НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.

– Такое впечатление что ворует, нахалка. Надо срочно выпить, чтоб ей не досталось,- шутил он, принимая от жены рака.

Их идиллию, попивания и поедания нарушили вернувшееся из бани неожиданно быстро семейство Бугровых.

– Где ребята?
– удивился Роман, застав только Лизу и Мишу.
– Прелесть, - поиграл он остывающими после парной плечами, затянутыми в голубую тельняшку.

Лиза выставила палец в сторону тропинки убегающей в сад.

– Фырканье под летним душем слышите?

У Бугрова вытянулось лицо.

– Ничего себе бой барабанов. Они же в бане только, что были?

– А им мало, - улыбался Миша.

– У вас была берёзовая роща, а у них одна баня. Вот и полезли в душ добавлять. Навёрстывать упущенное.

Похлопав длинными ресницами, Бугров переключился на другое.

– Похоже, здесь Нафаня без нас пошалил. Садись, Дашенька. Лиза, где моё пиво?

– И раки?
– веселилась Даша.

– Ведь знает всегда наверняка, что ты обязательно для него оставишь, - удивлялся Михаил.
– Ромаха, форма на тебе, как влитая сидит, загляденье. Ты создан для неё.

– А как же, - не моргнув глазом, парировал Роман.
– Лизавета любит меня особой любовью. Я ж один, из вас, в неё затянут.

– Я ревную, - лопая рака, не унимался Миша, весело подмигивая Даше.

– Что я слышу, похоже, ты хочешь сегодня меня совсем счастливой сделать.
– Разворчалась Лиза.
– Эй, вы там, в душе. Хватит лить воду, оставьте на утро. Спать пошли, водяные.

– Нет, Лизавета, ты напрасно стараешься. Спать они не пойдут. После такой водицы, быр- р-р. Сон, навряд ли, их одолеет, - засомневался Миша.

В подтверждении его слов по садовой дорожке с визгами неслись, обгоняя друг друга ребята.

– Шлёпнуться, опять мыться пойдут, - комментировал Бугров догонялки.

– Ромка, бери гитару, будем петь, мы ещё сегодня не пели.

Пропели почти до утра, создавая конкуренцию петухам. А потом валялись в постелях до обеда. Выспавшись, и кое-как успев заскочить к себе, переоделись и покидав в сумку вещи, поймали такси, понеслись на вокзал. "Катим домой к родителям. Что будет?" - смотрела на мужа, переживая о предстоящем разговоре Романа с Бугровыми, Даша. Она извелась, а Бугор был не пробиваем. Как из железа вылит. В поезде ещё подремали добирая ночь. На вокзале взяли такси. Долго топтались у калитки, решая, когда и как сказать. Их не выдавали даже собаки, без лая, с покорностью, ждущие по ту сторону забора.

– Топчись, малыш, не топчись, а входить надо. Как будет, так оно и будет.
– Открыл калитку Роман. Сходу, приняв поздравления Сан Саныча.

– Ромка, молодца! Есть у тебя порох, а это ого-го! Даша, а ты когда?

– У меня ещё интернатура.

– Кто дома есть?

– Мать. Ждала, к калитке раз десять уже выбегала. Прилегла, наверное. На вечер сауну заказали. Громовы будут.

– Ясна картина, Саныч, описал подробно, все мероприятия. Даша идём.

Не успели и пару шагов сделать, как Даша дёрнула его за рукав:

– Зинаида Валентиновна летит.

Так и было. Предупреждённая Степанидой, она торопилась встретить ребят.

– Со свиданьицем, милые, - обняла она детей.
– Даша, как он вчера себя вёл?

– Мамуль, такой жар, как будто не вчера виделись,- бурчал Бугров.

– Нормально, Зинаида Валентиновна, - улыбнулась сноха, прижимаясь к Роману.

Тому показалось, что его процент оценки занижен и он принялся нахваливать себя:

– Отлично, я пай-мальчик. Сплошные придирки. Ох, уж эти женщины.
– Бугров одним броском поднял за раз мать и жену.

– Ай-я-яй, - завопила Зинаида, отбиваясь.
– Вот, чертяка, пусти.

Хохот Романа заглушил лай мечущихся между хозяйкой и сыном собак.

– Пошли в дом. Есть, поди, хотите.

– А-то, для меня еда - это вопрос номер один.

Зинаида реагировала метко:

– Трепло. Вопрос под таким номером у тебя в другом месте прописку имеет.

– Дашутка, заступись, я давно перевоспитался, - притянул он жену к себе, бесстыже лаская языком. Вещи перехватил Саныч. Зинаида потянула за собой. Не отходя ни на шаг, дала возможность умыться и под конвоем повела к столу. Разговор, играя на вольной волне не прекращался.

– Что ты такое говоришь, за день?
– съязвила мать, шлёпнув его пониже спины.
– Вчера после выпуска мне показалось, что ты ещё не перевоспитанный был.

– Малышка, меня мама обижает, - дурачился Бугор, прячась за жену.

Зинаида скоренько приткнула его на стул.

– Садись, если есть хочешь, а не придуряешься.

Он уплетал угощения, жмурился, как сытый кот посматривая на Дашу и благодарил мать.

– Как дома хорошо!- вырвалось у него.

– Вот и возвращайтесь, ребятки, - удачно вставила мать. Так к месту, что Роман аж, поперхнулся.

– Так ведь Дашутке ещё доучиться надо, а там видно будет, - выкрутился он

Маленький пальчик жены поболтал над языком, мол, думай, что говоришь.

– Чего вы там сигналите? Я сердцем чую беду. Тоска замучила. Места себе не нахожу. Куда распределился, так и не сказал, стервец.

– Тебя не обманешь, - удивился прозорливости матери Роман. Как -то женщины не так сконструированы. Пусть будет по-твоему. Скажу.- Он вздохнул глубоко и выпалил.- Я еду в составе миротворческого контингента в Югославию. Примерно на год. Это нестрашно, не волнуйся.
– Выпалил он на одном дыхании.

– Чуяла моя душа, что-то не так. Никакой Югославии. Ты у меня один сын. Я к Президенту поеду, уволишься и всё. Не пущу.

Бугров собрался положить в рот такой себе рулет из куска мяса и бекона со специями и раздумав опустил вилку на тарелку. "Чего так шуметь-то?!"

– Мам, успокойся. Президенту без тебя и заняться нечем. Я сам так решил.

– Даша, останови его, ты можешь. Он льдинкой в твоих руках тает. Дашутка, умоляю, не пускай его. Он тебя послушает, - бросилась она к снохе, в мольбах прижимая к груди руки.
– Сложит ведь свою дурную головушку ни за грош.

"О, это ещё зачем? Так чего доброго и Дашку с пути правильного собьёт...",- всполошился он.

"Натворил Бугров, так уж натворил. Но это его жизнь",- подумала Даша и поёжилась. Ей меньше всего хотелось становиться глашатаем совсем не радостных новостей. Как же будет тяжело видеть лицо Зинаиды радующейся окончанию учёбы сына и получившей вот это... Выслушать её несправедливые упрёки, а они будут. Но кто-то должен ему помочь. Кто, если не она его жена.

– Роман, уйди, - попросила она. Он замешкался, так Даша с ним не говорила никогда. Дарья свела брови.
– Уходи, пожалуйста!