(не) детские сказки: Проклятье для мага

Как мама когда-то.

С трудом удерживая глаза открытыми, я свесила ноги вниз и аккуратно коснулась ступнями ледяного пола. Он был даже холоднее снега, пронизывал пятки острыми иглами и ввинчивался стужей до коленей, прикрытых тонкой сорочкой.

Хотелось позвать брата, но голос не слушался. Из горла не вылетал даже тихий шепот, что уж говорить о крике.

Цепляясь вспотевшими ладонями за мебель, я медленно подошла к двери.

Толкнула ее раз, второй, но не сдвинула ни на дюйм.

Заперто?

Зачем?

Уперевшись в дверь двумя руками, я толкнула изо всех сил и, услышав тихий скрип, вздохнула с облегчением.

Показалось.

Дом стоял темным и холодным. Только в очаге тлели угли, распространяя вокруг тусклый кровавый свет. За окном же клубился непроницаемый мрак. Такой густой, что при желании его можно было намазать на буханку хлеба.

Сколько же я спала? И где Альва?

Увидев рядом с очагом еще одну дверь, я заметила, что она приоткрыта и через щель льется свет. Крадучись, я приблизилась к комнате, которую днем не заметила. Прижавшись щекой к дверному косяку, я прищурилась, чтобы заглянуть в щелку.

И так и застыла, не в силах двинуть ни единым мускулом.

Альва висел прямо в воздухе.

Его ничто не поддерживало: руки и ноги безвольно болтались, как веревки у испорченной марионетки. Широко распахнутые глаза уставились в потолок, темный от копоти.

— Я тебя давно искала, — прошептал кто-то в стороне, и я увидела встретившую нас незнакомку.

Крик застрял в горле, а сердце подпрыгнуло в клетке ребер и пропустило несколько ударов, когда из-под прекрасного белокожего лица проступили совсем другие черты. Обвисшие дряблые щеки, впалые глаза, да не одна пара, а три, как у паука. Широкий рот растянулся в стороны, обнажив острые зубы. Длинные скрюченные пальцы дергались и извивались, как крохотные змейки, а из-под мешковатого балахона вынырнула вторая пара рук и, подхватив со стола крохотный черный кувшин, поднесла его к глазам брата.

— Я выучу тебя, маленький маг, — прошелестел голос у самого моего уха.

Густая мгла полилась из горлышка, залепила глаза и рот брата, как древесная смола.

Оцепенение спало пересохшей шелухой, широкая невидимая ладонь толкнула вперед, в комнату, а из горла вырвался пронзительный крик.

— Альва! — взвизгнула я и, схватив первое, что под руку подвернулось, запустила в тварь тяжелый глиняный кувшин. — Пошла прочь от него!

Нечто будто и не заметило ничего — только повело лениво пальцами.

Пол ушел из-под ног — и уже через секунду я болталась вниз головой, путаясь в сорочке и отчаянно крича.

Рывок!

Острая боль пронзила плечо. От удара в голове все перемешалось и закрутилось серо-красными жгутами.

— Пошла вон, — безучастно проговорило нечто и взмахнуло рукой, отчего мир завертелся, вспыхнул кровавыми искрами и разлетелся лохмотьями, когда я вылетела из дома через окно.

Пролетев несколько футов, я врезалась в землю и покатилась кубарем до самой границы поляны. Влажная земля и трава забили рот, в ушах гудело, а перед глазами растекалась вязкая красная муть, которую тотчас прорезал громкий волчий вой.

— Разорвать! — услышала я крик.

Вскочив на негнущиеся ноги, я увидела огоньки желтых хищных глаз. На поляне, у дома, среди деревьев, повсюду! Стая медленно приближалась, темные носы втягивали холодный воздух, выискивали мой запах, клацали острые клыки, а из пастей к земле тянулись вязкие нитки густой слюны.

Не разбирая дороги я рванула прочь, оставляя на низком кустарнике куски сорочки и сбивая в кровь ноги; а когда уже перестало хватать воздуха, а коленки подламывались от страха и усталости, опора исчезла вовсе — и я, крича и разбрасывая вокруг комья земли и вырванной травы, покатилась вниз, к заполненному водой оврагу.

Фолки

Она говорила и говорила, а я все отчетливее чувствовал, как тяжестью наливается голова и боль стискивает затылок.

Десять лет назад. Маленькая девочка, потерявшаяся в лесу, молящая о помощи.

Нет-нет-нет, не бывает таких совпадений, ведь правда?

— Я так и спряталась в канаве, — прошептала Илва, уставившись на огонь. — Там росла дурманка — пришлось натереться ей от пяток до затылка, чтобы отбить волкам нюх. Когда стая оставила меня, я выбралась и шла, пока хватало сил, искала свои зарубки на деревьях, но их не было! Кора затянулась, как живая, ничего не осталось. Даже не знаю, сколько времени прошло. Я растянулась на мху под деревом и молила богов забрать меня. Я предала брата. Бросила его.

Нижняя губа девчонки предательски задрожала, и крупные жемчужинки слез покатились по бледным щекам. Закутавшись в плащ как в спасительный кокон, она так и сидела, тихо всхлипывая и разливая вокруг свое горе.

— Потом я встала и пошла снова. Вспомнила папу, подумала, что он не переживет, если не узнает, что случилось. Бросится еще в лес искать, да сгинет там.

Русалка примостилась рядом и доверчиво положила голову Илве на колени. Она урчала, как самая настоящая кошка, и пыталась заглянуть малышке в глаза. Ловила острыми когтями слезинки и брезгливо стряхивала их в огонь, будто таким нехитрым образом была способна избавить от тоски.

— Я не могла найти нужную тропинку — лес меня не хотел отпускать! Сев под деревом, я молилась, чтобы хоть кто-то помог мне выйти, а тут смотрю: на ветке сидит ворон. Красивый такой, большой, черный, перья блестящие. Поначалу я испугалась, что это прихвостень ведьмы, но птица слетела на землю и посмотрела на меня, прям как человек. Будто понимала, что со мной. Я тогда его попросила…

— Господин ворон, помогите мне…

Девочка замолчала и подняла на меня мутный от слез взгляд.

— Ч-что ты сказал?

— Десять лет — долгий срок. Я совсем тебя не узнал, малышка.

И правда не узнал. Даже ее белоснежные кудри и удивительные глаза не всколыхнули ничего в памяти, не щелкнуло ничего в голове, а ведь должно было.

Я не хотел говорить о судьбе и прочей похожей чуши. Все это больше напоминало какую-то жуткую шутку мироздания, ведь, в каком-то смысле, я сюда вернулся из-за девчонки. И свою силу обращаться в ворона тогда потерял из-за нее.

Она удивленно моргнула, открыла рот, но не знала, что сказать. Я бы тоже не знал, оказавшись на ее месте.

— Но люди не могут…

— Маги могут, — я не осмеливался даже смотреть ей в глаза — так все-таки странно все повернулось. — Но я тогда свою силу потерял. Ведьма любит коллекционировать чужие силы, так что выбрался я из леса все еще магом, но без звериного обличья, — усмехнувшись, я сцепил пальцы под подбородком. — За все приходится платить, да?

— То есть ты все равно собирался сюда вернуться?! И при этом предложил мне заплатить таким… таким образом?!

— Да, предложил! — резко ответил я. — Мне не нужно золото, малышка. Я достаточно зарабатываю, просто занимаясь целительством в больших городах.