Не грози Дубровскому! Том III

Булава врезалась в рапиру и сломала её пополам, отбросив Васю в сторону. Не веря своим глазам, он уставился на меня и тут же рванул за новым оружием. Первым прикрыть товарища решился Лев. Двуручный клинок засвистел в воздухе метя мне в бок. Не желая уклоняться, я встретил его удар своей булавой.

Двуручная оглобля жалобно звякнула и попыталась улететь в сторону. Но Лев вцепился в неё изо всех сил из-за чего его развернуло вокруг своей оси, и он плашмя плюхнулся на песок. Насмешливая улыбка сама собой возникла на моём лице. Увидев её, друзья пришли в ярость и набросились с четырёх сторон.

Клинок Оболенского я принял на щит, да так, что Гришу откинуло назад. Картаполов хотел воспользоваться секундной заминкой и ринулся вперёд, прикрываясь щитом. Шагнув вперёд, я пнул Михаила в щит, и он улетел, кувыркаясь по песку.

Забавно. По началу я недооценил артефакт Зуброва. Но чёрт возьми. Эта безделица усиливала массу моей атаки десятикратно. Если я попадал по оружию противника, то оно либо ломалось, либо стремительно вылетала из рук. А что будет если я попаду булавой по живому человеку?

— Всё Дубровский, хватит издеваться! — Возмутился Оболенский, бросив меч на землю. — Не знаю, чем ты занимался с последней нашей тренировки, но дури у тебя хоть отбавляй.

— Да, у меня до сих пор руки дрожат после его удара. — Сказал Лев потирая предплечье.

— А у меня похоже вывих. — Миша продемонстрировал стремительно опухающую руку. Упс… Похоже я перестарался.

Мы отвели Картаполова в лазарет. Я заглянул в кабинет и извинился за то, что в этот же день подкинул работы Славику. Тот покачал головой и показал жестом, что с меня магарыч.

Пришлось призвать Клювика и дать ему пару купюр. После чего я перехватил контроль над его телом и слетал в лавку купив там две бутылки дорогого коньяка. Нужно было видеть глаза торговца, когда птица положила деньги на прилавок и ткнула клювом в ценник.

Одна бутылка перекочевала к Славику, а вторую Клювик отнёс в мой номер.

Подлечив Мишу, мы перекусили и разошлись по домам. Завалившись в номер, я застал Грувда пялящегося на коньяк.

— Свали. Это не для тебя.

— Грувд, Грувд. — Обиженно скакал древень и показав мне язык странной формы, ушел в свою комнату.

Я спрятал бутылку в рюкзак и закинув его на плечи телепортировался в управление службы безопасности. Трифонов уже собирался уходить из своего кабинета, когда я нагрянул в гости.

— Вадим Иннокентьевич, я на пару минут зайду?

— Дубровский? Если на пару, то заходи. — Трифонов устало посмотрел на часы и положив бумаги в сейф, запер его. — Ты по какому вопросу?

— По булькающему. — Усмехнулся я и поставил на стол коньяк.

— Ты чего это? Убери, быстро. — Строго сказал он.

— Вы сами сказали, что просто так к вам никто не заходит. Ну так вот я зашел. Стаканы есть?

Трифонов снова посмотрел на часы, выглянул в коридор и не обнаружив никого из коллег, запер дверь.

— Есть, но только по одной. Сугубо за твоё назначение. — Заговорщически шепнул он и стал похож на деревенского алкаша, а не на грозного комиссара.

— Разумеется. Мне завтра на занятия, вам на работу. По маленькой и в расход.

Мы выпили по одной, потом ещё по одной. А на четвёртой рюмке Трифонова понесло.

— Виктор Игоревич, вот ты знаешь как тяжело всё время давить на людей? — Я кивнул, но Вадим Иннокентьевич не поверил. — Да ничего ты не знаешь! Это с виду я кремень, а так-то я обычный человек. Не люблю я из людей всю душу вынимать. Но в то же время, это у меня отлично получается. — Гордо сказал он и посмотрел на рюмку коньяка.

— А не думали сменить профессию?

— Я? Сменить? Ха! Да ты чего такое говоришь? Тут платят отлично, пенсия по выслуге лет. А куда я ещё пойду? В бандиты деньги из купцов выколачивать? Так я не хочу. Тут хотя бы полезное дело делаю. — Он замолчал на минуту, задумался и продолжил. — Правда была у меня мечта в детстве. Хотел стать уличным музыкантом. Эх, отец узнал и так отлупил меня… — С ностальгией сказал Трифонов и улыбнулся. — Знаешь, а я ведь петь так и не бросил. Хочешь спою?

— А давайте.

Трифонов, покачиваясь, поднялся из-за стола. Коньяк на голодный желудок действовал убойно. Певец распрямил спину, закрыл глаза, откашлялся и чистейшим баритоном затянул:

Император батенька охраняет нас,

Бусурмане чёртовы уж пустились в пляс.

Сколькоб не старалися, нас им не сломить,

За родну империю бьём и будем бить!

Открыв глаза, Трифонов наткнулся на мою улыбающуюся физиономию.

— Вадим Иннокентиевич, очень достойно. Зря бросили. — Я похлопал в ладоши, а комиссар засмущался и отмахнувшись сказал.

— Да я так. Балуюсь немного, когда никто не слышит. А что, правда неплохо пою? Может в военный хор податься? Тоже своего рода служба. Денег поменьше дают, но всё ж занятие по приятнее. — Задумавшись он потянулся к бутыли и с горечью на лице обнаружил что она пуста. — Эх. Жаль. Хорошо посидели. — Он посмотрел на часы и тяжело вздохнул. — Уже нет смысла домой идти. Опять придётся на работе ночевать. Ладно Вить, ты если что, заходи. — Сказав это комиссар опомнился и совершенно трезвым голосом сказал. — И, если об этой посиделке узнает хоть одна душа, я тебя выпотрошу собственными руками. Понял?

Увидев его злобное выражение лица, я расхохотался. Уж очень не вязался его образ с тем мужиком, который минуту назад пел песни.

— Я всё понял господин комиссар. Никто не узнает. — Улыбаясь я протянул Трифонову руку.

— Ну и славно. — Ухмыльнулся комиссар и мы обменялись рукопожатиями.

Навеселе я двинул на станцию телепортации. Нужно хоть немного поспать, ведь через пару часов мне идти на занятия. А ещё вести эти самые занятия. Твою мать. Надо было и вправду ограничиться всего одной рюмкой.

* * *

Ночь.

Имение Дубровского.

— Ай! Сука! Какого чёрта мы полезли через терновник? Не могли с главного хода зайти? — Прошептал мужик, порезавший лицо шипом кустарника.

— Заткнись Боря. У главного входа пять охранников. Хочешь с ними схлестнуться? — Возмутился главарь банды создавая каменные колоны, с помощью которых он отодвигал тёрен немного в сторону. Колоны поднимались из земли влево и вправо отталкивая живую изгородь, но не ломая её.