(Не)идеальная девочка

Плевать!

Ещё немного, и всё это станет неважным. Ещё чуть-чуть, и я окажусь в объятиях Артёма, а ради этого стоит потерпеть.

Упираюсь ногами в кирпичный забор и смотрю на Северова. Перевожу взгляд вниз. Пусть шею и не сверну, но на костылях передвигаться не особо хочется.

— Я поймаю. — раздаётся снизу тихий голос, но этого хватает, чтобы по коже помчались мурашки. — Прыгай.

Смотрю на сосредоточенное лицо и спокойную бирюзу его глаз. Идти — так до конца. Сажусь на край и закрываю глаза.

— Давай, маленькая, доверься мне.

И я доверяюсь. Сильнее сжимаю веки и набираю в лёгкие воздух, пока грудь не начинает болеть. Упираюсь ладонями, открываю глаза и отталкиваюсь пятками. Едва ухожу в невесомость, зажмуриваюсь, готовясь к контакту с землёй. Но вместо этого падаю в сильные руки, которые тут же крепко прижимают к горячему торсу. Только сейчас выдыхаю и поднимаю ресницы.

— Тёма. — хриплю, даже не стараясь выровнять тон.

Только в его объятиях адреналин начинает отпускать, и до меня доходит, что ограда была не самым страшным испытанием. Я могла сорваться с парапета. Руки могли соскользнуть с шершавой коры.

Северов прижимает меня до треска костей и дышит так, словно только что вместе со мной по дереву скакал. И трусит его не меньше моего.

— Совсем больная, блядь?! Ты чего вытворяешь, Настя? — рычит, не повышая голоса, и заглядывает в лицо, словно на нём диагноз наклеен. Не дожидаясь ответа, набрасывается на мой рот. Уже знакомо, поэтому встречаю без сопротивления. — Ты же на хрен шею себе свернуть могла! Переломать все кости, блядь! — продолжает ругать, касаясь голодными губами моих истосковавшихся.

На землю приземляет только, судя по ощущениям, минут через десять, не меньше, и, опустив взгляд на мои босые ступни, тут же подхватывает обратно и ставит на свои ноги.

— Ещё и босиком. Ну что с тобой не так, малыш? — хрипло вбивает мне в ухо, обжигая шею рваным дыханием.

— Это был единственный способ встретиться с тобой, Артём. Родители сидят в гостиной, а чёрного входа у нас нет. — тараторю и подчиняюсь новому поцелую и жадным касаниям рук.

— Мне, сука, чуть мотор не разорвало, пока ты там из себя макаку строила. Пиздец, маленькая, ты меня так напугала. Я бы на хрен сдох, случись с тобой что!

— Но всё же хорошо, Тём. — выдыхаю с улыбкой, а саму трясёт.

— Да, блядь, хорошо! Но могло и по-другому быть!

Опять набрасывается на губы, проталкивает язык в ротовую полость, словно атакуя. Сжимает руками ягодицы, с силой вдавливая эрегированный член в живот. Отрывается от губ и тут же вгрызается, иначе это не назовёшь, в шею. Всасывает и лижет. Кусает и царапает. Скребу ногтями его затылок и закусываю губы, боясь издать лишний звук. Северов склоняется ниже и втягивает в рот сосок через ткань его же футболки. Я так спешила, что даже не сообразила бюстгальтер надеть.

Пофигу.

Отдаюсь его грубым ласкам, забив на окружающий мир. Есть только я, он и этот момент.

Привычный узел в животе. Влага и пульсация между бёдер. Нестерпимое сексуальное желание под кожей.

Его рука целенаправленно врывается мне между ног. Вцепляюсь в неё пальцами, оставляя красные полумесяцы на его запястье.

— Тём, не здесь. — пищу, задыхаясь.

Расплывающимся взглядом замечаю, как он сканирует пространство вокруг.

