Не ДРД единой

Я дернулся, сбрасывая руку Шелагина с плеча, развернулся и пошел в гостиницу, рассчитывая, что со стороны наш разговор был похож на серьезную ссору. Единственное, о чем жалел: не было возможности послушать Живетьеву дальше. Очень уж интересные вещи она говорила. Меня вообще удивляло, что делала она это, абсолютно ничего не опасаясь.

Шелагин за мной не пошел. Я не оборачивался, поэтому не мог сказать, уехал ли он сразу же или постоял, страдальчески размышляя о том, как сложно быть отцом взрослого сына, которого у тебя до этого дня не было.

В номере Олег на меня сразу набросился с вопросами. Лихолетов к этому времени ушел к себе, но я все равно поставил защиту от прослушки перед тем, как все рассказать, после чего вывалил все: и то, что говорилось для меня, и то, что говорилось внутри живетьевской банды, и мои размышления по всем вопросам.

— Я бы сказал, что это дает нам передышку, — признал Олег. — Но насколько она будет большой? Еще возможна помощь Шелагиных.

— Возможна, но во что она нам встанет? Нет уж, лучше не помощь, а партнерство. Закрыли вопрос с Живетьевыми — и разошлись как в море корабли.

— Боюсь, не выйдет, — возразил Олег. — У них нет наследника, кроме тебя.

— Это только предположение.

Младшего княжича я так до сих пор и не видел, так что сомнения все равно оставались. Строить планы на непроверенных данных — занятие неблагодарное.

— Да брось, — фыркнул Олег в излюбленной манере Песца — наверное, такие навыки передаются ментальным путем. — Предположение. Да там практически прямым текстом говорилось.

Хотел было я бросить, что других настрогают, но вспомнил живетьевское «Детей у него больше не будет». Мне и самому не понравилась та серость, что осталась после снятия блока. Блока-то не было, но что-то он конкретно нарушил, не зря же Песец говорил, что во времена его создания блоки надолго не ставили. Значит, была на то веская причина.

В возможном признании меня Шелагиными больше всего мне не нравилась перспектива опять идти кому-то в подчинение (а признают меня только на таких условиях), когда над тобой куча условностей, а за тебя решают буквально все. Меня устраивало, как сейчас складывается моя жизнь, где я сам себе хозяин и имею несколько независимых источников дохода. Вот сбросить с себя Живетьевых — и все станет еще лучше, не придется нестись сломя голову за знаниями, пытаясь выиграть жизни свою и дядину как приз в этой гонке.

— Хочется стать единственным Песцовым? — подколол я дядю.

— Почему единственным? У меня, можно сказать, в перспективе вырисовывается много чего, — возразил Олег. — Блок ты мне снял, так что Песцовых может появиться очень и очень много…

— Будет гордый археологический род?

— Именно. Кстати об археологии, — спохватился он. — Доклад мы тебе написали, я за тебя сказал, что ты чувствовал и как действовал, Лихолетову пришлось с этим согласиться. Держи. Выучишь — и вперед. Цени. Даже фотографии подобрали.

Он всунул мне пару листов, на которых воды было куда больше, чем смысла. Но выглядело это все солидно особенно иллюстрации: Лихолетов явно оказался специалистом в том, как красиво подать материал. Причем умело создавалось впечатление, что я знаю, что нужно делать, но прямо этого не говорилось, так, полунамеками. Очень прозрачными полунамеками.

— Олег, я после такого выступления не огребу? — заволновался я. — Решат, что я разбираюсь, как оживлять артефакты Древних.

— Разве не разбираешься?

— Мы это в тайне собирались сохранить, — напомнил я.

— Оно и останется в тайне. Думаешь, кто-то в это поверит? Таких умников, которые утверждают, что нашли подход к активации артефактов, знаешь сколько? Почти на каждой конференции один-два всплывают. Вот на этой, кстати, никто не заявлен, так что глава Гильдии просто решил закрыть один из пунктов почти обязательной повестки за твой счет. Короче, тебя снисходительно выслушают и решат, что ты набиваешь себе цену. Что, в сущности, так и есть.

Выучил я все быстро, а перед сном решил прогуляться, потратить хоть полчаса для прокачки ДРД и целительства, для чего скастовал невидимость и направился в облюбованную детскую больницу. В конце концов, силами трех целителей там мало чего сделать можно будет, а значит, работа останется и для меня.

Прибыв на место, я выяснил, что недооценил активность Огонькова. Он привлек к работе еще четверых и как раз сейчас им объяснял, почему блок с них не слетел:

— Значит, ваше желание исцелить неискренно. Значит, требуется его чем-то подтвердить. Поработать обычными санитарами, например.

— Но мы больше пользы принесем магией, — возразил один из заблокированных.

— Больше, меньше — решать не нам, а высшим силам. — Огоньков заложил руки за спину и принялся расхаживать вдоль неровной линии неудачников. — Только готовность жертвовать собой принесет нужный результат.

— Мы готовы. Детей больных здесь много, — робко возразила какая-то совсем молоденькая целительница. — Скольких бы мы успели спасти, если нам вернули бы магию?

Не успела она это выговорить, как я снял с нее блок. Она охнула, счастливо засмеялась и побежала в ближайшую палату. Проводили ее завистливыми взглядами.

— Вот видите, что желание животворящее делает, — наставительно заявил Огоньков, который важничал все сильнее и сильнее. — Она переживает за других, а вы — за себя, что настоящему целителю не свойственно. Целитель должен исцелять, а не прикидывать, как это сделать с меньшей затратой сил и с большей прибылью.

Говорил он вдохновенно и чувствовал себя явно на своем месте: месте человека, который указывает другим, что и как им делать. Честно говоря, смотрелось это не вдохновляюще, а раздражающе. Сильно раздражающе.

— Ну и фиг с вами, — внезапно сказал один из заблокированных. — Мне блок уже завтра снимут, и я буду жить нормальной жизнью, с нормальными доходами. А вы хоть заисцеляйтесь бесплатно.

Он развернулся и с презрительной миной на физиономии пошел на выход. Но оставшиеся двое за ним не пошли, один закатал рукава и спросил:

— Куда идти помогать?

Блоки я снял с обоих. Как правильно сказал Огоньков, главное — желание, а оно у них есть. А потом я отправился сам прокачивать целительсво, в этот раз осторожно, с перерывами на медитацию, поскольку понимал, что и без меня тут есть кому помогать детям. И хотя часть первых моих пациентов уже явно выздоравливала, но здоровье само по себе у них оставляло желать лучшего, поэтому волну исцеления я не жалел. Целители же работали куда филигранней, воздействуя именно на очаг или очаги поражения, поэтому энергии тратили меньше и успевали больше. Поэтому после очередной медитации я взял их метод на вооружение, тем самым улучшив свои целительские навыки. Вообще, наблюдать за работой настоящих обученных целителей оказалось не только интересно, но и познавательно. Такое с модулем, увы, не передалось, потому что там находились, можно сказать, инструменты, а учиться ими пользоваться приходилось интуитивно. И сейчас я понимал, что тупо лупил по площадям, когда было достаточно минимального воздействия.