Не грози Дубровскому! Том VIII

— Твою мать… — С придыханием сказал я и использовал синергию с Клювиком.

Взмахнув крыльями я поднялся на сотню метров и присвистнул. Пшеница покрыла всё в радиусе пятисот метров. Единственное, что смогло сдержать её продвижение, так это река. Нет, пшеница, конечно, проросла на дне реки, но корням было не за что цепляться и растения унесло вниз по течению.

Выходит что я одним заклинанием смог засеять больше пяти гектар? Прилично. Тем более что у меня хватит сил раз десять повторить подобный фокус. А это очень много созревшей пшеницы в сутки. Даже не представляю сколько это тонн зерна. Хммм… А не открыть ли мне пекарню?

Может и открою. Сырьё своё, причём бесконечное. Нужно только нанять толковых пекарей, да арендовать площади. А ещё найти того кто будет контролировать производство… Эх, может быть, когда-нибудь. Но точно не сейчас.

Спустившись ниже, я подставил спину Мышкиной.

— Юлия Сергеевна, добро пожаловать на борт наших авиалиний.

Мышкина улыбнулась и запрыгнув на спину обхватила меня руками за шею, а ногами обвилась вокруг талии. Взмахнув крыльями, я рванул в сторону Дубровки. На подлёте стало ясно что нас уже заметили. Гантулга скакал в нашу сторону вместе с десятью монголами. Сделав крутой вираж, я поравнялся со всадниками.

— Виктор Игоревич! Мои ребята заметили жёлтое пятно расползающееся по округе и решили проверить! — Выкрикнул Гантулга осаживая лошадь.

— Глазастые ребята. Выпиши им премию. — Одобрил я. — Возвращайся в лагерь, возьми с собой переселенцев. Нужно собрать пшеницу. Да мой друг. Теперь у нас будут целые гектары пшеницы.

— Так это что получается? Наши женщины теперь смогут делать хушур? — Расплылся в улыбке монгол.

— Это что за зверь такой? — Нахмурился я не понимая о чём идёт речь. Но Гантулга не успел ответить, на помощь пришла Мышкина.

— Выпечка такая! На наши чебуреки похожа! — Зачем-то крикнула она, хотя находилась у самого моего уха.

— Чебуреки уважаю. Производство одобряю! Вы главное всю скотину под нож не пустите. А то желающих поесть чебуреков у нас куда больше чем мяса для их производства.

— Не переживай Виктор Игоревич! Трёх бычков забьём, пять баранов и больше никого трогать не станем. — Довольно оскалился Гантулга. — Кстати, хотел попросить выпустить нас во внешний мир. Возьму с собой сотню всадников и поедем в Саяны. — Увидев что я не понимаю о чём он говорит, монгол пояснил. — Гора так называется. Там водятся горные бараны.

— Хммм… Отличная идея. Отправляйтесь в Саяны, а после и на Алтай. Там тоже баранов валом. Как закончите, бери своих бойцов и топайте в леса. Тащите всё что сумеете поймать. Кабанов, лосей, тетеревов. — Задумавшись я добавил. — Да и белок берите. Они забавные. Одним словом, ловите всё съедобное и тащите в Дубровку. Будем заселять её живностью.

— Сделаем. — Гантулга кивнул и рванул в сторону города.

Я же не спешил возвращаться. У меня оставался запас маны который я решил осушить до нуля. Паря над бескрайними просторами, я засеивал их пшеницей. Когда запас маны иссяк, пшеница раскинулась на десятки гектаров вокруг. На вскидку тут километров двадцать посевов!

Правда радость длилась недолго. Я использовал слишком много сил и почувствовал слабость. Проклятье, я могу рухнуть в поле пшеницы так и не добравшись домой.

Нет, мы с Юлией, конечно, найдём чем заняться среди пшеничных стеблей, но есть пара проблем. Во-первых, они острые как щетина пьяного моряка, а во-вторых до земли нам лететь метров десять. Падение будет жестким.

Как хорошо что у моей спутницы имеется куча свободной маны. По моему торсу скользнул вьюнок-повилика и едва ощутимо прикоснулся к коже Юлии. Я отпил совсем чуть-чуть, Мышкина даже не заметила изменений в каналах маны. Но этого с лихвой хватило, чтобы добраться в Дубровку.

Гантулга выстроил перед замком две сотни монголов. Половину бойцов он забрал с собой в портал ведущий в пограничный город с монголией. А вторая половина запрягла лошадей в телеги и вместе с тремя сотнями переселенцев отправилась косить пшеницу.

И всё же удивительный он человек. Шустро всё организовал и отправился на охоту без лишних вопросов. Правда вопросики были у меня. Приживутся ли на равнине горные бараны? Всё же здесь совершенно нет гор и, несмотря на то что я могу управлять погодой и временем, изменить рельеф, к сожалению, не в моих силах.

Но было бы забавно. Выходишь на балкон замка, а перед тобой открывается вид на бескрайний океан и горы, которые ты и создал. Ах, мечты, мечты.

Приземлившись, я потащил Юлию в замок и передал её в заботливые руки Ярославы, которая как раз кашеварила на кухне. Сам же отправился в академию. Да, от стряпни Яшки в животе громко заурчало, но есть одно неотложное дело.

У профессора артефакторики остался трофейный предмет божественного класса. И мне крайне не хотелось чтобы он у него находился дольше оговорённого срока. Мало ли что случится? Забудет куда положил, украдут или просто прикипит к нему и решит что можно не возвращать.

Хотя в порядочности Петра Артемьевича я не сомневался. Не первый раз имею с ним дело и всегда он показывал себя с лучшей стороны.

Переместившись на центральную площадь академии я насторожился. Стерильная тишина, куда не глянь, пустота. Студенты разъехались по домам и если кто-то и остался в академии, то он явно не спешил показываться мне на глаза.

Вылизанные до чистоты улицы, закрытые лавки. Лишь свет фонарей говорил о том что в академии ещё кто-то есть. Я поспешил в лабораторию профессора. Он говорил что собирается продолжать работать даже во время каникул. Трудоголик до мозга и костей. Для него артефакторика это вся жизнь.

Дверь в артифакториум оказалась незаперта и я вошел внутрь без стука. Тусклое освещение, стеллажи на которых обычно хранились груды артефактов, сейчас были пусты. В дальней части лаборатории две фигуры согнулись над столом и что-то тихо обсуждали.

Первая фигура явно принадлежала Удальцову Петру Артемьевичу. Низкого роста, стоит на подставке, активно жестикулирует объясняя какой-то постулат артефакторики.

Рядом с ним высоченная девушка с округлыми бёдрами смотрящими прямо на меня. Метра два ростом, не меньше. Девушка глядела на профессора артефакторики с каким-то уважением и любовью. На вид ей было не больше восемнадцати.

Неужели Петр Артемьевич закрутил роман с одной из студенток? За такое его мигом вышвырнут из академии. Правда я не припомню среди студенток ни одной девушки подобного роста. Уж я бы точно запомнил такую величину.

— Гхм. — Покашлял я в ладонь привлекая к себе внимание профессора. — Петр Артемьевич, вы сильно заняты?

Удальцов повернулся и расплылся в улыбке.

— О! Виктор Игоревич, а мы как раз вас обсуждали. Заходите.

— Меня? — Удивился я.

Как так вышло что я не знаю эту девицу, а она ведёт обо мне беседы с Удальцовым? Интересно что именно они обсуждали?