Не играй с нами, девочка

И знала главное. Он где-то сбился, увлекшись игрой, которая выходила у него слишком хорошо. И безнаказанно. Как личное проклятие, он мог делать что угодно, принимать любые ставки и рисковать наотмашь, из раза в раз выигрывая. Пока не стало невыносимо от самого себя. Но она могла помочь ему, потому что он пустил ее также глубоко, по самому кровотоку.

Крепкие мужские ладони сдавили ее талию и очертили бедра, Анна вздрогнула, прижимаясь к нему, и ее тело донесло до него каждую недавнюю мысль. Каждое признание.

— В номере есть кровать, — подсказала она.

Марк подсадил ее и понес в комнату. Он опустил ее на воздушный матрас и, облокотившись коленкой на кровать, начал расстегивать светлую рубашку. Анна цеплялась за мужские пальцы и подгоняла, и, когда ткань, наконец, отпустила его тело, буквально впилась в него, обвилась вокруг, желая прочувствовать каждый изгиб. Она истосковалась по этим пьянящим и в чем-то болезненным ощущениям, жажда даже не была метафорой, она на самом деле изнывала и желала наполниться им.

Ее язык очертил его мускулы и по налившейся венке на шее поднялся к подбородку, она легонько укусила его и заметила, как потемнели от желания его глаза.

— Сразу, Марк.

Да, сразу. Сейчас.

Анна подтянула себя в центр кровати и повернулась спиной, выгнулась перед ним, скользнув щекой по шелковому покрывалу и вытянув руки вперед. Она уперлась локтями в кровать и развела ноги. Он еще не коснулся ее, но одно ощущение своего тела в такой позе разлилось чувственной волной по коже и затопило низ живота. Она до помутнения хотела оказаться под ним, чтобы он жарко дышал в затылок и давил своим телом. Вбивался в нее. Она жаждала его силы. В данную минуту именно силы, завтра он может быть чутким и ласковым, а она может показать характер и вспомнить о коготках, но сейчас она хотела, чтобы он брал ее. Потому что она принадлежит ему, не как вещь, а как безграничная вселенная со своевольными вспышками, но ее тело его и только его.

Когда Марк дотронулся до нее, проведя ладонями по пояснице и грубо сцепив их на талии, Анна послушно отдалась его движению и почувствовала его в себе. Она вдруг забыла, как дышать и как двигаться, чувство наполненности снесло собой всё. А следом нарастающие толчки стерли остатки нестройных мыслей, она могла только цепляться за простыни и тонуть в его жадных руках.

Бесконечно. Бессвязно.

Утром тело еще помнило отголоски наваждения, и Анна проснулась с хмельной улыбкой. Протянула руку и не нашла его рядом. Она резко вскочила, пытаясь отвыкшими от света глазами нащупать хоть что-то вокруг.

* * *

— Я тут, — произнес Марк.

На нем были только черные джинсы, и еще телефон в руке, наверное, его разбудил звонок.

— Я испугалась, — созналась Анна.

— Не стоит, я никуда не денусь.

Он сел рядом и заглянул в глаза.

— Обещаешь?

— Обещаю, — Марк протянул руку и откинул прядку ее волос, которая ничем не мешала, ему просто нравился этот жест, — больше никуда.

Он умолк на мгновение, и Анна смогла угадать проявившиеся черточки. Он был тих не спокойствием, а усталостью. Словно отдал последние силы и эмоции, на которые остался способен. Анна понимала причину. Круговорот, сделав последний роковой оборот, остановился, но не отменил своих разрушений.

Марк теперь оглядывался по сторонам. Он победил Рёфа, смог отодвинуть от себя спецов на несколько областей и хоть на полголовы вырваться из той изматывающей жизни, когда или погоня, или торг. Но по итогу... Столько лет идти к цели, чтобы потом радоваться, что смог увернуться от предъявленной стоимости.

И самое главное.

Север.

— Ты сказал, мы поговорим после.

— Да, нам нужно поговорить.

Он лег рядом, положив голову ей на плечо. Анне показалось, что он мучает слепым взглядом ту же точку на потолке, что и она.

— У тебя есть план? — спросила она.

— У Севера был план. Я следую ему.

— Ты его не нашел?

— Нет, — Марк захрипел, и Анна поспешно накрыла его губы ладонью.

Ей показалось, что он скажет сейчас что-то безнадежное. Что он почти смирился.

— Не смей, — коротко произнесла она. — Он жив.

Понадобится много сил, и ее сил тоже, чтобы он отпустил это. Простил свое упрямство. Анна не слышала их разговоров, не знала уговоров Севера поступить иначе, но Марк явно помнил каждое слово.

— Отели и доля в торгушке, целый этаж площадей, — Марк поднял руку и прочертил прямую в воздухе. — Через подставные фирмы и липовых владельцев. Не знаю насколько хватит этих схем. Может, и на всю жизнь.

— Но оглядываться придется.

— Придется.

— Я смогу быть рядом?

— Не сразу. Прошло не так много времени, всего ничего по их меркам. Пока всё тихо и спокойно, но дразнить не стоит. Я буду приезжать, часто...

— Не сверни только шею на балконе.

Он приподнялся, облокотившись на локоть, и посмотрел на нее с улыбкой.

— Меня уже похоронили, хватит.

— Олег говорил мне.

— Он доставал тебя?

— Нет, его даже не было на допросах. Потом столкнулась в том ресторане.

Марк нахмурился, не сразу угадав в каком «том».

— Он сказал, что ты погиб, — продолжила Анна, — и что они нашли твое тело.

— Это пришлось устроить.

— Мог бы и предупредить меня.

— Да, тогда допросы стали бы увлекательнее.

— Меня не трогали.

— Потому что видели, что ты не врешь и действительно ни черта не знаешь. Малейшее сомнение и Олег бы вернулся. Мне кажется, он спец по таким разговорам.

Он был прав. Она помнила злость Олега и его напарника. Она не продержалась бы под их взглядами и пяти минут, начала бы нервничать и выдала себя и Марка.

— И как ты это устроил?

— Пришлось сдать пару цистерн крови и довериться Нечетному. Сперва план был разнести мой дом и мученически погибнуть там, но Рёф договорился со спецами и те активизировались. Приехали раньше времени, пришлось переигрывать.

— Как обычно, — кивнула Анна. — Нечетный уже здесь?

— Я пытаюсь найти его. Сукин сын спрятался лучше меня, — усмехнулся Марк.

— Может, и не стоит?

Он прищурил глаза, уловив новую интонацию в ее голосе.

— Боишься, что я снова соберу любимый конструктор?

— Боюсь, — призналась она. — Даже больше, чем Олега и всех остальных.

Марк вымученно улыбнулся и поцеловал ее.

— Не позволяй мне, — шепнул он.

— Ты не послушаешь...

— Послушаю. Тебя, Анна, я послушаю. Я давно ручной.

— Секундными приливами?

— Это много, малыш, очень много.