Не грози некроманту, попивая сок в Светлой Обители

Я прислонила косу к забору и трагично вздохнула, оглядывая заросший двор. Вот почему кролика завел Взюзя, а пропитание скотине должна добывать я?!

С болота мы вернулись, когда в небе зажглась первая звезда. «Дитятко» изволило отдыхать в моей кровати, а на столе Кил скорбно изучал отчет.

— Явились, — по-стариковски проворчал он. — Чего учудить успели? У нас тут как ураган прошелся. Резкий порыв ветра чуть крыши не посносил.

— Зато аномалию устранили, — оправдание звучало так себе с учетом нашего потрепанного вида.

— Это-то и странно, — ворон устало вздохнул. — Ни Тьмы не понимаю, что тут происходит.

Мне подтолкнули отчет. Напротив «Разобраться с мавками» стояла ожидаемая галочка. И все.

— Эм? А где про лича, храм и отсутствие магии? — через мое плечо заглянул в документ Лауфман. — Мы что зря по болоту голышом разгуливали?

Кил встрепенулся и так угрожающе распушил хвост:

— Секундочку. Мне показалось, ты сейчас произнес нечто странное.

Темная чуйка просигнализовала — будет скандал. Возможно, даже с мордобоем.

— Ой, что-то так устала, — потянулась я, аккуратно отодвигая подальше Лауфмана. — Давайте спать. А завтра разберемся с остальным.

— Обязательно, — сухо пообещал ворон.

Мы с напарником потоптались возле единственного койка-места.

— Я на лавку не пойду, — мрачным тоном предупредил Лауфман. — Вчера имел неудовольствие на ней бока отлежать. Да что ли мы не взрослые люди…

Остановила его поток словоблудия взмахом руки. Вчера была бессонная ночь, сегодня длительная прогулка на относительно свежем воздухе. Меня сейчас интересовал только один вопрос:

— У тебя пижама есть?

— Ну-у-у-у… — напарник старательно отвел глаза. У кого-то и трусы спальный костюм.

Утро в нашем доме, населенном магически одаренными жильцами (проще говоря — дурдоме) началось с гостя.

Сквозь сон почувствовала, как Кил прошелся по мне и клюнул Лауфмана.

— Ты что творишь, демон?! — зашипел на него светлый.

— Ты бы руку с груди Лийки-то убрал. — Ой, точно. — А то внизу ее отец.

— Кто?! — я резко села, отбрасывая одеяло и демонстрируя, что лучшая пижама — это хотя бы присутствие нижнего белья. — Какой Тьмы он тут делает?!

— Я ему вчера письмо послал, — ворон спокойно перелетел на спинку кровати, наблюдая, за метаниями по комнате испуганной некромантки. — От твоего имени. Ты все равно пишешь как курица лапой. В отчете о личе ничего не появилось, то есть решать проблему своими силами вы не имеете права. Ты хоть инструкцию читала, когда подписывала согласие на практику?

Да я так радовалась, что подмахнулся все не глядя!

Лауфман развалился на кровати, еще и руки за голову закинул.

— И чего так суетиться? Мы же вроде как пожениться собираемся. В теории.

Я даже споткнулась о брошенный сапог, а Кил ехидно усмехнулся:

— Вот именно, что в теории. А на практике тебе могут продемонстрировать способы выдирания наглых хваталок со всей толерантностью. Главный Жрец темного храма и так весьма недоволен твоей кандидатурой.

Напарника смело с кровати. Уже спустя пять минут мы чинно вышагивали по лестнице.

Темные Жрецы не носили сутан, предпочитая балахонам удобные костюмы. Единственное, что их отличало от обычных магов — знак Тьмы на правой стороне куртки. Изначально предлагали изображать его на спине, но не каждый противник может оказаться достоин чести лицезрения тыльной части темного, тем более Жреца.

Отец даже с сединой на висках внушал уважение и страх только одним черным взглядом. Если бы не форменная одежда, по комплекции его легко можно было перепутать с тем же кузнецом. Сейчас он восседал на табуретке напротив Взюзи и о чем-то тихо говорил. Лич его внимательно слушал и периодически кивал.

Честно, я про себя выдохнула, поскольку единственные кто имеет власть над личами это Жрецы. Мягко говоря, данное соседство напрягает хуже грядущей свадьбы.

— Папа, — я подошла и обняла мужчину.

— Лия, — меня в ответ легко похлопали по спине. — Твое письмо озадачило, девочка. Никогда не знал, что в этом городке проблема с храмом.

— А тут и темных-то нет. Жаловаться некому.

Отец поджал губы.

— Все равно жажду разговора со Жрецом Светлой Обители. Он первый должен был сообщить в Совет Гильдий.

— Ну, удачи… ему, — фыркнула я. Если местный блаженный рискнет окатить моего родителя очищенной водой, в Феликтоне возникнет острая необходимость в новом светлом Жреце.

И тут Лауфман решил напомнить о себе.

— Здравствуйте, — он шагнул к отцу и протянул руку. — Я…

— Не тупи, — влез Кил, — он и так прекрасно знает кто ты.

— А лучше бы не знал, — отец презрительным взглядом окинул лохматого светлого. — Иногда кастрация гораздо эффективнее метки верности. Я понятно изъясняюсь, молодой человек?

— Куда уж понятнее, — пожал плечами Лауфман. От амулета пришла волна глухого раздражения. — И как это я до сих пор жив?

— Матушку свою благодари. Больно шумная она у тебя, — папа поморщился, вспоминая скандальную соседку. Сколько раз эта припадочная стучалась в нашу дверь с жалобами на то, что ее кровиночку обижают. — Если бы не Совет… никогда бы не отдал за тебя Лию. Вот что зятечек, берешь корзину и идешь на базар. Продуктов надо, а то питаетесь одними бутербродами пади. Кролика купи. У Лии вкусное жаркое из него получается. А я пока с дочерью и… Взюзей до руин храма прогуляюсь.

Лауфман стрельнул в меня глазами, все еще надеясь, что это шутка. Я молча принесла корзину для покупок. Никогда не поймешь, когда отец серьезен, а когда издевается.

И кого мы первого увидели, выйдя из калитки? Правильно, всех. В Феликтоне новости стремительней работы самого ловкого щипача в базарной толчее.

Но Главного Жреца темного храма толпой не напугаешь. Он бросил вскользь взгляд над головами жителей и те снова проявили чудеса телепортации, увеличив расстояние между нами на добрые метров двадцать.

— Кстати, — пророкотал мой отец, — надо зайти к главе.

— А чего к нему идти. Вот же он, — я ткнула пальцем в трясущегося Чойта Сизара.

— Прелестно, — коротко, сухо и емко бросил папа.

Ко мне бочком подобралась Мирка. Отчаянно стреляя глазками в сторону отца, она трагическим голосом поинтересовалась, когда же ей починят самогонный аппарат. Еще и вздыхать принялась, демонстрируя мягкие полушария в вырезе рубашки.

— Ой, дура, — только и успел протянуть Кил.

Папа стремительно развернулся и вкрадчиво-тихим голосом спросил: