Не к ночи будь помянута. Часть 2

Егор разлил горячую пряную жидкость по кружкам. Я-то думал, что он будет водку, но он заявил, что будет меня лечить и приготовит настоящий глинтвейн, а не то, что сейчас за него выдают. Уж не знаю, настоящий это был глинтвейн или не настоящий, но на него убилась целая бутылка сухого красного, да ещё порядочно коньяка, а корицей и имбирём пахло так, что все бактерии должны были загрустить и повеситься.

– Завтра встанешь как огурчик, благодарить ещё будешь. – сказал Маврин. – А то что? Новый год всё-таки.

– Да ну его.

Я глотнул из кружки. Гадость была порядочная, но всё-таки лучше, чем тот энергетик, каким потчевала меня Ада. По внутренностям заструилось тепло.

– Как же так? – очнулся Маврин. – У вас, вижу, и ёлка не наряжена.

– Мы дома не празднуем. И вообще обычно не празднуем.

Маврин помолчал, потом тоже отпил и взял со стола бутерброд с сыром.

– Я должен спросить, почему?

– Отца в новогоднюю ночь сбил пьяный водила.

– Извини.

– Да ничё. Шесть лет прошло.

– А твоя подруга?

– Она ушла.

– Совсем?

– Думаю, да.

– Обидно, должно быть.

– Терпимо. Её выбор.

Мы снова помолчали. За окном пошла сплошная пальба. Потом послышалась мужская ругань, наглый смех, топот ног и где-то за пределами двора – новый выстрел и хохот.

– Луговой, а тебе никогда не хотелось что-нибудь взорвать? – спросил Маврин. – Не так, как они, а разнести всё к чёртовой матери.

– Хотелось. – сказал я.

– И что ты делал?

Я пожал печами.

– Мало ли чего нам хочется. Люди же не виноваты.

– Да. Вот именно. Знаешь что? Не приходи больше на работу.

– Что так?

– Не твоё это. Сам разберусь.

– Ты же вроде звал.

– Ну, звал. Ты бы выручил, конечно. Но вот смотрю я на тебя… Займись-ка чем-нибудь другим.

Я не стал ему отвечать. Горячее вино медленно плавило мысли. Маврин пришёл выговориться и никак не мог решить – с чего ему начать. А пришёл ко мне, потому что больше не к кому. Только бешеная жена, да ещё непонятно какой сын.

Егор сидел за стеклянным столом и отчего-то был похож на медведя, которого не ко времени разбудили среди зимы, и теперь он тыкается по лесу, ни черта не понимает и досматривает на ходу свои звериные сны. Я пододвинул ему блюдо с колбасой, и он машинально взял один кружок.

– Ладно. Слушай, студент. Может, ума наберёшься – на чужом опыте это безопаснее, хотя на своём – надёжнее. С чего бы начать-то? Так. Я окончил медицинское училище. Не абы чего, но всё-таки специальность – фельдшер. Знаешь, пошёл, потому что родители заставили. Мне тогда, в принципе, было всё равно. Учился средне, но старался. В группе нас было только три парня, остальные девчонки. Ну и, конечно, дружба навек. Ни много, ни мало, решили вместе поступать в военную медицинскую академию. Но это потом. Сначала закончить медучилище, отслужить срочную, а затем уж в вышку. Дождались призыва и сами пришли в военкомат.

 Ну вот. Попали, правда, в разные части. И тут, понимаешь, я дозрел, что ли.

Бывают такие счастливые люди – их спроси в пять лет, кем они хотят стать… Лётчиком! Музыкантом! Ну или трактористом, не важно. И ведь становятся! А я вот никем не хотел. Никогда. И тут – на тебе! – до смерти захотел в десант. Вот, прямо чувствую – моё. И пошло-поехало. Забил на академию. Подмал – отслужу и махну в Рязань. Ты, конечно, не в курсе… там училище – высший класс.

