Не климат выбирали, а судьбу(с)...

Твой папочка, если открывает им дверь, то начинает мямлить извинения, а то и сунет пять-десять шекелей этим прохвостам, поэтому я сама стараюсь реагировать на стук и звонки...

– Мама, может быть вначале впустишь в квартиру, а потом уже дорасскажешь про этих попрошаек?

– А чего ты вообще стучишь в дверь, мы же тебе, как и Любочке ключи выдали?

– Ой, я про них совсем забыла.

– Коля, где ты там? Слышишь, она про ключи забыла, как только про нас вспомнила, у неё ведь теперь другая родня есть, не чета нам - бо-га-тень-ка-я!

Хорошо, что в этот момент из дальней спальни вышел отец и устремился на встречу к любимой доченьке, а то неизвестно, как бы Вера отреагировала на выпад матери.

– Веруня, как я по тебе соскучился!

Хорошо выглядишь!

Отец прижал голову дочери к груди и ласково начал гладить по длинным, разметавшимся по плечам волосам.

– Папочка, я знаю, что по отношению к вам большая свинушка, но вы должны меня понять, к вечеру так устаю от учёбы, что не хочется никуда ехать, а в выходные жду не дождусь встречи с Галем. Вот, скоро поженимся, тогда будем часто к вам вместе с мужем приезжать.

– Николай, не развешивай уши, в лучшем случае, когда надо будет кому-то посидеть с её ребёночком, тогда вспомнит о своей матери, куда ей справиться самой с дитём и со своим тяжёлым инвалидом.

Вера резко отстранилась от отца.

– Мамочка, а ты знаешь, что я тебе скажу на твои чудесные слова...

– Ну, что ты можешь сказать хорошего?

Отречёшься от меня?

Так, в любом случае, мы не очень избалованы твоим вниманием.

– Белочка, не нервничай, у тебя поднимется давление и Верочку не укоряй, она молодая, занята по уши в университете, а то, что связывает жизнь с несчастным парнем, так это её выбор, её горькая планида, веление её доброго, отзывчивого и сострадательного сердца.

Вера стояла посреди уютного салона в родительской квартире, но на душе у неё было совсем не уютно.

Хотелось многое им высказать, а особенно маме, но понимала всю напраслину этого поступка, всё равно, не поймут.

Что толку от её, высказанных в гневе слов, когда родители давно уже выбрали по отношению к ней определённый стереотип мышления.

Слава богу, что она уже давно не зависела материально от предков, а после маминых очередных выпадов, она вряд ли когда-нибудь обратится к ней за помощью по уходу за ребёнком, даже если прижмёт до предела, всё равно, постарается найти такой выход, чтобы не прибегать к услугам желчной родительницы.

Последняя будто подслушала её мысли:

– Ну, что, так и будешь стоять столбом посреди комнаты, как не родная?

Наступит такое время, когда ты вспомнишь мои слова и предупреждения, смотри, чтобы не было поздно.

Запомни, моя дорогая, мамины упрёки лучше чужой ласки, они от сердца идут.

Вера молчала, не желая окончательно рассориться с родителями.

– Мой руки, будем обедать, надеюсь, не побрезгуешь?

И, на этот раз девушка смолчала.

Вера зашла в ванную и всмотрелась в зеркало - щёки пылали, губы побелели, а в глазах поселилась вся печаль и скорбь еврейского народа, но слёз не было.

Ах, ну её, мою драгоценную мамочку, и папа тоже хорош, жалостник несчастный!

Можно подумать, я к ним за сочувствием или утешением приехала.

Тяжёлый инвалид, несчастный парень... глупенькие, он вам тысячу очков вперёд даст.

Это вам, взрослым людям, нужно было сопельки вытирать, а мой Галь скоро опять станет служить в полиции, а то ещё и похлеще, в ШАБАКе.

Успокоившись, Вера вернулась в комнату, где мама накрывала на стол, а папа с головой влез в газету.

– Верочка, вот ты общаешься с людьми не чета нам, что они говорят в свете последних событий...

– Папа, о каких событиях ты, толкуешь?

– Ну, как, убийство Рабина, все эти теракты, несмотря на мирный процесс, "катюши", летящие на головы наших мирных граждан, проживающих на севере, смотри, что происходит в Карьят-Шмоня...

Вера автоматически поправила отца:

– Кирьят-Шмонэ.

И подсела рядом на диван.

– Папа, на эту и другие подобные темы тебе лучше поговорить с моим Галем или его отцом, я в политике не очень разбираюсь, да, и некогда мне распутывать весь этот сложный узел взаимоотношений между Израилем и вражескими арабскими государствами, не говоря уже об арабах окружающих нас в повседневной жизни.

В нашей малочисленной группе, которая сейчас работала над сверхсовременным проектом было два араба, и мы вполне нормально друг к другу относились.

Голос подала, прислушивающаяся к их разговору мама:

– У нас на мойке посуды есть одна баба, она была адвокатом в Москве, очень грамотная и умная женщина, так вот, она говорит, что самый хороший араб, это мёртвый араб.

Вера резко повернулась к матери.

– И, ты бы могла убить человека, только потому, что он араб?

– А, зачем мне это делать, для этого у нас есть армия, полиция и всякие там службы... Коля, я правильно высказываю мысль, ты мне так говорил?

– Так, Белочка, так, но мне хотелось обо всём этом услышать от нашей дочери, постоянно находящейся возле людей служащих в этих структурах безопасности и правопорядка.

– Папа, ты имеешь в виду, Офера и Наташу?

– Да, конечно же, их, а также твоего жениха и его отца.

– Чтобы вы знали, мы никогда на эти темы не разговариваем, а Наташа пошла служить в своё ведомство не для того, чтобы мстить за себя арабам, а для того, чтобы обезвреживать вражеские структуры, готовящие теракты против еврейского мирного населения.

– Коля, пустое дело с ней разговаривать на эти темы.

Она же якшается с ашкеназами (евреями, выходцами из европейских стран), проживающими в центре страны, а они все насквозь пропитались гнилыми левацкими настроениями.

Хорошо, что у нас есть Люба с Лёвочкой, они знают и могут толком объяснить кто здесь, кто.

Мы с твоим папой окончательно решили, что идём голосовать за партию "Ликуд" и Биби Нитаниягу.

Вера до сих пор понятия не имела кому она отдаст свой голос на предстоящих выборах, но решила подразнить родителей.