Не грози Дубровскому! Том 11

— Ого! Вот это новости. А в каком смысле расхватают? Кто-то ещё женится?

— О-о-о! Друг мой. Я думал, что только мне не рассказали, а оказывается и ты в неведении, — засмеялся Григорий. — Ершов женится на Лунгиной, а Дубровский — на Мышкиной. Ну и я женюсь на сестре Виктора.

— Вы чего там, массово помешались? Три свадьбы разом? — удивился Лев.

— Ха-ха. Типо того. Ну, так что скажешь?

— Да, не проблема. Буду шафером, — согласился Лев.

— Ну и славно. Пошел я предложение делать. Ты бы тоже прекращал сопли жевать.

— А я и не жую соп… — начал распаляться Лев.

— Пока-пока! — прокричал Оболенский и сбросил вызов.

Убрав мобилет в карман, Лев заметил, что отец и Кьяра как-то странно смотрят на него. Лев Львович остановил сражение и направился прямиком к сыну. Положил руку на плечо и тихонько шепнул:

— Да Лёва, я тоже думаю что тебе пора окольцеваться. Ха-ха-ха! — расхохотался глава рода, перекинул двуручник через плечо и пошел к выходу с тренировочной арены.

Лев проводил его взглядом и, вспылив, выкрикнул:

— Да вы сговорились?!

Убрав меч в ножны, Кьяра вытерла ладонью пот со лба и, подойдя ближе, спросила:

— Ты о чём?

— Да, так. Не обращай внимания, — ответил Лев и поправил пиджак, в кармане которого лежала коробка с кольцом.

* * *

Иркутск.

Неподалёку от ночного клуба Ля Рош.

Махаонов Феофан Борисович провёл незабываемую ночь с двумя красотками, одна из которых потеряла сумочку в заведении. Как истинный кавалер, а точнее ценитель женских ласк, он благодушно согласился отыскать сумочку в обмен на ещё одну встречу.

Личный водитель вёз Махаонова в клуб, а барон, сидя на заднем сиденьи, горланил песню, игравшую всю ночь в клубе:

— … Ночами прижимаю,

Охаю вздыхаю,

Говорю ей, что не брошу,

И о том, что я хороший,

Но я подле-е-ец! Я подлец! Ха-ха!

Махаонов приоткрыл окошко и, вдохнув прохладный воздух, откинулся на сиденье.

— Да, Прошка. Эт тебе не крестьянок щупать! Там такие бабы. М-м-м! Закачаешься!

— Вам виднее, ваше благородие, — отозвался водитель.

— Само собой, виднее! Мой старик думал, что самый умный, и что? Практически профукал всё моё наследство! А я просил этого кретина. Дай денег на ночной клуб. Хрен тебе, говорит, а не деньги. Хвала богам, этот дегенерат сыграл в ящик раньше, чем успел всё просрать. И посмотри, где я теперь?

— На Ямской улице, ваше благородие, — буркнул водила, так как совершенно не вслушивался в очередную самопохвалу барона.

— Идиот. Я имею ввиду не территориальное расположение, а общественное! Я один из богатейших людей Иркутска! Со мной даже графы считаются, — самодовольно заявил Махаонов и ткнул пальцем в потолок, показывая, какой он важный.

— Да, ваше величие трудно переоценить, — поддакнул водила, мечтающий, чтобы этот разговор побыстрее закончился.

— Верно говоришь. Так оно и есть, — удовлетворённо кивнул барон и, посмотрев в окно, разинул рот. — Какого ху…?

Прямо над главным входом было написано «Махаонов мудак». Охрана и персонал старательно пытались стереть надпись, но её всё равно было видно. Набрав в грудь побольше воздуха, барон на ходу выскочил из машины, поскользнулся и рухнул в грязь. Снова вскочил и с кулаками набросился на охрану.

— Чтобы через секунду этой писанины здесь не было! Иначе я вас всех под суд отдам! — голосил Махаонов, раздувая ноздри, а все окружающие мечтали лишь о том чтобы начальник оставил их в покое и укатил в закат, подцепив пару очередных переносчиц гонореи.

* * *

Вернувшись в Дубровку, я наткнулся на толпу зевак, возглавляемую Гантулгой. Рядом с монголом стоял Касторкин и протягивал ему руку.

— Спорим, что Дубровский прикончил дракона? — предложил профессор.

— Да какого дракона? Из портала был звук, похожий на шелест лапок насекомых.

— Давай быстрее. Спорим или нет? Вон он уже вернулся, как раз и узнаем, кто из нас прав. — Поторопил Касторкин Гантулгу, и они ударили по рукам.

— Спорим. Если я прав, то обрею тебя налысо.

— А усы?

— Усы тоже сбреем.

— Годится. Но если выиграю я, то… — Что будет, если выиграет Касторкин, мы так и не узнали.

— Иван Викторович, ты проиграл. В пробое была паучиха, — опечалил его я.

— Да как так?! — возмутился Касторкин и увидел, что Гантулга из-за пояса достал острый тесак.

— Подставляй свои волосяки, гражданин профессор. Пришло время стричься, — хищно ухмыльнулся Гантулга и пошел на пятящегося профессора.

— Виктор Игоревич, скажите что вы шутите. Там же был дракон! Я точно слышал.

— Держите его! — рявкнул Гантулга, и два монгола тут же выкрутили руки Касторкину. — Иван Викторович, советую не дёргаться если уши дороги, — прошептал монгол, начав стрижку.

Помимо спорщиков в толпе зевак был и Квазар. Лягушонок улыбался, наблюдая за наказанием профессора, а рядом с ним стояли две сотни азиатов.

— И это всё? — спросил я, протянув руку.

— Ещё пять сотен присоединятся позднее, — ответил лягух, вернув мне зеркальце и портальный камень.

— Всё равно не густо. Добирай оставшихся из переселенцев и начинай обучать.

— Но квакже…? — подняв палец вверх, начал было Квазар.

— Ничего не хочу слышать про антропометрию и прочий бред. Бери тех, что есть. Из-за недоукомплектации страдает боеспособность третьего крыла. Чтобы до конца недели вопрос закрыл. Усёк? — строго сказал я, придавив лягуха взглядом.

— Кванечно усёк, — печально сказал он.

— Если справишься, попрошу Юлию купить тебе десяток книг, — подбодрил я земноводное, и он с радостной мордой умчался выполнять приказ.

Проводив его взглядом, я направился в подвал замка. Швеи работали, не покладая рук. Анна устроила донабор из переселенок, и теперь выпуск одежды шел семимильными шагами. Глядишь, и мы в течении месяца сможем обеспечить формой четыре боевых крыла.

— Виктор Игоревич, Юлия просила сшить для вас ещё пару костюмов, — обратилась ко мне Анна и выдвинула вешалку на колёсиках, на которой висели десять точно таких же костюмов как тот, в котором я был на приёме у японского императора.