Я понимающе кивнул. Никем другим я Маврина и представить не мог. Точно – это его. А всё остальное – всякие коттеджи, машины, все эти искания и открытия… наверное, не правильно. Интересно, прибыльно, но не правильно.

– До сих пор вспоминаю, снится… Да ладно, что говорить. Не сложилось.

Егор замолчал. Я разлил вино. Мы молча выпили. Мне не хотелось спрашивать, почему не сложилось. Каким бы ни было это далёкое событие, оно повернуло рычажок судьбы и не только изменило жизнь человека, но и повлекло за собой череду случайных происшествий, одним из которых стало появление Ады на моём пороге.

– В Таджикистане служил. – сказал, наконец, Маврин. – В двести первой.

Он посмотрел на меня и махнул рукой. Правильно, мне это вообще ни о чём не говорило.

– Прыгал с парашютом. В девятнадцатый раз, прикинь! – Егор взял ещё кружок колбасы, пожевал и запил вином. – Всё как по маслу, всё отработано. Ну и что ты думаешь? Приземлился как баран. Ровное поле, ни камешка! И вот, пожалуйста – перелом шейки бедра и трёх позвонков. У меня в ноге титановый сустав. Поставили на совесть, даже не хромал. Но знаешь, сколько в больнице провалялся? Полгода! Вот тебе и карьера.

Ну ничего. Оклемался. Домой не поехал. Решил поработать. От добра добра не ищут. Где бы я в своём городишке нормальную работу нашёл в двадцать один год? Это вам сейчас хорошо, а тогда, знаешь, как с работой было? По полгода людям деньги не платили. А тут устроился в госпиталь, зарплата хорошая, без задержек, одежда, паёк, всё включено, одним словом.

Правда, если за территорию выходишь – хоть волком вой. Вокруг все чужие. Русскую речь не каждый день услышишь. К тому же местный климат просто убивал. Я ведь рос под Псковом. Там всё лето дожди через день, а жарой называются двадцать пять градусов. А тут в апреле начинается такое пекло, что сквозь подошвы пятки жжёт. В июне мы спали только на складе в подвальном помещении и без особой нужды старались до ночи на улицу не выходить.

Работы было мало, интернета нет, книг – раз, два и обчёлся. Вот мы собирались по ночам и напивались до бессознательности. Или курили местную траву. Просто потому, что заняться было больше нечем. Утром проснёшься – голова как чугун, во рту кошки срали, на улице жарища. Жить не охота.

К началу августа я начал потихоньку сходить с ума. Скорее всего, так и понесло бы по наклонной и, в лучшем случае, стал бы я безобидным алкашом. Но тут встретил Эльзу.

Бывает в жизни так – видишь человека, и понимаешь – вот, это твоё, совсем такое, как надо. Не нужно больше метаться и бузить. Всё, навоевался.

Ей было девятнадцать, мне двадцать один. Она жила с мамой в однокомнатной квартире.

Ты не смотри, она раньше совсем другая была. Тихая девочка, скромная, очень воспитанная. Такая… похожая на голубку, милая, нежная. Училась заочно и работала в книжном магазине – принимала и заказывала товар.

Мы недолго встречались. Зачем тратить попусту время, если и так всё ясно? Через два месяца скромно поженились. И переехали жить к Эльзиной маме. Так и жили втроём – отгородились шкафом и ладно.

Светлана Олеговна! Добрейшей души человек, тёща замечательная. И вообще почти идеальная женщина. Встретит, накормит, проводит, всё чисто, отглажено, дурного слова не скажет никогда. Правда было одно «но». Всю жизнь проработала в школе и постоянно водила домой учеников. А по воскресеньям приходили родня и друзья, приводили детей и внуков, обедали, галдели, пели всякое старьё и вообще радовались жизни. Эльза к такому положению вещей давно привыкла, а я, разумеется, нет. Однажды не выдержал и поговорил с тёщей. Не жаловался, конечно, а просто сказал, что нам пора бы пожить отдельно, как молодой семье. И расстались мы в самых благожелательных отношениях.