(Не)добрый молодец

Художником звали Вадима, но не за умение рисовать, а за худобу. Худой или художник, так вроде красивее было, и он не обижался.

– Хорошо. Я поеду с ними.

– Лады. Поможешь мне тогда с сессией?

– Помогу, – буркнул Вадим и отвернулся обратно к монитору.

Олег одобрительно хлопнул товарища по плечу и вышел из комнаты.

И вот, ровно через два месяца, Вадим стоял на перроне Киевского вокзала, чтобы сесть в электричку, следовавшую в Калугу. Он стоял немного в стороне от группки студентов. Вместе с ним стоял и Олег, непрерывно наставляя, не забывая при этом смотреть на других.

– Смотри-ка, Ритка-то Нахамкис, что делает? Во даёт!

Одетая в добротный камуфляж Маргарита Львовна Нахамкис в это время достала из рюкзака большую курительную трубку, изогнутую крючком, и, насыпав туда табака, зажгла её толстой спичкой.

Деловито пыхнув густым дымом, она с наслаждением втянула его в себя, а потом, округлив губы, стала выдувать из него колечки. Она даже не закашлялась, видимо, долго тренировалась, надеясь произвести впечатление. И своего добилась.

– Видал, сосун какой? Это тебе не Вош энд Гоу какой-нибудь! Знойная женщина, мечта свободного художника! Бойся!!! – и, хлопнув Вадима по плечу, Олег ушёл, а Вадим направился к вагону.

Железнодорожный вокзал в Калуге встретил группу студентов обычной суетой и гомоном. Десять человек, одетых в разнородный камуфляж и увешанных рюкзаками, ковриками и маленькими лопатками, направились на автовокзал, который располагался прямо напротив железнодорожного вокзала. Здесь они купили билеты и стали ожидать рейсового автобуса, переговариваясь и громко смеясь над шутками.

Пока Вадим жадно рассматривал смеющуюся Снежану, Ритка успела забить новую трубку и громко пыхала ею, распугивая как мужиков, так и женщин. Прохожие недоумённо смотрели на упитанную девушку и её трубку, только качая головами.

– А давайте поедим, вон столовая, – махнул рукой Алмаз Сурепов, и вся группа, подхватив рюкзаки и сумки, с радостью направилась обедать.

– Я плачу за всех! – крикнул Алмаз, получив одобрительно-смущённое кхеканье парней и восторженное щебетание девушек.

«Как же, за них заплатили, крохоборки» …, – с обидой подумал Вадим и, схватив на линии поднос, встал в общую очередь. Обед получился плотный и для всех бесплатный.

«Ну, хоть что-то, раз ничего другого не предвидится», – сумбурно подумал Вадим и зашагал к автостанции вслед за остальными. Вскоре подошёл автобус и тёплая компания, толкаясь рюкзачками, быстро заскочила в него.

Через час они прибыли в город-герой Козельск, а ещё через час уже бодро шагали по заросшему лесу к местам жестоких боёв. Найдя подходящий для лагеря участок, они принялись его расчищать и устанавливать палатки. Потом последовал нехитрый ужин, песни под гитару и крепкий здоровый сон.

Несколько дней группа занималась раскопками, и всё это время Вадим выцеливал Снежану, а его выцеливала Ритка. Они дышали целебным лесным воздухом, копались в старых, оплывших от времени траншеях и беспрерывно болтали друг с другом. Наконец, Снежана соизволила заговорить с Вадимом и даже пригласила в свою палатку, где жила ещё с одной девочкой, которая присоединилась к группе в последний момент.

Вадим пришёл и даже успел немного поговорить с девчонками, пока его вежливо не попросили на выход. Окрылённый, он вернулся себе в палатку, долго думал, вспоминая её взгляды и слова, и всё-таки решился вечером вновь прийти к Снежане. Как говорил Олег, лучше один раз получить по морде за попытку поцеловать, чем всю жизнь потом об этом жалеть.

