Не грози некроманту, попивая сок в Светлой Обители
Шрифт:
— А ты вообще молчи, — отмахнулся от парня Жрец. — Твой мозг отравлен Тьмой.
— Странно, — подмигнула напарнику, — а я думала, это ты отрава всей моей жизни. А оказывается у нас здоровая конкуренция за почетное звание.
— О чем ты? — округлил глаза Ашер. — Я так, еще учусь пока. Заслуженная корона у тебя.
— Эх, любовь, — умилительно вздохнул Вариус.
— Романтика, — протянул Дар.
— Вы издеваетесь?! — взвился светлый Жрец.
— А что заметно? — ехидно спросила я. — И чем же вам так темные не угодили?
— Вы заносчивые. — Ага, это я хожу всем в
— Я так понимаю, брат вас сильно обидел? Но зачем на всех-то срываться?
— Да племя ваше бесполезное! — по лицу блаженного прошла судорога. И новым более властным голосом он произнес: — Получу божественную силу и докажу, что вы ничтожны!
— Войну развязать хотите? — я понимающе усмехнулась. — А пафоса-то было…
— Тебе не понять скорбным умом мою задумку! — в глазах Жреца вспыхнул фанатичный огонь.
— Лия, — тихо позвал меня Лауфман, намекая ослабить напор. Наивный в сущности человек, кому он взывает об осторожности.
У меня есть план. Целых два. Но оба с неприятными моментами для моей скромной темной персоны. В общем, светлый Жрец протыкает ножичком мое тельце. Некроманты умирают не сразу, даже при ударе в сердце. На грани жизни и смерти я успею смотаться к Тьме и нажаловаться. Думаю, тема с отъемом силы весьма заинтересует ее. Или же я встану личем. Сама себя подниму. Пока блаженный будет переваривать полученный результат, освобожу Лауфмана и отряд недошпионов. Но в этом случае человеком мне уже не быть.
Собственно, оба варианта звучат паршиво. Но выбирать не приходиться. Как любой некромант, плотно работающий со смертью — я не боюсь. Но и не рвусь туда. Не зря говорил наш преподаватель по «Философии загробной жизни»: в посмертии покой понятие относительное, студентов слишком много. Так что хотелось бы избежать крайних мер.
И о чем в принципе думал блаженный, когда решил бодаться не с нами, а с нашими родителями? Мама Феликтон разнесет, но доберется до правды. Только быстрее всего ее мадам Лауфман обгонит.
И пока я медитировала, в комнате разгорелся спор.
— А как же толерантность? — возмущался Ашер.
Светлый Жрец тяжело вздохнул:
— Вот придумали слово и носитесь с ним, будто прикрываете дыры в сите. А есть ли она по сути? Темные презирают всех. Мы пытаемся спасти человеческие души. А люди сами? Вроде и Свет наш бог, но когда припрет несутся поклоняться Тьме.
— Но будем честны, — влез в рассуждения о возвышенном Вариус, — есть проблемы, которые не подвластны светлым магам.
— Я это исправлю, — величественно пообещал Жрец.
— Хорошо, — я вернула внимание блаженного себе, — с великой миссией все ясно. А зачем же оборотней убивать? Это же конфликт с целым прайдом за хребтом Несгибаемых.
— А что поделаешь, если люди стали почему-то заканчиваться! И так проблема заполучить новые имена будущих Врат. Потом организуй похищение. Возись с ними. А в результате все напрасно. Жалко русалку не смог захватить.
И в этом ты виновата!Я полюбовалась сменой цвета лица блаженного. Нормальный пожилой человек уже бы держался за сердце и хрипел, а у этого здоровья на троих хватит.
Вдруг Жрец замер, прислушиваясь. Опять смена маски и перед нами старый добрый блаженный.
— Ой, ко мне пришли люди. Хотят очистить свою душу. Не скучайте, я скоро вернусь.
Я посмотрела в след чуть сгорбленной фигуры, исчезающей в темноте коридора, и фыркнула:
— С таким чувством юмора не стать ему Вратами. Надо будет подбросить блаженному пару сборников неприличных историй, что ли.
— Лия, — позвал меня Лауфман, — а напомни-ка, почему тебе нельзя выдать ремня?
— Прямо все варианты? — я невинно похлопала глазами. — Давай остановимся на том, что тебе после этого точно будет больно, и ты меня любишь. Выбирай, какой вариант больше нравится.
Оборотень нервно зазвенел цепями.
— Это все конечно мило. Но что будем делать?
Я широко улыбнулась:
— А разве ты не слышишь?
Кил, смешно переваливаясь с лапы на лапу, вбежал в комнату.
— Ничего себе инсталляция, — пораженно присвистнул демон.
— Ты где так долго ходишь? — ворчливо поинтересовалась я.
Ворон обиженно фыркнул:
— Трудно прошмыгнуть мимо блаженного не заметно, так-то.
Не найдя лучшего собеседника, я спросила у потолка:
— Слушайте, а в нашей компании хоть кто-то думать умеет? А то мне страшно вдруг как-то стало. Кил, ты же демон. Вышел из тела ворона и никаких проблем, зато возможностей в разы больше!
— Да-а-а? — ему точно не понравилось предложение, судя по распушенному хвосту. — А потом обратно в Пустой мир? А мне тут, между прочим, нравится!
Какой-то странный разговор, особенно когда ощущаешь, что половина тела уже окоченела.
— Да я бы обратно тебя вызвала. Вон Взюзю отправила бы, прежде насильственно запихав его в «Око Тьмы».
— Тогда ладно, — в голосе Кила появились довольные нотки. — Только, чур, в шкуре Жаркоя или Фуньки не размещать, а то знаю я тебя. В ворона, пожалуйста. Я уже привык.
— Да хоть в грача, — я закатила глаза, — только давай поживее, пока мне ампутация не потребовалась.
Кил послушно взлетел на алтарь, задумчиво поизучал оковы и дыхнул тьмой прямо на них. Металл нагрелся, опаляя кожу. Я ругнулась исключительно неприличными словами и зажмурилась от боли. Наконец-то замок с тихим щелчком раскрылся. Пришла очередь второй руки.
— Какое счастье, что есть магия, — я спешно обволокла пострадавшие запястья лечебным заклинанием. Мои лучшие штаны зияли оплавленными дырками на икрах. — Блаженному надо выставить счет за испорченную одежду.
Ноги слушались плохо. Я сползла с алтаря, и на всякий случай даже сделала шатающий шаг в сторону. Пока Кил с явным наслаждением освобождал Лауфмана: медленно и не спеша, выпуская Тьму из клюва, я задала вопрос, который меня мучил на протяжении всего возлежания:
— Откуда здесь взялся Жрец? У люка дежурил Ашер, он его скрутил позже. Спрятаться негде, — я обвела рукой помещение. — Как он подкрался ко мне со спины?