Не ходите, дети...
Шрифт:
Да, ёкарный бабай, что за детский сад такой! Тут серьезное дело, нужно студента спасать, а этот Отелло нюни распустил.
– Да будь же ты мужчиной, в конце-то концов! – рявкнул Шахов. – Доведи хоть одно дело до конца. Ты не хочешь, чтобы меня убили, и не хочешь отпускать Гарика. А я без него не уйду. Сколько повторять можно? Значит, ты все-таки хочешь меня убить.
Конечно, его построения тоже не блистали логикой, но до нее ли теперь? Человек вошел в ступор на почве неразделенной любви, и чтобы вывести его оттуда, подойдут любые средства. Не говоря уже о том, что жить тоже как-то до сих пор хочется.
– Хорошо, я доведу дело до конца, – вдруг согласился Бонгопа и решительно направился в сторону хижины.
Андрей растерянно поплелся за ним следом,
– Стой, Бонгопа! – закричал он, потому что только криком и мог теперь помешать непоправимому. – Ты же обещал… ты же хотел… Стой, дура-а-ак!
Нельзя сказать, что Нтомбази совсем не расстроилась, увидев мертвого Бонгопу. На какое-то время они с Андреем даже вместе склонились над телом воина, надеясь различить слабое дыхание или биение сердца. Но напрасно – парень знал, куда воткнуть ассегай, и не промахнулся. Наконечник копья чуть ли не до середины вошел в грудь кумало. После такого удара не выживают. Мать вождя поняла это так же быстро, как и побывавший во многих переделках Шахов. Но у того все же осталось в запасе несколько секунд, чтобы обдумать ситуацию. И когда они поднялись с колен и с ненавистью взглянули друг на друга, Андрей уже знал, как будет действовать. Наплевать, если Нтомбази решила, что это он убил Бонгопу. Главное, чтобы она поняла – задержать Шахова у нее не получится.
– Даже не думай меня останавливать, – тихо, почти спокойно сказал он. – Помни, что я ведь мог и войти хижину, но не стал этого делать. Просто дай нам уйти.
На самом деле он не был уверен в том, что сможет справиться с этой женщиной, к тому же защищающей своего сына. Руки и ноги все еще плохо слушались, любое напряжение мышц сразу же отдавалось в голове тупой, ноющей болью. Тут уж не до драки, уйти бы, не спотыкаясь на ходу. А ведь придется еще, наверное, и студента на себе тащить. Тот пока и вовсе ходить не может. А стоит запнуться, поскользнуться, упасть, как эта стерва тут же, не задумываясь, воткнет тебе в спину тот же асссегай. Так что лучше ей не знать, насколько слаб сейчас ее враг.
Он еще раз грозно взглянул на женщину, развернулся и направился к Гарику, все так же сидевшему под деревом. Наклонился, схватил юношу за руку и дернул, заставляя подняться. Скривились от боли при этом оба, но Шахов только шумно втянул в себя воздух, а вот Гарик не сдержал стона. Зато на ногах устоял – уже хорошо.
– Терпи, студент, аспирантом станешь, – как мог поддержал его Андрей и потянул за собой. – Пройди хотя бы шагов пятьдесят, пока эта гадюка нас видит. А потом что-нибудь придумаем.
У Гарика хватило сил лишь на то, чтобы кивнуть. Выглядел он жутко. Лицо посерело, как кожа у слона, на лбу крупные капли пота, в глазах немой крик. Кажется, он даже прикусил губу, чтобы снова не застонать, но Шахов толком не рассмотрел. Он был занят более важным делом – прикидывал, сколько еще осталось шагов до кустарника. Получалось гораздо больше обещанных пятидесяти. Потому что Гарик едва переставлял ноги и три его шага с трудом могли сойти за один нормальный. Но ведь не сдается же парень, держится. Глядишь, скоро совсем в себя придет.
И все же Андрей, как только решил, что Нтомбази уже не может различить их в густом кустарнике, тут же посадил студента к себе на закорки. Не очень-то он рассчитывал, что Нтомбази или кто-то другой не организуют за ними погоню. А значит, нужно уйти как можно дальше от хижины до того момента, когда возле нее соберутся воины ндвандве. И, пожалуй – понял Шахов, сделав несколько шагов с ношей за спиной, – лучше сразу свернуть в лес.