Расхрабрившись не в меру, Вадим быстро направился к палатке Снежаны. Уже подходя, он услышал весьма характерные звуки. Не веря своим ушам, парень приблизился вплотную к палатке. Так и есть, Снежана вовсю занималась любовью с кем-то ещё. А он тут со своими дурацкими поцелуями…

– Давай, давай! – послышался хриплый голос девушки, и шум резко усилился.

– Что?! Как же так, как же так! – бормотал Вадим про себя, пятясь в сторону от палатки. Волна обиды, гнева и отчаянья, поднявшись откуда-то, захлестнула его. В голове зашумело, он резко развернулся и, не разбирая дороги, быстро побежал, куда глаза глядят. Пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, он сначала бежал, потом, запыхавшись, побрёл, не запоминая, куда, и вскоре заблудился. И осознал это далеко не сразу.

Ведь уже наступила ночь, и его окружал темный лес. Развернувшись, Вадим поспешил обратно. Ночная сырость, обычный страх и усталость снизили накал чувств и прояснили мозги. Обида ушла, уступив место страху. Он стал искать лагерь, петляя по лесу, но только ещё больше зашёл вглубь. Поняв, что ночью бесполезно искать выход, и он всё равно ничего не найдёт, Вадим присел возле широкого дерева и решил ждать утра. Через некоторое время небо стало сереть, потом светлеть, запели птицы. И наконец, наступило утро.

Вадим огляделся. Местность показалась ему совсем незнакомой, видимо, он ушёл далеко от лагеря. Надо идти обратно, и Белозёрцев пошёл, пытаясь найти дорогу. Через некоторое время под ногами захлюпало болото, придется поворачивать обратно. Он вернулся, но опять впереди оказалось болото, он стал метаться из стороны в стороны, пока совсем не потерял голову. Остановился, достал телефон. Связи не было, ни одной палки! Чертыхнувшись, Вадим бросил телефон обратно в карман и двинулся дальше.

Поскальзываясь на выступающих корнях, судорожно хватаясь руками за торчащие из воды ветки, кусты и кочки, он пытался найти выход из болота и не находил. Он устал, вымотался, покрылся липкой грязью с головы до ног, но так и не нашёл пути назад. А потом, неведомо откуда, на болото опустился туман.

В животе уже давно урчало, никакой еды не было, ведь он шёл к Снежане, и не стал с собой ничего брать, кроме фонарика и телефона. А вот сейчас оказался полностью беспомощным. В его кроссовках хлюпала вода, камуфляжная куртка и штаны были истрёпаны сучьями и ветками. Руки покрылись кровоточащими ссадинами и царапинами, и что дальше делать, он не знал.

Но тут Белозёрцев почувствовав под ногами твёрдую почву и пошел вперед, сам не зная куда. Он просто брёл и брёл в тумане, пока тот не стал постепенно редеть и истончаться. Резкий порыв ветра вдруг сдёрнул клочки слабой дымки, ещё цеплявшейся за ветки, и Вадим резко вывалился на ковёр из опавших прошлогодних иголок.

– Хрр, хрр, – хрипел он всей грудью, отчаянно радуясь тому, что смог вырваться из цепких объятий огромного болота. Вадим пытался сдерживаться, но усталость и собственная беспомощность навалились на него тяжёлым покрывалом, и он зарыдал, содрогаясь всем своим худым нескладным телом. Да и было отчего. Нарыдавшись, он сел и вытер с лица слёзы, а успокоившись, огляделся.

Лес казался вроде бы прежним, и в то же время совсем другим. Что-то было в нём не так. Вадим долго не мог понять, что, и только гораздо позже до него дошло, что лес оказался древним и очень мрачным. Деревья гораздо толще, кроны мощнее, и нигде не были видны следы деятельности человека. А вокруг не должно было быть глухих и по-настоящему таёжных углов.