Не гореть!

— Черт… — Оля потушила сигарету о дно пепельницы, стоявшей на подоконнике. — Почему ты там об этом не сказал?

— Принимать решения тоже надо учиться. И просчитывать ситуации.

— Я собак боюсь.

— Тогда будешь старшей по котикам, — хохотнул Денис и вышел.

Обещание сдержал, дальше котиков не пускал ее ни в этой смене, ни в следующем карауле. Оля стоически терпела, ничем не показывая своего недовольства в течение всего этого времени. Ее деятельный ум, лишенный и привычной работы, и того, чего она жаждала, попав в расчет, переплавлял накопившуюся энергию в наброски шариковыми ручками в блокноте — она рисовала отвратительные квазимодоподобные мордочки. И так, видимо, представляла себе, что сделает со своим «руководителем» каждый раз, когда он отправлялся на выезд без нее. До тех пор, пока накануне четвертого дежурства в статусе практикантки она вдруг не прислала Дэну на Вайбер сообщение весьма однозначного содержания:

«Не хочу ждать до завтра. Так и будешь игнорить?»

И снова ей пришлось ждать ответа до встречи в реале.

Басаргин, как ни в чем не бывало, сгонял на пару вызовов, традиционно проигнорировав ее вопрошающий взгляд. А потом неожиданно в части наступила тишина. И такое бывает. Редко. Почти как парад планет. Мужики расползлись по базе. Кто-то задрых в морге. А после отбоя в одиннадцать, послушная распорядку, вырубилась и Оля.

— Подъем, студент! — услышала она сквозь сон.

Надёжкина продрала глаза и воззрилась на возвышающегося над ней командира отделения взглядом, выражающим исключительное недовольство. То ли им, то ли собой.

— О-о! — хрипловато со сна протянула она. — Вспомнил о моем существовании. Подвинуться?

— Предпочитаю спать один, — отказался Дэн. — Пошли в учебку.

— Зачем?

— Нормативы отрабатывать.

— Какие нормативы, Денис? Ночь! — попыталась она воззвать к его разуму.

— Утро! — он сунул ей под нос часы, показывавшие половину шестого. — Для огня времени не существует. Спорить будешь?

Оля задержала взгляд на его запястье — красивое такое мужское запястье. Крепкое, смуглое, покрытое темнеющими волосками, уходящими под браслет. Выдохнула и посмотрела ему в глаза.

— Ты серьезно?

— Абсолютно! Подъем! — повторил Денис. — У тебя три минуты.

Надёжкина нехотя сползла с кровати и натянула ботинки. Выровнялась в полный рост и глянула на Басаргина. А потом, понимая, что говорит глупость, но не в силах себе в том отказать, выдала:

— Знаешь, нянькой ты приятнее, чем начальником.

— Ты б определилась, — рассмеялся Дэн и снова показал ей часы. — Время идет.

Делать нечего. Начальство! Олька выдохнула и рванула в учебку, не зная, смеяться ей или сердиться. И то, и другое одновременно рядом с Басаргиным выходило очень органично. Сочетание несочетаемого.

Оказавшись в означенном помещении, она включила в нем свет, осмотрелась по сторонам и в абсолютной тишине спросила:

— Ну? И что дальше?

— Стометровка с препятствиями.

— Говорила бабушка хорошо учиться, хрен кто слушал, — сообщила ему Надёжкина и поплелась раскладывать необходимый для бега «реквизит». Но, тем не менее, сейчас уже чувствовала себя в полной мере проснувшейся, да и азарт в глазах явно загорелся. Похвастаться захотелось? Или просто мазохизмом страдала? С этим тоже пока не определилась. Но добредя до линии старта, устроила за спиной ствол, оглянулась на Дэна, заняла позицию в колодках и, приподняв голову, спросила:

— Сигнал подашь?

Он наблюдал за ней с напускной расслабленностью и твердой убежденностью. Лучше вымотать ее на базе, чтоб неповадно было соваться на вызовы.

— Три, два, один, — быстро отсчитал Денис и демонстративно включил секундомер.

И Оля помчалась вперед. Бег был не самой сильной ее стороной, но она брала упорством и добивалась успеха. Да и выносливости ей не занимать. А тут — всего-то стометровка. Она носилась на беговой дорожке как угорелая с того момента, как решила, кем хочет стать. Тогда еще на школьном дворе.

Первые двадцать три метра на разгон. Двухметровый забор — почти что перелетела. А приземлившись, подхватила оба пожарных рукава по пять килограммов в каждом. Да вообще раз плюнуть! С ними и пробежала по длинному бревну, чуть не съехав на другом его конце — за годы использования на базе оно стало почти глянцевым. Но удержалась. Спрыгнула удачно. Еще несколько метров. Один рукав — к разветвлению. Меньше секунды. Второй — к стволу за спиной.

Финиш.

Выдох.

Дэн.

— Зачтено.

И широкая Басаргинская спина в двери.

— Сколько? — крикнула ему вслед Надёжкина.

Без толку.

Ответа не прозвучало.

Азарт, охвативший ее, схлынул, уступив место чему-то такому, чего ранее она не испытывала — мучительное напряжение до судорог сжимающее то место под ребрами, где должно быть, размещается душа, почти причиняло боль. И она не понимала, откуда берется боль такого рода. Знала только, что надо было догнать его и, в конце концов, поговорить. Потому что не может тянуться до бесконечности не дающая спать по ночам неопределенность.

В морг она вернулась, когда на часах было начало седьмого. Оставалось продержаться два часа.

Два часа, чтобы потом следующие три дня дома метаться по всему пространству, представляющему собой когда-то любимые комнаты. Зависать на втором этаже в спортзале, доводя себя до крайности от нагрузок, торчать на крыльце и курить, досадуя на то, что раньше ей это было совсем не нужно, а теперь, выходит, скатилась. И зависать в мастерской, над слепком квазимордой головки, перекочевавшей с наброска на гипс, чтобы потом заиграть жизнью в фарфоре. Маленький уродец — он весной обязательно поселится рядом с гномом в саду, который совсем скоро станет чужим.

Оля пыхтела, создавая его тельце, обжигая детали в печи, — печь была еще бабушкина, но сравнительно новая. Этого знатного японца Олька подарила ей, поднакопив за первый год своего диспетчерства с настоящей зарплатой. Но сама юзала поболее Леонилы Арсентьевны.

А когда дело дошло до нанесения красок, резко отбросила к черту всю работу и схватилась за телефон, снова не выдерживая одной ночи до смены.

«Мне нравится наше с тобой общение, — быстро написала она. — То стометровка, то игнор. Завтра продолжишь издеваться?»

Ответ прилетел в 5-35 следующего утра.

«Пока еще не начинал».

И не успела она переступить порог части, как была осчастливлена стопкой папок с документами. Торжественное вручение сопровождалось напутственным словом:

— Порядок наведи, чтоб даже Пирогов не подкопался.

— Эточегойта? — ошалело выдала, что греха таить, невыспавшаяся и не особо покладистая именно в тот день Надёжкина. К тому же планировавшая, раз уж от Дэна фиг дождешься нормальных заданий, заниматься исключительно отчетом, сделанным ровно наполовину.