— Здесь часто ездят или ходят? — выбивает, глядя в глаза. В голове такой туман, что даже понять не пытаюсь, для чего он это спрашивает. Молча качаю головой. — Камеры есть? Охрана? — бомбит, не давая время на передышку. Опять отрицание.

— Отлично!

Быстро перебирает ногами, на которых всё ещё паркуются мои босые ступни, и прижимает меня к забору, полностью скрывая нас в его тени от и без того тусклого света пары фонарей.

— Не могу, блядь, больше, малыш. Только не кричи. Не отталкивай. Всё хорошо будет. Веришь?

Ни черта не понимаю, но всё же киваю. Оставшиеся в мозгу слова разлетаются вдребезги, когда Северов снова и снова атакует мои губы, сдавливает ягодицы, сжимает грудь, пробираясь под футболку, прокручивает и оттягивает соски.

И пусть до боли, но это не та боль, от которой хочется кричать и плакать. Сладкая. Желанная.

Без предисловий раздвигает свои ноги вместе с моими и накрывает ладонью промежность.

Страха нет.

Подаюсь навстречу и стону, до крови закусывая слизистую.

— Мокрая… Такая мокрая… Горячая… В тебя хочу… Сука, терпеть не могу… — выбивает, снова прорываясь языком в рот.

Отвечаю без промедления. Горю. Сгораю. Отдаюсь.

Мой. А я его.

Даже если он захочет отыметь меня прямо здесь, остановить я не смогу. Слов нет. Мысли в кучу. Тело в огне. Сердце стучит для него.

Рука между бёдер становится настойчивее.

Позволяю.

Его пальцы до рези натягивают лосины, которые безжалостно давят на клитор и на половые губы.

— Артёёём… — стону, хриплю, зову, умоляю.

— Что, маленькая? — стонет в ответ, вглядываясь чёрными глазами в мои не менее тёмные.

Сквозь туман вижу своё отражение в его зрачках. Взгляд у меня такой же безумный, как и сорвавшееся с цепи сердце и горящее под его напором тело.

— Коснись меня там… — показываю глазами, опускаясь вниз.

— Я и так… — шипит, шумно гоняя воздух.

А я вообще не помню, как дышать.

— Не так… без… — больше ничего не выдавливаю. Голосовые в петлю. В горле спазм.

Северов тяжело сглатывает и, задирая футболку, запускает руку под резинку лосин и белья.

— Дааа. — рычу, когда его ладонь касается лобка и опускается ниже.

Он замирает и пальцами второй поднимает моё лицо, вынуждая смотреть в глаза. Двести двадцать и тысячи молний.

— Уверена? — сипит, тоже не справляясь с голосом.

— Да! — выкрикиваю шёпотом и сама тяну его запястье ниже.

— Блядь! Пиздец! Охуеть! Малыш! Я тебя… Тебя… Блядь! — бомбит матами, но меня заводит ещё сильнее.

— Пожалуйста, Тёма, не могу больше. Хочу… Хочу тебя… Пиздец, как хочу… — не выходит выразиться иначе.

От расплавленных мозгов ничего не остаётся, когда в игру вступает жадная похоть.

Северов поддаётся и скользит ниже, размазывая соки моего желания по розовым складкам. Чувствую, как его пальцы слегка давят на вход, и он проскальзывает одним внутрь. Стону, вгрызаясь в его шею. Артём начинает медленно двигать им туда-сюда, а я на каких-то животных инстинктах подаюсь бёдрами ему на встречу. Его движения становятся быстрее и резче. Узел в животе разрастается до неимоверных размеров, давя на остальные органы и причиняя боль. Пульсация нарастает. Парень бросается на мой рот, но даже это не отвлекает от новых ощущений. К первому пальцу добавляется ещё один, с трудом проталкиваясь между тугих стенок. Кусаю его губы. Во рту кровь. Выпиваю и глотаю. Большим пальцем он касается набухшего клитора и начинает растирать круговыми движениями. Ещё быстрее, напористее, размашистее. Давление нарастает, готовое раздавить моё неспособное к сопротивлению тело. Разорвать изнутри.