспыхивали золотистые огоньки.

Так, наверное, могли бы выглядеть искорки последней надежды.

— Если он хотя бы дернется в твою сторону, — прорычал я. — Сожгу не задумываясь.

Девчонка качнула головой и вышла на поляну, встала передо мной так, чтобы закрыть собой от Альвы.

Или наоборот — пыталась спрятать от меня брата, подставив спину.

Все это казалось неправильным, смертельно опасным! Я должен был просто одним ударом оборвать его жизнь, освободить от связи с ведьмой, потому что совершенно не верил, что эта хрупкая девочка может достучаться до запертого на замок разума, скрытого пеленой дурмана.

И оставить ее я не мог, хотя цель моего путешествия была здесь.

В доме.

Я чувствовал, как там горит тусклый огонек силы: запертой, вероломно отнятой у меня.

Я мог бы броситься в обход, пока Альва будет занят сестрой. Разве я не для этого сюда пришел? Не для того, чтобы забрать свое и сделать ноги? Кто эта девочка мне? Чужая.

Да, ее кровь — невероятна. Она будто создана для меня, но если мы не спасем ее брата, то тонкая ниточка доверия между нами натянется и порвется.

И в хваленую сестринскую любовь не верю.

Но я не мог сдвинуться с места — только наблюдал как завороженный за каждым движением малышки. Каждый мускул дрожал от напряжения, а когда девчонка чуть не упала, едва переставляя ноги по глубокому снегу, я рефлекторно дернулся вперед, собираясь подхватить ее.

Ты спекся, маг. Куда ты собрался убегать?

Уже поздно, ты не сможешь уйти. Ты прочно в эту мелкую влип.

Посмотри на нее… посмотри внимательно.

Шаг. Хруст. Илва провалилась в снег, но подняла руку и молча приказала мне стоять на месте. Это ее война, ее последний шанс поговорить с братом, а у меня внутри все в узлы сворачивалось от волнения.

За спиной зарычало и захрупало. Русалка обогнала меня и пыталась держаться поближе к Илве. Она встала в полный рост, втянула носом воздух и крутила головой, переводя взгляд с малышки на ее брата и обратно. Ее смущали почти одинаковые запахи, и волшебное создание никак не могло понять, что здесь вообще происходит.

— Альва! — голос малышки дрожал от слез, губы тряслись и ломали слова, а в груди все натянулось, как струны какого-то музыкального инструмента, завибрировало от накатившего страха. — Это же я, ты не помнишь?

Он убьет ее.

Совершенно точно убьет…

Альва склонил голову набок, прислушался. Понимал ли он, о чем говорит Илва? Или просто выжидал момент для атаки?

— Альва, пожалуйста! Разве ты не узнаешь меня? Помнишь, как мы сбегали из дома в город, чтобы посмотреть на настоящий цирк? Ты еще забрался в клетку к снежным белкам, украв перед этим пучок морковки. А как мы играли на замерзшем озере и наблюдали вечерами, как подо льдом танцуют разноцветные вирты? Помнишь? Мы загадывали желания, наблюдая, как весной начинается красный звездопад! Ты хотел однажды уехать в большой город и магии научиться!

Илва переминалась с ноги на ногу, комкала в руках край плаща.

Шажок вперед. Совсем маленький, неуверенный, будто она собиралась коснуться брата.

— Илва…

Я замер с раскрытым ртом, когда увидел, что парень смотрит на малышку совершенно осмысленно. Темный туман в его глазах растворился, уступив место влажном блеску яркой лиственной зелени.

— Я ведь уже всему научился.

Рванув вперед, я полоснул клинком по руке, а красная пелена ужаса застелила глаза.

Снег под сапогами девчонки поднялся в воздух, будто кто-то ударил по нему невидимой плетью. Малышка пошатнулась, судорожно дернулась, подняв руку к груди, а когда неверяще посмотрела на собственные пальцы — те были красными от крови.

Колени Илвы подкосились, и она рухнула в снег.

Илва

Удар был таким неожиданным, что я не смогла ничего сделать. Даже отступить не успела, когда невидимое лезвие полоснуло по коже, рассекая рубашку на груди. От страха ноги подкосились, и я рухнула, как срезанный косой стебель, лицом прямо в пухлую холодную крупу. Над головой пронеслась широкая огненная дуга, а русалка, протяжно завыв, бросилась на Альву, выпустив острые когти.

Сердце стучало тяжело и болезненно, в голове мутилось и плыло, а дыхание тяжелыми рывками вылетало изо рта и поднималось в небо рваными белыми облачками.