Кумало, насколько он успел заметить, лес недолюбливали. Возможно, даже побаивались. Если, к примеру, требовалось срубить дерево для постройки или на топливо, старались выбрать подходящий ствол у самой опушки. А в чащу забирались в основном тогда, когда нужно было от кого-нибудь
спрятаться. И узнав, что враг скрылся в лесу, его там даже и не искали. Все равно человеку там – верная смерть. Сам скоро обратно вылезет. А раз не вылез – значит, сожрали его дикие звери. Рассказывали, конечно, будто бы кто-то когда-то с благоволения духов предков продержался в лесной чаще несколько дней. Но не рисковать же собственной жизнью ради того, чтобы проверить, не попался ли и тебе подобный счастливчик.На духов у Андрея тоже большой надежды не было. Но на открытом месте, да с таким отягощением, ндвандве его быстро догонят, а в лес, может, и не сунутся. Вряд ли они в этом смысле сильно отличаются от соседей-кумало. В общем, хоть крохотный, но шанс.
Вот только шагать по такому лесу – удовольствие ниже среднего. Это же почти тропики, тут если уж что растет, то растет на совесть, занимая все свободное пространство. Чем-то даже похоже на ельник – такой же полумрак и фиг пройдешь без топора. Разница лишь в том, что под елками обычно голая земля, а здесь по колено – трава, по грудь – кустарник, а выше – ветки и лианы. Как хочешь, так и пробирайся. А если еще руками студента поддерживать (а попробуй не поддержать – тут же свалится), то и вообще другого выхода нет, кроме как переть напролом, словно слон какой-нибудь. Но слон все-таки весит немного побольше, и его пробивную силу с Шаховской не сравнить. Зато в упрямстве Андрей бы с ним потягался. Говорите, лбом стенку не прошибешь? А вы пробовали?
Он пробивался сквозь чащу уже с полчаса, но вряд ли прошел больше километра. Исцарапал себе в кровь лицо и грудь, а заодно – руки и колени Гарику. Казалось, он и на ногах держался до сих пор лишь потому, что падать было некуда. Густой кустарник сам его поддерживал. Пот заливал глаза, Андрей мало что видел перед собой. И уж точно ничего не слышал, потому что переполошил весь лес. Птицы и мелкие обезьяны подняли такой крик, что слышно было, наверное, и на опушке леса. И любой, кому это интересно, без труда мог догадаться, где его искать. Правда, Шахов об этом уже не думал. В голове осталась одна мысль: не останавливаться, идти вперед, сколько хватит сил. А потом еще столько же – по инерции.
Он даже не сразу понял, что это колотится ему в спину. Оказывается, Гарик уже с минуту пытается привлечь его внимание.
– Пусти, Андрей, я сам, – с трудом выдавливая каждое слово, проговорил студент.
Сил на споры у Шахова не осталось. Он молча опустил спутника на землю, но дальше двинулся все равно первым. Идти, конечно, стало легче. Но зато пришлось подстраиваться под тот темп, который способен выдержать Гарик. Да и лес оставался все таким же непроходимым. Теперь, когда руки освободились, Андрей смог наконец воспользоваться ножом, прихваченным с пояса у Бонгопы, которому оружие теперь без надобности [92] . А Шахову может и пригодиться. Только не в этот раз. Мачете из ножа никудышный. А может, просто замахнуться как следует Андрей уже не мог. И поэтому продолжал не прорубать, а проламывать себе дорогу и лишь добавил новых царапин на руках, кистях и где там еще их раньше не было.
92
У зулусов не было обычая класть в могилу оружие умершего. Опасались, что тогда его дух будет мстить живым.
Еще через час он понял, что пора отдохнуть. Они уселись на землю прямо там, где стояли, поскольку другого свободного места вокруг не обнаружилось. Какое-то время молчали, восстанавливая дыхание и вдыхая неповторимое сочетание запахов оранжерейных цветов и гнилой капусты. Потом студент спросил, уже почти нормальным своим голосом:
– Куда мы идем?
– Забрать Мзингву. – Шахову не очень-то хотелось произносить длинные фразы, но пришлось объяснить подробней: – Он в пещере у реки. Когда я уходил из лагеря, велел и ему поутру сваливать. Если все получилось, он уже должен быть на месте. Укрытие хорошее, надежное. Если не знать про него, ни за что не найдешь.