Не климат выбирали, а судьбу
Шрифт:
На территории университета зашла в любимый кафетерий и заказала себе кофе и круассан.
Не успела ещё усесться за столик, как раздался первый на сегодня звонок на её мобильном телефоне.
— Привет!
Я тебя случайно не оторвала от завтрака минетом?
Наташа хрипло захохотала.
— Привет, привет!
Почти угадала, действительно завтракаю, но только не тем, что ты думаешь, а булочкой с кофе.
— Тоже не плохо, но меня это мало интересует, я о другом.
Вот, застряла
— Наташка, тебе что, больше делать нечего, как о нас думать?
— В обще-то есть, но в пробке лезут не контролируемые рассудком мысли, а там часто присутствуешь ты.
Удовлетворена ответом?
— Да, Наташа!
— Надо тебе, как можно быстрей вытаскивать своего красавчика из-под родительской опеки, мне он показался каким-то тепличным, словно фикус в горшочке…
Вера перебила:
— Наташка, он уже сам до этого дошёл, через три недели встретимся в мошаве на праздновании Рош-а-шана, ты увидишь, всё категорически изменится.
Вот, только не знаю, какое место для нашего проживания выбрать — город или мошав, домик или квартиру на этажах.
— У тебя, что есть время с садом, огородом возиться?
Захочешь зелени — поставь пару кадушек с деревьями на балконе и только не забудь хотя бы раз в неделю их полить.
Наташа вновь рассмеялась.
— Верка, первым делом определитесь с местом работы, а квартира в центре страны не проблема, были бы денежки, а с ними у твоего красавчика проблем нет, по крайней мере, на первый взнос всегда найдёт, чуть что, его родители подсобят.
Лучше скажи ему своё веское слово, чтобы он не заморачивался, а шёл к нам работать.
Я уже со своим шефом по телефону накоротке побалякала, он готов с ним встретиться для конкретных переговоров.
А в ментовке твой красавчик загнётся от комплекса неполноценности, ведь его там знают, как здоровенького, сильненького и отважного оперативника, а тут бумажки перебирать и складывать в папочки, дела в суд сдавать или в архиве копаться… скукотища и мысли начнут крутиться, что эту работу дали из жалости!
— Наташка, но ведь служба в вашем ведомстве очень опасная…
— Не смеши подруга, он же не будет на оперативной работе с населением занят и заграницу вряд ли пошлют, а фатхатцам ногти рвать можно, сидя на месте в кабинете.
Подруга смеялась своим металлическим смехом, а у Веры мороз бежал по коже.
Они вскоре распрощались, потому что Наташа к этому времени прибыла уже на место своей сегодняшней страшной службы.
Вера, медленно попивая кофе, мысленно раз за разом, возвращалась к их разговору.
Конечно, работа в ШАБАКе полностью отличается от службы, которую могут предоставить Галю в полиции и подруга во многом права.
Трудно возвращаться туда, где тебя знали совсем другим человеком.
Возможно для Галя работа, насыщенная всевозможными сложными коллизиями и зигзагами, требующая полной концентрации воли и ума, больше подходит, но она не хотела оказывать на него давление, пусть он сам дойдёт до
этого, хотя…Вера набрала телефон Наташи.
— Подруга, ты чего, я ведь уже на службе?
Говори быстрей, что хотела!
— Натаха, а ты можешь сделать так, чтобы твой шеф сам позвонил Галю?
— Поняла, позвонит, диктуй его номер мобильного.
— Такой же, как и у меня, только на конце пятёрка.
— Замётано, бай.
Да, Наташа здорово изменилась после того, как побывала в жутком теракте и выкарабкалась из навалившихся на неё кучи болячек.
Она стала намного серьёзней, а особенно, после того, когда устроилась на службу в ШАБАК.
Раннее, интернациональных взглядов девушка превратилась в лютого арабо-ненавистника, посвятив всю свою жизнь борьбе с террором.
Вера сама под воздействием участившихся в Израиле терактов с участием террористов-смертников, начала иногда писать стихи далеко не лирического содержания, два из которых опубликовали даже в русскоязычной газете «Глобус».
Иудея, Самария, сектор Газа…
Отвернулись небеса, мольбам не внемлют.
Сотрясают взрывы вновь святую землю.
Лютой ненавистью выползла зараза
Иудея, Самария, сектор Газа…
Шлют и шлют безумных смертников уроды,
Травят издревле соседние народы.
Ярость пьяная мутит, сжигая разум
Иудея, Самария, сектор Газа…
На земле святой — и щедрой, и богатой.
Расплодились изуверы, «арафаты».
Кровь еврейская пролилась злом экстаза
Иудея, Самария, сектор Газа…
И неужто солнце мира не согреет
Два народа — и арабов, и евреев.
Где скажите панацея от проказы?
Иудея, Самария, сектор Газа…
На охоту вышел зверь…
Смерть невинных — боль живых.
Чья же очередь теперь?
Кровь в глазах безумных, злых
На охоту вышел зверь.
В помутившемся мозгу
Наставленье вожака.
Ищет жертву на бегу,
На взрывателе рука.
Снова в ярости кричим: